– Туман, – заметил гость.
– Да уж… – согласился Флорес. – Такой морозный туман увидишь нечасто. Я добирался минут двадцать, хотя обычно хватает десяти.
Он положил руки на подлокотники кресла и откинулся на спинку.
– Мы ведь еще не представились друг другу. Я доктор Августе Флорес. Скажите, а мне как вас называть? Спецагент[1] или господин Фогель?
Тот на секунду задумался.
– Решайте сами.
– Я полагаю, что полицейский не теряет званий и регалий, даже когда перестает заниматься своим ремеслом. А потому для меня вы остаетесь спецагентом Фогелем.
– Ну, если вы так предпочитаете…
В мозгу Флореса теснились десятки вопросов, но он знал, что надо выбрать те единственно правильные, с которых можно начать.
– Сказать по правде, я не ожидал еще раз увидеть вас в наших краях. Я думал, что после всего, что произошло, вы спустились вниз, в город. Почему вы вернулись?
Спецагент Фогель медленно провел руками по брюкам, словно отряхивая несуществующую пыль.
– Не знаю…
Больше он ничего не прибавил, и Флорес ограничился кивком.
– Понимаю. Вы приехали один?
– Да, – ответил Фогель, и по его тону можно было догадаться, что ему непонятен смысл вопроса. – Да, я один.
– Может быть, ваш приезд как-то связан с историей пропавшей девочки? – попытался расшевелить его Флорес. – Хотя, насколько я помню, у вас больше нет полномочий в этом деле.
Эти слова, видимо, что-то пробудили в его собеседнике, и он резким движением выпрямился в кресле. Флоресу это показалось проявлением оскорбленной гордости.
– Можно узнать, на каком основании меня задержали? – сухо бросил Фогель. – Что от меня нужно полиции? Почему я не могу уехать?
Флорес постарался призвать на помощь все свое легендарное терпение, уже вошедшее в пословицу.
– Спецагент Фогель, нынче вечером вы попали в аварию.
– Я тоже это знаю, – сердито отозвался тот.
– И вы ехали один? Это точно?
– Я только что вам сказал.
Флорес выдвинул один из ящиков стола, достал маленькое зеркало и поставил его перед Фогелем, который, похоже, не обратил на это никакого внимания.
– И никаких последствий. Вы не пострадали.
– Сколько раз вам можно повторять, что я прекрасно себя чувствую?
Психиатр подался к нему всем телом:
– Тогда объясните, пожалуйста, одну вещь… Если вы целы и невредимы, то кому принадлежит кровь на вашей одежде?
Фогель вдруг не нашелся что ответить. Весь его гнев тут же испарился, а глаза заглянули в зеркало, которое поставил перед ним Флорес.
И только теперь он их увидел.
Маленькие капельки крови на манжетах белой рубашки. Два пятна побольше на животе. И еще несколько пятен потемнее, которые сливались по цвету с костюмом и пальто, но были более густой консистенции, и их окружали более светлые разводы. Спецагент словно увидел их впервые, хотя в глубине души отдавал себе отчет в их существовании, Флорес это понял сразу. Фогель не выказал удивления и не принялся утверждать, что не знает, откуда они взялись.
В его глазах появился какой-то новый свет, и спутанное состояние сознания стало рассеиваться, как рассеивается туман. А густой белый туман за окном оставался все тем же.
Ночь, изменившая все и навсегда, потихоньку начиналась. Фогель абсолютно ясным взглядом посмотрел Флоресу прямо в глаза.
– Вы правы, – сказал он. – Думаю, следует дать объяснение.
25 декабря
Два дня после исчезновения
Еловый лес решительно устремлялся вниз с горных склонов, словно деревья получили приказ срочно занять долину. Долина была длинная и узкая, как старый шрам, а в середине текла река с ярко-зеленой водой, менявшей цвет от нежно-зеленого до ядовито-болотного.
Авешот, альпийское местечко в нескольких километрах от границы, располагался как раз в центре этой декорации. Дома с покатыми крышами, церковь с колокольней, муниципалитет, полицейское отделение, маленькая больница. Школьный комплекс, несколько баров и каток.
Леса, горная долина, река, поселок. И чудовищного вида здание горнопромышленного управления, чужеродное пятно, никак не вяжущееся ни с прошлым этих мест, ни с их природой.
Неподалеку от центра, у шоссе, располагался небольшой ресторанчик.
Из его окон были видны дорога и бензоколонка, а неподалеку ярко светилась надпись: «Счастливых праздников!» – предназначенная для проезжавших мимо автомобилей. На той стороне вывески, что была обращена к поселку, буквы шли в обратном направлении, и в результате получались какие-то загадочные иероглифы.
В ресторане было три десятка столиков из голубого пластика, некоторые стояли в сторонке у стены. Все были готовы и сервированы, но занят всего один, в центре.
За этим столиком в одиночестве поглощал завтрак спецагент Фогель. Завтрак состоял из яиц и копченого куриного филе. На Фогеле был темно-серый костюм с мутно-зеленым жилетом и темно-синим галстуком. Кашемировое пальто он не снял, даже садясь за стол. Он сидел, выпрямившись и устремив глаза в черную записную книжку, куда вносил какие-то заметки изящной серебряной авторучкой. Время от времени он клал ручку на стол, чтобы взять вилку и отправить в рот очередной кусок. Каждое его движение было тщательно выверено, сообразуясь с каким-то внутренним ритмом.
Хозяин ресторана, старик в засаленном фартуке и красной клетчатой рубахе с закатанными до локтя рукавами, выбрался из-за стойки, чтобы принести свежесваренный кофе.
– Ну, вы подумайте только, я ведь сегодня вообще не собирался открываться. Мне говорили: «Ну кто поедет сюда в утро Рождества?» А ведь еще несколько лет назад здесь было полно туристов, семей с ребятишками… А как нашли это светящееся дерьмо, все сразу переменилось.
Он произнес эту фразу так, словно оплакивал далекие счастливые времена, которые никогда уже не вернутся.
До последних лет жизнь в Авешоте шла спокойно и безмятежно. Жители пробавлялись мелкими ремеслами и туризмом. Но в один прекрасный день здесь появился какой-то чужак и заявил, что в недрах гор может скрываться месторождение флюорита – плавикового шпата.
«А ведь верно, старик прав, – подумал Фогель, – с той поры все переменилось». Пришла международная компания и скупила все концессии в районе месторождения, щедро заплатив владельцам. Многие за одну ночь стали богачами. А те, кому не повезло владеть земельными участками в этих местах, обеднели, поскольку сюда перестали приезжать туристы.
– Может, и мне надо было решиться продать заведение и уехать, – продолжил старик, качая головой и наливая Фогелю кофе, хотя тот его и не заказывал.
Когда я увидел, как вы входите, я сперва решил, что вы один из тех торговцев, что то и дело пытаются всучить свой грошовый товар… А потом я понял. Вы ведь здесь из-за той девочки, верно?
И он мотнул головой в сторону листка, приклеенного к стене рядом со входом. Там, улыбаясь, с фотографии глядела рыженькая девочка с веснушками. И имя: Анна Лу, а под ним надпись: «Может, ты меня видел?» – номер телефона и несколько строчек текста.
Фогель заметил, что старик норовит заглянуть в его черную записную книжку, и прикрыл ее рукой. Положив вилку на тарелку, он спросил:
– Вы ее знаете?
– Я знаю всю семью. Замечательные люди.
Старик вытащил из-под столика стул и уселся напротив Фогеля:
– Как вы думаете, что с ней стряслось?
Фогель оперся подбородком на сложенные руки. Сколько же раз ему задавали этот вопрос… Один и тот же вопрос. Такие вопросы задают, изо всех сил стараясь проявить сочувствие, но в конечном итоге за ними стоит всего лишь любопытство. Болезненное, мохнатое, безжалостное любопытство.
– Двадцать четыре, – сказал он.
Хозяин ресторана явно не понял ответа, но Фогель пресек попытку попросить разъяснений:
– В среднем сбежавшие из дома подростки выдерживают с выключенными мобильниками двадцать четыре часа. Потом они, хочешь не хочешь, вынуждены позвонить друзьям и поинтересоваться, говорят ли про них в Интернете, и таким образом себя обнаруживают. Большинство возвращаются домой примерно через сорок восемь часов. Если не происходит никаких опасных встреч или событий, то можно утверждать, что к концу второго дня после исчезновения есть реальная вероятность, что все кончится благополучно.
Хозяин ресторана на миг смутился:
– А что происходит потом?
– А потом обычно вызывают меня.
Спецагент встал, порылся в кармане и положил на стол банкноту в двадцать евро, плату за завтрак. Потом направился к выходу, но у порога остановился и обернулся к старику:
– Послушайте меня: не продавайте ресторан. Скоро здесь снова будет полно народу.
На улице стоял холод, но небо было чистое, и светило яркое зимнее солнце. По шоссе то и дело проносились грузовики, и полы пальто Фогеля шевелило ветром. Спецагент неподвижно стоял на площадке перед рестораном у бензоколонки, засунув руки в карманы, и смотрел куда-то вверх.