Постепенно мужчина волей-неволей начинает искать другие возможности, что ранит его жену и часто разрушает брак. Таким образом, наша девочка, выращенная женщиной-матерью, становится несчастной, ее муж объявляется «кобелем» или «негодяем», ее дети становятся свидетелями того, как сексуальность разрушает семью. Девочке в этой семье еще раз преподается урок того, как разрушительны потребности тела, а мальчик вырастает с подсознательной виной за то, что он сын своего отца, тоже мужчина, имеющий свои сексуальные притязания. Детям, таким образом, легко внушить стыд и вину за потребности своего тела. Причем, на мой взгляд, девочкам чаще достается стыд, а мальчикам – вина.
Привычная модель женщины-матери ведет к еще одной проблеме, с гораздо более серьезными последствиями. Сексуально неудовлетворенные мужья женщин-матерей, не решающиеся на «измену», нередко становятся теми, кто в том или ином виде осуществляет сексуальное домогательство по отношению к своим детям, в основном под влиянием алкоголя, поскольку в трезвом состоянии все-таки срабатывает табу на сексуальные проявления к собственному ребенку. Больше всего, конечно, достается дочерям, что приводит к разным, но одинаково неприятным для девочки последствиям. Она становится либо непомерно сексуально голодной, как будто неспособной до конца утолить этот голод, либо вырастает сильно зажатой, закомплексованной, стыдящейся своего тела и убежденной в том, что быть сексуально привлекательной очень опасно. И статистика таких домогательств удручает. Страшно еще и то, что есть такой психологический закон ранней травмы: она обречена на неоднократное воспроизводство, а значит, девочка, в отношении которой было совершено сексуальное домогательство, с большой степенью вероятности еще не раз наткнется на него в своей жизни, и каждый раз оно будет снова и снова воспроизводить ее психологическую травму, связанную с ее телом и сексуальной привлекательностью. В группе, состоящей из 14 женщин разного возраста, я попросила поднять руки тех, кто хотя бы раз в жизни был объектом сексуального домогательства (домогательства, грозящего перерасти в насилие, а не взаимного сексуального желания) посторонних мужчин. Руку подняла каждая из 14.
Большинство взрослых женщин, приходящих ко мне на прием, не представляют, что такое быть женщиной. Но они упоенно занимаются своим материнством. Энергия, внимание и любовь, которую они направляют к своим детям, часто избыточна. Если хотя бы часть из нее была бы переведена в женскую энергию и направлена на своего мужа, то все были бы гораздо счастливее и семья крепче. Но сказать это значительно легче, чем сделать.
В невольно подслушанных в каком-нибудь публичном месте разговорах часто трудно определить, с кем разговаривает женщина: со своим мужчиной или ребенком.
– Ты поел? А что поел? Почему? Ты что, котлеты в холодильнике не нашел?.. Носки в стирке, где им еще быть. Возьми чистые. Где-где, в шкафу. А таблетки выпил? Как нет? Уже три часа! К врачу ходил? И что? Замерз! Так одеваться надо было теплей! И что врач сказал-то? Жить будешь, выписал… А в комнате убрал? Почему? Что делал-то? Опять телевизор смотрел? А убраться?! Я же в субботу приеду, опять бардак застану! Вот так всегда!
Заботливо контролирующая, понукающая роль матери не позволяет мужчине почувствовать себя сильным, уважаемым своей женщиной, желанным. Он одновременно стремится к ее опеке, очень привычной для него, и желает вырваться из-под вечно недовольного «материнского» присмотра. В нем гораздо больше вызовет энтузиазма другой телефонный разговор.
Конец ознакомительного фрагмента.