— Капитан, вас никто не винит в гибели зернотерки. Но разбитая зернотерка при некоторых обстоятельствах могла обернуться для вас невозможностью возвращения. Вы же помните бабочку Брэдбери? Ладно. Оставим зернотерку в покое. Перейдем к другому вопросу. Для вас стало ужасным открытием, что участники трансформации стали использовать в скифском лагере рабский труд.
— Да, Истве, это так. Я не могла предвидеть, что трансформация приведет к появлению рабства.
— А вот это кажется странным. Вы готовили членов отряда к погружению в мир античности. Или вы думали, что античность — это посуда, мифы и красивые состязания? Вы упустили из виду эффект Зимбардо. Эффект вживания в социальную роль. На ваше счастье, рабство при трансформации носило локальный и слабо выраженный характер. Чтобы развиться в нечто, представляющее угрозу, потребовалось бы больше времени. Но вам и разведчикам еще придется вернуться к тому, что произошло.
— Хорошо, Истве. Я расскажу разведчикам про опыты Зимбардо.
— Еще на сканах видны крюки. Что это за крюки?
— Браконьерские снасти для крупной рыбы. Они были растянуты вдоль кромки пляжа. Истве! Лучезарный Гелиос нас доконал. Мы так мечтали о море! До моря мы добирались часа полтора. А когда уже подходили к воде, увидели человека. У него на руках была девочка возраста наших греков. Она в воде наступила на крюк длиной сантиметров 15 и пропорола ступню. Но мы не могли повернуть. Дети мечтали о море. Это было жестоко — не позволить им окунуться. Истве! Я не знала, что делать. Полчаса мы ползали на мелководье, вытаскивая со дна крюки. Раньше я не видела ничего подобного. Мы решили: купаемся и очень быстро уходим. Пока за снастями не явились хозяева.
— Последнее, капитан. В разгар трансформации вы попали в трещину между мирами.
— Не надо об этом, Истве!
— Капитан, соберитесь с силами. Ваш опыт важен для будущих экспедиций.
* * *Что такое трещина между мирами?
Ты и «древние греки» — те, что смогли уцелеть в опаснейшем путешествии — двигаетесь к кургану. Гелиос в тот день решил колесить по небу, не прячась за облаками, поэтому все покрыты смесью из пыли и пота. И у маленьких «древних греков» все лица в серых разводах. Туники влипли в тело. Но они Добыли огонь! Они преисполнены чувствами Прометея. Они всерьез полагают, что от них зависит судьба и греков, и скифов, и пленных. И маленьких, и больших. Каждые сто шагов они останавливаются и кормят огонь. Те, что тащат горшок с огнем, даже в мыслях не просят о помощи. Это их высокая миссия. Видно по лицам.
В общем, полная трансформация. Но твое сознание краешком все-таки думает о правилах безопасности: у каждого на голове должна быть бейсболка. Ты настаиваешь на бейсболках, хотя они слегка мешают созданию внешнего образа. А еще должна быть вода. Вода в бутылках у пояса. Нужно все время пить, потому что ужасный Гелиос выдал 32 градуса. А кругом «степные просторы». Тени практически нет. Поскольку вода на исходе, отряду придется сделать петлю и пройти через поселение. Да, ты свято соблюдаешь правила безопасности. Ты уверена, что все учла. Головные уборы, вода… И в твоей команде есть врач.
Ты говоришь: «Путь чуть-чуть удлинится. Я надеюсь, что скифы уже потеряли наш след. Я думаю, мы в безопасности!» Ты не думаешь — знаешь: существует договоренность, что на этом отрезке пути «скифы» не нападают.
И вдруг — не успела ты это сказать — вдали возникают три «скифа». Ты теряешься: что такое? А договоренности? Это против сюжета!
Ты всматриваешься и понимаешь: «скифы» бегут как-то не так. Им нет дела до «греков». И ты предчувствуешь — всем своим существом — трещину между мирами.
Ты говоришь как можно спокойнее: пусть «древние греки» двигаются в прежнем темпе и направлении. Под началом «оратора». Ты же пойдешь вперед. У тебя появилось дело.
И срываешься с места.
«Скифы» тебя увидели и повернули навстречу. Ты уже различаешь их лица. Да, с ними что-то не так. В середине бежит не «скиф», а твой собственный сын. И лицо у него слишком бледное, а на скуле пятно. Огромное, страшное, синее.
Вот она, трещина между мирами.
Вместо приветствия ты выкрикиваешь: «Лед! В холодильнике, в лагере».
И вы бежите уже вчетвером. Тебе очень давно не приходилось так бегать. Последний раз — в институте, на сдаче норм ГТО.
На бегу тебе кратко сообщают, что наткнулись на «местных». Два быдлана загорали в кустах. С ними были две девушки (про себя редактируешь: девки). Быдланам лет по 20. Взрослые. Мальчишки шли по тропинке, и вдруг им навстречу вышли.
Местные быдланы сценарием не предусмотрены. Их место совсем не здесь, а в соседнем поселке. Ты и думать не думала ни про какой поселок. Танаис для тебя был прекрасным необитаемым островом. Это царство духов и античных камней, а не живых быдланов. И в правилах безопасности ничего такого не сказано…
Разговор характерный. Типичный для ситуации:
— А вы тут че?
— Играем.
— Вот я те щас поиграю!
Тебе не без гордости сообщают, что «сработала тактика скифов»: один решился «подставиться» — подпустил быдлана поближе — и дал сигнал «врассыпную!».
— Мам, я успел отклониться, кулак лишь слегка мазнул. Вот видишь, бокс пригодился. Ну а потом отскочил и побежал. Специально небыстро. Чтобы он за мной погнался. Знаешь, как я петлял? Потом смотрю — ребята далеко убежали. Ну, и дунул.
Когда ты скребешь морозилку доисторического холодильника, у тебя слегка дрожат руки. Но ты убеждаешь себя, что холод приложен вовремя. И может быть, глаз даже не заплывает.
Потом ты старательно изображаешь спокойствие. Ты показываешь всем своим видом: происшествие — в прошлом. Да, на щеке синяк. Но он уже нейтрализован. Теперь все опять в порядке. И ты снова Федрата:
— Вы попали в трещину между мирами. Сбой трансформации. Это требует изучения. Сможете удержаться в образе скифов?
Лица «скифов» приобретают знакомое вдохновенное выражение. Страх — нешуточный, неигровой — отступил. Они даже гордятся своим приключением. Да, получили немного незапланированного адреналина, но этот выброс смешался с событиями игры.
Я, Федрата, на это надеюсь.
— Возвращайтесь к своим. Вам не стоит встречаться с греками до условленного сигнала. Ну и, раз идете из лагеря, прихватите с собой воды. Пусть ваше приключение послужит скифам на пользу.
Ростовские «варвары», погубившие зернотерку и в вынужденном бездействии ожидавшие состязаний, проявляют к свеженькому синяку живой интерес. Дали в глаз? Ого! Круто! Нет, интерес — это слабо сказано. Крушители зернотерок наконец обретают смысл существования среди всей этой гиблой античности.
— Где? На какой тропинке? У поворота к поселку?
Я не успеваю вовремя отреагировать, а возбужденные варвары уже бросаются на зачистку окрестностей. Никого не находят. К счастью. Иначе — прощай, античные состязания! «Нам приятней кулачный бой». В общем, обидчики испарились.
Но смысл жизни уже обретен. Дорога к скифскому лагерю все равно окрашена в цвета дворовой романтики. Вдруг под кустами кто-нибудь да найдется? Теперь ростовские «варвары» испытывают к битым «скифам» подлинное уважение. Они пойдут вместе с ними. Мало ли что случится по дороге к… к чему там? Как там оно называется?
В общем, «скифы» уходят в сопровождении дружественного каганата.
А тут как раз за водой прибывают «древние греки». Ты проверяешь шапки на маленьких головах, заливаешь в бутылки кипяченую воду — все по правилам безопасности. И говоришь, улыбаясь: «Что ж! Двигаемся к кургану».
Потому что если не растягивать губы в улыбке, с ними может произойти что-то, не подходящее к случаю.
По дороге ты на минуту заглядываешь к Чесноку и сообщаешь о происшествии. Он сереет лицом, хватается за телефон. Обещает вызвать милицию. Да, хорошо бы милиция проехалась вдоль заповедника.
А потом ты снова двигаешься к кургану в составе маленького героического отряда, который несет огонь во имя спасения пленных. Ты не имеешь права думать о синяке под глазом у твоего ребенка, потому что всем предстоят состязания.
И не вздумай, Федрата, застрять в трещине между мирами.
Ты настаивала на трансформации. На встрече с живой античностью. Так учись общаться с богами. Или ты позабыла: они обожают жертвы. В виде родных детей. Хочешь в поход на Трою — пойди заколи ребенка. А твоему дали в глаз. Всего-то.
И вообще признай: античные боги тебе явно благоволят. Ты должна прыгать от радости. От невозможного счастья. Что в глаз получил именно твой ребенок. Твой собственный, а не какой-нибудь мурманский медалист, за которого ты отвечаешь. Предводительница амазонок вообще потеряла здесь сына…
Античные боги, безусловно, к тебе благосклонны.
В общем, мы съездили в Танаис и встретились там с историей.