– Нет.
– Слава Богу! – с облегчением воскликнул Гуго. – Наконец-то восстановлены мои права деверя! Ну-с, так я торжественно вступаю в обладание ими. – Не ограничиваясь словами, он пододвинул стул и, сев рядом с невесткой, продолжал: – Знаете, Элла, после нашей последней встречи вы чрезмерно заинтересовали меня.
– Чтобы заинтересовать вас, надо, кажется, быть с вами невежливой, – с упреком сказала Элла.
– Кажется, что так, – невозмутимо ответил капитан. – Мы, «искатели приключений», совсем особенный народ и хотим, чтобы с нами обращались иначе, чем с нормальными людьми. Вы, по-видимому, разгадали это. С тех пор как вы так безжалостно отчитали меня, я оставил весь дом в покое, прошел полный курс уважения и почтения к тете и дяде и даже исключил из своих индийских сказок несколько эффектов, от которых волосы встают дыбом, – и все исключительно из боязни встретить укоризненный взор некоторых глаз. Конечно, это не могло остаться для вас тайной.
Что-то похожее на улыбку промелькнуло на лице молодой женщины, когда она спросила:
– Наверно, вам было довольно трудно?
– Очень трудно, хотя мне немало помогло теперешнее настроение в вашем доме. Оно в последнее время не таково, чтобы внушить охоту дурачиться.
При этом намеке мимолетная улыбка исчезла с лица Эллы, и оно приняло робкое, просительное выражение.
– Да, у нас невесело, – тихо промолвила она, – и день ото дня становится все хуже. Родители мои очень суровы, а Рейнгольд из-за пустяков так раздражается, становится так резок! Боже мой, неужели вы не можете повлиять на него?
– Я? – серьезно переспросил Гуго. – Такой вопрос следовало бы задать вам, его жене.
Элла покачала головой с видом унылой покорности.
– Меня никто не слушает, а Рейнгольд – меньше всех. Он убежден, что я ничего не понимаю, и безоговорочно запретил бы мне вмешиваться в свои дела.
Гуго с состраданием посмотрел на молодую женщину, так откровенно сознающуюся в том, что не имеет никакой власти над мужем, не может оказать на него никакого влияния и не принимает ни малейшего участия в его планах и намерениях.
– Необходимо так или иначе положить конец создавшемуся положению, – решительно произнес он. – Рейнгольд изведется в этой борьбе, он и сам глубоко страдает, и заставляет страдать окружающих. Когда я вошел, вы плакали, Элла, да и все последнее время не было дня, когда я не видел бы вас с заплаканными глазами. Не отворачивайтесь от меня так пугливо! Вы должны позволить мне, как брату, откровенно выразить свое мнение: вы увидите, что я умею не только дурачиться. Повторяю, необходимо что-нибудь предпринять, и это должны сделать вы. Дело идет об артистической карьере Рейнгольда, о всей его будущности, и жена должна быть возле него, иначе… это место могут занять другие…
Элла посмотрела на него с удивлением и страхом. Первый раз в жизни ее убеждали открыто стать на чью-нибудь сторону и многого ожидали от ее вмешательства. Но что значило упоминание о «других», которые могли занять ее место? Выражение лица Эллы ясно говорило, что она не имела об этом ни малейшего понятия. Гуго понял это и не решился продолжать свою речь: он боялся заронить первое подозрение в душу еще ничего не подозревающей женщины, боялся выдать родного брата и неминуемо вызвать катастрофу, в неизбежности которой в то же время был вполне уверен. Но все существо молодого человека восставало против этой мучительной необходимости, он продолжал сидеть в нерешительности, как вдруг на помощь ему пришел неожиданный случай.
В дверь постучали, и в комнату вошел Иона с большим букетом в руке. Матрос был бы, вероятно, осторожнее, если бы исполнял поручение своего господина. Он знал по опыту, что цветочные подношения обычно доставляют удовольствие дамам, которым они предназначаются, но далеко не так любезно принимаются отцами и родственниками этих дам, и потому, хотя и скрепя сердце, всегда придерживался точного адреса. На сей раз сам Гуго ввел его в заблуждение, уверив, что букет предназначен для его невестки. Иона ни минуты не сомневался в справедливости слов, которыми Гуго хотел только выгородить своего брата, поэтому прямо подошел к молодой госпоже Альмбах и подал ей цветы со словами:
– Я нигде не мог найти господина Рейнгольда и потому принес букет прямо сюда.
Элла с изумлением посмотрела на роскошный букет великолепных роз, составленный с большим умением и вкусом.
– От кого эти цветы? – спросила она.
– Из цветочного магазина, – ответил Иона. – Господин Рейнгольд заказал букет, и я пошел за ним, но так как я…
– Хорошо, можешь идти, – прервал его Гуго, быстро подходя к невестке и беря ее за руку, как будто хотел успокоить.
Конец ознакомительного фрагмента.