«Дорогая Черри!
Я, кажется, влюблена. Свалилось как снег на голову, но ощущается где-то глубже. Он – мой троюродный брат, совсем дитя, на шесть месяцев старше и на десять лет моложе меня. Мальчики всегда влюбляются в старших, а девушки в младших или же в сорокалетних стариков. Не смейся, но я отроду не видела ничего правдивее его глаз; он божественно молчалив. Наша первая встреча в Лондоне произошла очень романтично, под сенью восповичевской Юноны. А сейчас он спит в соседней комнате, яблони в цвету, залиты лунным светом, а завтра утром, пока все спят, мы пойдем на Меловые горы – в гости к феям. Между нашими семьями – кровная вражда, что, по-моему, восхитительно. Да! И может быть, мне придется идти на хитрости, попросить, чтобы ты меня пригласила к себе, так ты поймешь зачем. Папа не хочет, чтобы мы были знакомы, но я с этим не примирюсь. Жизнь слишком коротка. У него красавица мать: темноглазая, с прелестными серебряными волосами и молодым лицом. Я гощу у его сестры, которая замужем за моим двоюродным братом; все это очень запутанно, но я намерена выудить из нее завтра все, что смогу. Мы часто с тобой говорили, что любовь портит веселую игру. Вздор! Только с нею и начинается подлинная игра. И чем раньше ты это испытаешь, дорогая, тем лучше для тебя.
Джон (не просто «Джон», а уменьшительное от Джолион – традиционное имя Форсайтов) из породы тех, которые то вспыхивают, то гаснут; росту в нем пять футов десять дюймов, и он еще растет и, кажется, хочет быть поэтом. Если ты станешь смеяться надо мной, я рассорюсь с тобою навсегда. Я предвижу всевозможные затруднения, но ты знаешь: если я чего-нибудь всерьез захочу, я добьюсь своего. Один из основных признаков любви – это то, что воздух чудится населенным, подобно тому, как чудится нам лицо на луне; кажется, будто танцуешь, и в то же время какое-то странное ощущение где-то над корсетом, точно запах апельсинового дерева в цвету. Это моя первая любовь и, я предчувствую, последняя, что, конечно, нелепо по всем законам природы и нравственности. Если ты намерена глумиться надо мной, я тебя убью, а если ты кому-нибудь расскажешь, я тебе этого никогда не прощу. Верь, не верь, а у меня, кажется, не хватит духу отослать это письмо. Как бы то ни было, сейчас я над ним засыпаю. Итак, спокойной ночи, моя Черри-и-и!
Твоя Флер».VIII. Идиллия на лоне природы
Когда двое молодых Форсайтов миновали первый перевал и обратили свои лица на восток, к солнцу, в небе не было ни облачка, а холмы искрились росой. На перевал они поднялись почти бегом и немного запыхались; если и было им что сказать, они все же не говорили и шли под пение жаворонков, в неловком молчании утренней прогулки натощак. Уйти украдкой было забавно, но на вольной высоте ощущение заговора пропало и сменилось немотой.
– Мы допустили глупейшую ошибку, – сказала Флер, когда они прошли с полмили. – Я голодна.
Джон извлек из кармана плитку шоколада. Они разломили ее пополам, и языки у них развязались. Они говорили о своем домашнем укладе и о прошлой своей жизни, которая здесь, среди одиночества холмов, казалась волшебно-нереальной. В прошлом Джона оставалось незыблемым лишь одно – его мать, в прошлом Флер – ее отец; их лица неодобрительно смотрели издалека на детей, и дети говорили о них мало.
Дорога спустилась в ложбину и опять вынырнула в направлении к Чанктонбери-Ринг; блеснуло вдалеке море, ястреб парил между ними и солнцем, так что его кроваво-коричневые крылья казались огненно-красными. Джон до страсти любил птиц, любил сидеть подолгу неподвижно, наблюдая за ними; и так как у него был острый взгляд и память на вещи, которые его занимали, пожалуй, стоило его послушать, если речь заходила о птицах. Но на Чанктонбери-Ринг не слышно было птиц, большой храм его буковой рощи был пуст – он стоял безжизненный и холодный в этот ранний час; приятным показалось, пройдя рощу, снова выйти на солнце. Очередь была за Флер. Она заговорила о собаках, о том, как с ними гнусно обращаются. Не жестоко ли сажать их на цепь! Она бы секла людей, которые так поступают. Джон был удивлен этим проявлением гуманности. Оказалось, что Флер знала собаку, которую какой-то фермер, их сосед, во всякую погоду держал на цепи в углу своего птичьего двора – так что в конце концов она надорвала голос от лая!
– Подумай, как обидно! – с жаром сказала девушка. – Ведь если бы она не лаяла на каждого прохожего, ее бы не держали на цепи. Человек – подлая тварь. Я два раза потихоньку спускала ее; оба раза она меня чуть не укусила, а после просто бесновалась от радости; но потом она неизменно прибегала домой, и ее опять сажали на цепь. Будь моя воля, я посадила б на цепь ее хозяина. – Джон заметил, как сверкнули ее зубы и глаза. – Я выжгла бы ему на лбу клеймо: «Зверь». Была бы ему наука!
Джон согласился, что средство превосходное.
– Всему виной, – сказал он, – инстинкт собственности, который изобрел цепи. Последнее поколение только и думало, что о собственности; вот почему разыгралась война.
– О! – воскликнула Флер. – Мне никогда не приходило это на ум. Твои родные и мои поссорились из-за собственности. А она ведь есть у нас у всех – твои родные, мне кажется, богаты.
– О да! К счастью! Не думаю, чтоб я сумел зарабатывать деньги.
– Если б ты умел, ты бы мне не нравился.
Джон с трепетом взял ее под руку.
Флер смотрела прямо вперед и напевала:
Джонни. Джонни, пастушок,Хвать свинью – и наутек?
Рука Джона робко обвилась вокруг ее талии.
– Довольно неожиданно! – спокойно сказала Флер. – Ты часто это делаешь?
Джон опустил руку. Но Флер засмеялась, и его рука снова легла на ее талию. Флер запела:
О, кто по горной той странеЗа мной помчится на коне.О, кто отважится за мнойДорогой горной той?
– Подпевай, Джон!
Джон запел. К ним присоединились жаворонки, колокольчики овец, утренний звон с далекой церкви в Стэйнинге. Они переходили от мелодии к мелодии, пока Флер не заявила:
Конец ознакомительного фрагмента.
Сноски
1
Чрезвычайный налог – во время войны 1914–1918 гг. в Англии было введено дополнительное обложение налогом больших доходов.
2
Налог на капитал – одним из пунктов программы английских лейбористов после войны 1914–1918 гг., который не был осуществлен, было введение налога на капитал для погашения государственного долга.
3
«Дорогая родина» (фр.).
4
«Храбрые солдатики» (фр.).
5
Гойя Франсиско Хосе (1746–1828) – прославленный испанский живописец и офортист.
6
«Сбор винограда» (исп.).
7
Хрупкие, хилые (фр.).
8
…обеспечь себе четыреста фунтов в год… – имеется в виду жалованье члена парламента.
9
Моне Клод (1840–1926) – французский художник-импрессионист.
10
Пуантилизм – связанное с импрессионизмом течение во французской живописи конца XIX – начала XX в., представители которого писали мелкими или точечными мазками (пуантилисты, от французского слова «point» – точка).
11
Гоген Поль (1848–1903) – известный художник, представитель направления, известного под названием постимпрессионизм.
12
Постимпрессионизм – течение, возникшее прежде всего во французской живописи в конце XIX в., для которого были характерны, вместе с отходом от основных принципов импрессионизма, определенные формалистические тенденции.
13
Сразу видно (фр.).
14
«Красная книга» – справочник, содержащий основные сведения о наиболее известных представителях семей, относящихся к высшим слоям общества.
15
Как ты груб! (фр.)
16
По созвучию с английским «grocer».
17
…три снайдеровских натюрморта… – имеются в виду натюрморты Снайдерса (1579–1657), знаменитого художника фламандской школы.
18
Джошуа Рейнольдс (1723–1792) – выдающийся представитель английской школы портретистов XVIII в.
19
…да сомнительный Морленд… – речь идет о картине, относительно которой существует сомнение, принадлежит ли она кисти художника Морленда. Джордж Морленд (1763–1804) – английский художник, часто изображал на своих картинах домашних животных.