– Ничего я не шучу, – нахмурился Катипап. – Просто я не могу понять, почему твоя мама должна сойти с ума. И папа.
– Да любой нормальный человек сойдет, когда увидит вместо одного своего ребенка двух!
– Ах, вот ты о чем, – облегченно выдохнул хозяин жилища. – Фу ты, ну ты! Видимо, я плохо все объяснил.
– Папа, да ты же вообще ничего ей не объяснил! – опять встряла в разговор ведьмочка. – Давай-ка лучше я ей скажу… – Она повернулась к гостье и сказала, глядя той прямо в глаза: – Если сейчас, как выражается папа, мы являемся двумя проекциями чего-то там, то скоро станем одной. Теперь ясно?
Кате не было ясно. Точнее, она вроде бы и поняла, что попыталась объяснить ведьмочка, но от такого понимания ей стало совсем страшно, и разум отказывался это принимать.
Катя замотала головой.
– Нет-нет, – чуть не плача проговорила она, – ты же не хочешь сказать, что мы будем с тобой вместе… в одном теле?
– Как раз хочу, – кивнула ведьмочка. – Но именно только лишь сказать. Не думай, что мне самой так уж этого хочется.
– Но это необходимо, – развел руками Катипап. – По-другому никак не получится. Придется уж вам потерпеть, дорогие мои. Так что, как видишь, и в твоих интересах, – перевел он взгляд на Катю, – завершить процесс воспитания моей дочери поскорее. Надеюсь, я не зря тебя вовлек во все это.
– А как вы, кстати, меня вовлекли? – с радостью подхватила Катя новую тему, поскольку предыдущая ее по-прежнему очень пугала. – Почему мне захотелось сюда приехать?
– Ты не догадываешься? – грустно улыбнулся Катипап.
– Колдовство?
– Не совсем. – Улыбка ведьмака стала совсем печальной и даже будто бы виноватой. – Поскольку вы с моей дочерью, по сути, едины, мне лишь пришлось убедить ее, что вам нужно какое-то время побыть вместе, вот она и… гм-м… позвала тебя.
– Мне кажется, папочка, – буркнула маленькая ведьма, – что без колдовства при моем убеждении ты все-таки не обошелся.
Катипап нелепо задергался, замычал, запыхтел, неуклюже замахал длинными руками, и Кате стало неловко, словно это она стала причиной смущения ведьмака.
– А как же водитель? – поспешно спросила она.
– Какой водитель? – обрадованно переспросил Катипап, вернув себя в обычное состояние.
– Водитель автобуса. Он стал каким-то деревянным, когда я наврала ему, что мне нужно выходить в лесу, что меня тут ждут родители. Это вы его заколдовали?
– Нет, – нахмурился Катипап и строго посмотрел на дочь, но та, прижав ладони к сердцу, отчаянно замотала головой. Тогда ведьмак опять повернулся к Кате и задумчиво произнес: – Похоже, это сделала ты.
– Что я сделала? – заморгала Катя.
– Заколдовала водителя.
– Но я не… – начала та и осеклась. «Неужто я и впрямь ведьма?» – с неким восторженным ужасом подумала она, а вслух сказала: – Но почему такого не случалось раньше?
– А ты часто раньше врала?
– Нет… Я вообще ненавижу врать и стараюсь никогда этого не делать.
– Вот, ты сама и ответила на свой вопрос, – с привычной грустинкой улыбнулся Катипап. – А теперь, девочки, вам пора собираться в путь.
Глава вторая, в которой на Катю все обижаются
Домой Катя, как и обещал маме Катипап, вернулась в восьмом часу вечера. Ведьмак проводил ее до трассы, остановил первый же автомобиль, и хоть водителю, как позже выяснилось, нужно было вовсе не в Красоткино, он довез Катю до самого подъезда без каких либо возражений и даже не взял с нее денег. Вернее, не Катю, а Кать.
Всю дорогу «наша» Катя прислушивалась к себе, пытаясь ощутить в своем сознании присутствие посторонней, но почему-то совсем ничего не чувствовала. Она по-прежнему была сама собой. «Может, они просто надо мной пошутили?» – подумала Катя, но внезапно в ответ на свои мысли очень знакомо гыгыкнула. Внутренне похолодев, она попыталась это списать на подхваченную от ведьмочки дурную привычку.
Все сомнения развеялись, когда она зашла в родную квартиру.
– Ну, как? – вышла в прихожую мама.
– Ништяк! – с ходу, в рифму ответила Катя и снова гыгыкнула.
Мамины глаза округлились. Она уже открыла рот, собираясь что-то сказать дочери, но та поспешно юркнула в свою комнату.
– Ты что делаешь?! – мысленно зашипела она, обращаясь вглубь своего сознания. И наконец-то получила ответ.
– А что я делаю? – огрызнулась ведьмочка. – Она спросила, я ответила.
– Но это же моя мама! Ей нельзя так отвечать!
– Да? А если бы это была моя мама, так отвечать было бы можно?
– Конечно, нет. Вообще никому так нельзя отвечать.
– Ой-ей-ей! И ты ни разу так никому не отвечала?
– Ну-у… – призадумалась Катя, – может, и отвечала. Подружкам. Но это ведь совсем другое.
– Какое другое? Твои подружки такие никчемные, что с ними можно не церемониться?
– Да как ты смеешь! Мои подружки хорошие девочки.
– А может твоя мама плохая?
– Да ты что?! – задохнулась от возмущения Катя. – Не смей так говорить о моей маме!
– Тогда я что-то не врубаюсь, – гыгыкнула новая Катина ипостась. – Одним хорошим людям можно вкручивать всякие там словечки, другим нельзя… И как же мне отличать одних от других?
Катя снова задумалась. Раньше ей и в голову не приходило, почему она ведет себя или разговаривает с одними людьми так, а с другими иначе, все происходило как-то само собой. Но как объяснить это ведьме?..
– А никак не объясняй, – гыгыкнула та, и Катя с ужасом поняла, что любые ее мысли открыты теперь для второй обитательницы ее тела. – Ты просто делай, как нужно, а я буду смотреть, слушать и учиться.
– Если ты не будешь лезть вперед меня, как сейчас, с мамой.
– Ну, это уж как получится. Это ведь теперь такое же мое тело, как и твое.
– Тогда ты ничему не научишься! – мысленно чертыхаясь, мысленно же завопила Катя.
– Ну, почему же? Вот я только что выучила парочку новых занимательных выражений, – уже не гыгыкнула, а прямо-таки заржала ведьмочка.
– Погоди, – застыла вдруг Катя. – А почему ты мои мысли можешь подслушивать, а я твои – нет?
– Ты тоже можешь, – услышала она в ответ. – Не хочешь просто.
– Как это не хочу? Хочу!
– Нет, не хочешь. Просто ты считаешь себя лучше, чем я, круче. А стоит ли париться, чтобы услышать какую-то там невоспитанную тупицу?
– Я так не думаю! – вспыхнула Катя.
– Да? Повторить твои мысли дословно?
– Не надо. – Катя почувствовала, что краснеет еще сильней. – Помолчи немножко, ладно? Я постараюсь услышать, о чем ты думаешь.
И она постаралась. Восстановила в памяти облик своей «половинки», вспомнила выражение ее глаз… и ясно ощутила вдруг, как ее сердце сжало необъяснимой тоской.
– Ты… так скучаешь о папе?.. – осторожно спросила она.
– Чего о нем скучать… – буркнула в ответ ведьмочка. – Ну… немножко если.
– Постой, – догадалась, а может, прочла она что-то в мыслях своей собеседницы. – А где твоя мама?
– Не твое дело.
– Нет, мое! – топнула Катя. – Теперь и мое тоже.
– Ладно, – неожиданно легко сдалась вторая половинка. Катя почувствовала, что той очень-очень хочется с кем-нибудь поделиться, выговориться. – Понимаешь, моя мама – очень сильная ведьма. На самом деле сильная, Высшая. А у ведьм бывают такие собрания, слеты… Они называются шабашем, может, слышала? Раз в год устраивается всемирный шабаш, чаще всего он проходит в Германии, потому что там живут самые классные в мире ведьмы. Я тоже летала туда несколько раз, за компанию с родителями… Вернее, сначала с родителями, а потом уже – только с папой. Короче говоря, немецкие ведьмы переманили к себе маму. Я понимаю, ей там и на самом деле лучше, там она может стать еще круче. Да и уже стала.
– Но как она могла бросить тебя?!
– Она же меня не на помойку выбросила, – фыркнула ведьмочка, – не одну в сыром склепе замуровала. Я же с папой осталась, а мама ведь знает, какой он у нас…
Катя почувствовала вдруг приятную теплоту, и поняла, как сильно любит Катипапа ее «сестренка». У нее даже защипало в носу.
– В общем, я ее не осуждаю, – подвела итог своей исповеди ведьмочка. – Тем более, мама обещала, что, когда я вырасту, она заберет меня к себе и сделает из меня самую крутую в мире ведьму!
«Бедная девочка…» – невольно подумалось Кате.
– Я не девочка, я ведьма! – огрызнулась ее «ментальная проекция». – И не надо меня жалеть.
Катя принялась было извиняться, но почувствовала вдруг себя так, как ощущала раньше – обычной девочкой, безо всяких «добавок». И почему-то ей стало вдруг неожиданно грустно, одиноко и даже страшно, что ведьмочка ушла навсегда. Однако прислушавшись к себе получше, она словно услышала где-то глубоко-глубоко в душе тихие всхлипывания и ощутила незнакомую боль, словно душа была реальным жизненным органом и тоже могла болеть.
Запиликал мобильник. Катя неохотно потянулась за телефоном, но, увидев на дисплее фотку своей лучшей подруги Иры, по-настоящему обрадовалась. С Иркой можно было чуть-чуть отвести душу, та была очень жизнерадостной и славной. Но, похоже, сегодня все решило пойти наперекосяк. Вместо обычного, веселого Иркиного «приветики», Катя услышала сердитое: