500 лет использования понятия «психология» в литературе, искусстве, науке и практике (по факту первого упоминания этого понятия в библиографии работ MarkoMarulic). Информационное письмо // Вестник по педагогике и психологии Южной Сибири. 2013. № 4. URL: www.es.rae.ru/bulletinpp/205-902 (дата обращения: 30.10.2014).
Асмолов А. Г. XXI век: психология в век психологии // Вопросы психологии. 1999. № 1.
Брес И. Генезис и значение психологии // Современная наука: Познание человека. М.: Наука, 1988. С. 123–140.
Василюк Ф. Е. Методологический смысл психологическогосхизиса // Вопросы психологии. 1996. № 6. С. 25–40.
Выготский Л. С. Исторический смысл психологического кризиса // Выготский Л. С. Собр. соч. М., 1982. Т. 1. С. 291–436.
Гусельцева М. С. Постмодернистские перспективы развития психологии // Теория и методология психологии: постнеклассическая перспектива / Под ред. А. Л. Журавлева, А. В. Юревича. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2007. С. 45–73.
Дессуар М. Очерк истории психологии. СПб.: Книгоизд. О. Богдановой, 1912.
Конец ознакомительного фрагмента.
Примечания
1
«…идеобаллия (от гр. idea – общее свойство, идея, начало, основание, принцип; ballo – бросать, кидать, метать) – деятельность, соединяющая в себе… и производство идеи, и ее распространение в коммуникативном пространстве» (Сосланд, 2006, с. 61).
«Идеобаллия состоит из трех основных моментов: производство идеологии, распространение ее в пространстве, рекрутирование максимального количества последователей данной идеологии» (Сосланд, 2006, с. 61). А. И. Сосланд также цитирует К. Ясперса, который писал о «почти неизбежном стремлении превращать психотерапию в мировоззренческое учение и формировать из круга, образованного им самим, его учениками и пациентами, сообщество наподобие религиозной секты».
2
Государственное задание ФАНО РФ № 0159-2015-0011.
3
Кстати, эта роль оказалась не столь значительной, как это может показаться интуитивно – примерно 9 % общего успеха.
4
По-видимому, автор имеет в виду операционализируемость моделей, возможность установить их соответствие эмпирически фиксируемым параметрам.
5
Здесь и далее перевод наш. – А. Ж., Д. У.
6
Имеется в виду следующий фрагмент: «Искать [путь решения проблемы эффективности психотерапии] нужно не в старом тупике, где трудоемкими усилиями с помощью новейших компьютеров и изощренных статистических программ добывается нелепый с психотерапевтической точки зрения материал только потому, что он желателен для страховых касс и ответственных за психотерапию чиновников, требующих „объективных критериев“ в деле, вся суть которого, вся объективность которого – субъективна» (Василюк, 2003, с. 39).
7
Дж. Флейвелл, например, пишет о «флирте Ж. Пиаже с психоанализом».
8
При этом Л. Сасс полагал, что релятивизм и фикционализм постмодернизма способны нанести вред терапевтической практике (Sass, 1994).
9
Приведем лишь один впечатляющий показатель: за последние 15 лет в США в группах встреч, организуемых психологами, приняли участие 5000000 (!) человек (Ялом, 2010).
10
Отметим, что аналогичная тенденция характерна для всех наук. Как отмечает Б. И. Пружинин, в течение всего XX столетия удельный вес прикладного исследования нарастал, а доля чистой науки сокращалась (Пружинин, 2008). Но особенно отчетливо эта тенденция проявляется в последнее время.
11
То же самое происходит в социологии и в других смежных с психологией науках.
12
Очень показательна и полная произвольность психоаналитических интерпретаций сновидений. Приведем лишь один пример: «Последующие несколько ночей Джинни провела, мучаясь ужасными кошмарами:
1) ее рот окрашивался кровью (появление которой связано со страхом вербальной агрессии, причиной этому послужили мироразрушающие фантазии);
2) во время прогулки по пляжу она была смыта огромной волной (страх утратить в группе свою индивидуальность);
3) ее схватили и удерживали несколько мужчин, в то время как терапевт делал операцию на ее мозге; его руками, однако, управляли державшие ее люди (несомненно, указывает на боязнь терапии и терапевта, подавляемого членами группы) (Ялом, 2010, с. 457).
Подобные интерпретации для психологов, не разделяющих позиции психоанализа, действительно выглядят как кошмар. Они изрядно напоминают убежденность современных российских эзотериков, например, в том, что если человеку приснится В. В. Путин, это – к удачному браку. Почему – совершенно непонятно, но это и неважно, главное – чтобы приснился.
13
В то же время существуют и исключения из этого правила. Например, А. Бандура писал: «О ценности теории можно в конечном итоге судить по ее полезности, которая доказывается результативностью методов воздействия на психологические изменения» (Bandura, 1986, р. 4).
14
В частности, третья функция более характерна для политически релевантных теорий, но на ее месте в контексте психологии возникают другие, не менее существенные функции.
15
Р. Коллигвуд выразил похожую мысль менее лестным для психологии образом, определив ее как «модное наукообразное мошенничество эпохи» (Коллигнвуд, 1980, с. 376), вместе с тем подчеркнув, что «она и есть то знание, которого ищет мир» (там же, с. 376).
16
Справедливости ради отметим, что и практическая психология начинает принимать участие в решении общесоциальных задач. «К примеру, А-группы (группы действия), состоявшие из людей одной профессии, отличались социологической ориентацией и были сфокусированы на проблемах и методах изменения больших социальных систем», – пишет И. Ялом (Ялом, 2010, с. 506). Можно предположить, что подобные тенденции будут нарастать хотя бы потому, что, как отмечает тот же И. Ялом, «подавляющее большинство индивидов страдают общими расстройствами, глубоко укоренившимися в характере современного западного общества» (там же, с. 531), что позволяет сделать очевидный вывод: чтобы преодолеть эти расстройства, «лечить» надо не индивидов, а общество в целом.
17
Эта дифференциация, естественно, не означает, что «малые» дела менее важны, чем «большие», она выражает социальный масштаб решаемых проблем.
18
Попыткой ее преодоления является введение в центрах практической психологии таких «должностей», а, следовательно, и статусных позиций, как «тренер» и т. д., унифицировать которые пока не удается.
19
Вообще же людей, претендующих в современной России на статус психологов, можно разделить на 6 основных категорий: 1) «настоящие» психологи, имеющие (но не купившие) диплом об окончании психологического факультета какого-либо из «серьезных» университетов; 2) «обращенные», имеющие непсихологическое образование, но с успехом «натурализовавшиеся» в психологическом сообществе путем многолетней работы в каком-либо психологическом учреждении; 3) субпсихологи (по аналогии с субпродуктами), проучившиеся 5 лет, но в каком-либо «доморощенном» психологическом вузе; 4) «липовые» психологи, получившие «сокращенное» (т. е. неполноценное) психологическое образование путем обучения на соответствующих психологических курсах; 5) самопровозглашенные, вообще не имеющие психологического образования, но провозгласившие себя психологами; 6) эзотерики, позиционирующие себя наряду с магистрами белой и черной магии докторами парапсихологических наук и т. п.