Любовь Малафеева
О том как долг и обстоятельства создают Героя
Жизнь прекрасна, если правильно подобрать антидепрессанты.
FT1
Здравствуйте — я Серафим, я Кровавая Графиня и Темный Ангел и еще с полдюжины столь же высоких и неприятных титулов, не отражающих и сотой доли того, кто я есть. Нет, не думайте это не прогрессирующая мания величия, а чистая правда. Я единственная возможность спасти этот мир…
Давайте все по порядку. Когда-то все было совсем не так. Я была обычной ни чем не примечательной студенткой второго курса института Серафимой Николаевной Камышевской и училась на специалиста по связям с общественностью. Там были и обычные студенческие будни со скучными лекциями и уморительными практиками и столь же разухабистые праздники и выходные с дискотеками и попойками. Девочкой я была разной. В прямом смысле. Многие мои друзья и знакомые всегда терзались вопросом, о том, как я так легко изменяюсь. Я могу грустить и через минуту вспомнив веселый анекдот громко смеяться, с легкостью перехожу от линии поведения «божий одуванчик» к «прожженной стерве», от пятилетки до мудрой старухи. О том какая я на самом деле знали люди, которых можно пересчитать по пальцам одной руки. Из увлечений рисование, музыка, походы по музеям, магазинам, археология и история. Литературные предпочтения: русская классика — Пушкин, Лермонтов, Лев Толстой и современное фэнтези, с основой в виде мэтра Толкиен. Личной жизни я не радовалась. Парочка безобидных увлечений не в счет. Да это и было закономерно. Писаной красавицей я не была. Полноватая и высокая. С коротко подстриженными золотистыми крашеными волосами. Единственным, что мне всегда в себе нравилось, это глаза, насыщенно карего цвета с нехарактерным для славян разрезом.
Вся эта история началась с неожиданного подарка, сделанного поздним летним вечером, когда я возвращалась домой со дня рождения подруги. Добираться от нее до моего дома, надо было весьма путано, с несколькими пересадками да еще в конце пересечь не вполне пригодный для прогулок поздним вечером парк. И вот я буквально вывалилась из переполненной маршрутки, но, слава богу, на нужной мне остановке. Все, я практически дома. Потирая бок, и мысленно вопрошая у молчаливого неба, для чего некоторым людям достались такие острые локти, куриные мозги и знает ли водитель этой распроклятой маршрутки, что он возит, и где педаль тормоза, а где газа, я шагнула под сени старых кленов парка.
Для того чтобы вам было яснее, опишу вкратце историю этого места. Когда-то на рубеже девятнадцатого и двадцатых веков здесь уже было старое кладбище и церковь. В середине двадцатых годов прошлого века церковь разграбили и закрыли и устроили танцплощадку. Затем тут существовал парк аттракционов с замечательными карусельками. Ах, какие тут были лошадки, просто прелесть… кхм. Потом их убрали и сделали просто парк для неспешных прогулок и тихого семейного отдыха. В таком виде он и находится до сих пор. Днями тут носятся молодые мамаши со своими ненаглядными карапузиками, степенно прогуливаются парочки всех статей, мастей и возрастов, а подростки потягивают пиво, сидя на затерявшихся в кустах лавочках. Все чинно и мирно. Ближе к ночи же парк наводняет совсем иная публика. Тут шныряют в поисках новой жертвы маньяки, пьянствуют бомжи, различные неприятные личности насильно предлагают получить «нереальный кайф» в таблетках и порошках, и слоняются бледные призраки законченных наркоманов в поисках «дури». Этот маленький лесок был настоящим двуликим Янусом. На всю территорию только два горящих фонаря у главных входов/выходов. В длину парк составлял примерно километр, а в ширину в самом широком месте всего метров пятьсот. Безопаснее конечно было обойти парк, но моим самым главным недостатком была и остается лень, и поэтому ни о каких обходах я и не думала. А как оказалась зря.
Я быстро шла по асфальтовой дорожке, стараясь не стучать каблуками и прислушиваясь к шуршанию листвы вокруг. Мне осталось пройти ровно половину пути, когда, поравнявшись с недавно отремонтированной кафешкой я заметила странное сияние воздуха справа и мгновением позже из яркой вспышки на меня вывалился странный, пахнущий гарью и тухлятиной субъект. С придушенным визгом я рванулась в сторону, но не достаточно быстро, и моему новому знакомому удалось сбить меня с ног. Не переставая визжать, как сломанная пожарная сирена, я с пинками вылезла из-под навалившегося тела и на четвереньках отползла на несколько метров. Подхватившись с асфальта и приготовившись поставить новый мировой рекорд по бегу на дистанции менее двухсот метров на каблуках, я неожиданно снова рухнула на землю, ссаживая коленки. Обернулась на неожиданно появившуюся из воздуха персону. Этот гад держал меня за лодыжку! Я уже набрала в рот новую порцию воздуха для визга, когда он неожиданно ловко подтянулся, придавил меня к асфальту и зажал рот мокрой ладонью. В эту секунду у меня внутри все заледенело. «Вот и все. Прощайся с этим милым светом дорогая Серафима. — Пронеслось у меня в голове. — Сама виновата, идиотки кусок». Но вместо того чтобы начать свое грязное дело, этот маньяк что-то прохрипел. Уже было приготовившееся меня покинуть сознание задержалось на пороге из чистого любопытства (уверена, когда-нибудь оно меня и погубит). О чем это ему захотелось поболтать? Ничего не поняв из его каркающих фраз, я отрицательно завертела головой. Он закрыл глаза, которые при ближайшем осмотре оказались серо-голубыми, а когда открыл, то нормальным, слегка хрипящим русским языком сказал:
— Не кричи и я обещаю, что отпущу.
Я истово закивала, при каждом кивке, больно ударяясь затылком об асфальт, но, не обращая на это внимания. Подумаешь, шишка будет, какие мелочи.
Недоверчиво прищурившись, он убрал руку. Я, как и обещала, молчала. Быстро зыркнув по сторонам и с особой опаской присмотревшись к продолжавшему неясно мерцать воздуху, он прохрипел:
— Как тебя зовут?
— Серафима. — К моему удивлению и гордости, голос хоть и был сильно писклявым, но не дрожал. А он продолжил спрашивать.
— Дата рождения?
— Десятое августа тысяча девятьсот восемьдесят девятого года.
Он удивленно моргнул.
— Десятое чего?
— Августа. — Не понятно, что его так удивило, аж затрясся весь.
— Номер месяца?
— Месяца чего?
— Твоего рождения, дура!
Мне стало обидно. Как так, я тут лежу перед ним… кхм, пардон под ним и изгаляюсь, а он еще и обзывается, засранец такой. О своем не выгодном положении я и не вспомнила.
— Ты что полный кретин?!
То, что я ответила оскорблением на оскорбление, ему очень не понравилось. Он сдавил одной рукой мое горло и, перекрыв почти весь доступ кислорода, тряхнул как куренка.
— Отвечай!
— Вос-сьмой. — просипела я с трудом.
Все еще продолжая перекрывать мне доступ воздуха, и, кажется, даже не замечая этого, маньяк задумчиво прикрыл глаза и забормотал. Из всего его диалога с самим собой я запомнила только последнюю фразу «Кажется, подходит…» после, которой стала пинаться, лягаться, царапаться, и удушено хрипеть. Недоуменно и недовольно присмотревшись к моему посиневшему лицу, он поспешно разжал руку. Первый глоток воздуха вошел со свистом, второй с хрипом, третий с кашлем. В тот момент я была уверенна, что ничего чудеснее в мире быть не может. Пока я медленно приходила в себя, он рывком поставил меня на ноги и стал стаскивать с пальца другой руки украшение. За нашими спинами вновь вспыхнул воздух и оттуда вылетел настоящий огненный шар, только огонь был ослепительно белого цвета, и ударил прямо в спину моего неожиданного знакомца. Он только успел передать мне перстень и сжать его в моем кулаке, так что острые грани пребольно впились в ладонь, как этот шар, разбившись о его спину, превратил его в клубы пепла. Он даже не вскрикнул.
Я стояла столб столбом и тупо пялилась на кучку пепла у своих ног и из самых темных глубин моего подсознания подняло голову кровожадное и жестокое чудовище, возжелавшее, почему-то отомстить за смерть моего негаданного знакомца. Все еще пребывая в шоке, я наклонилась и зачем-то расшивыряла горсть праха. Под ним оказался черный крошечный глиняный кувшинчик на цепочке. В таких иногда носят приятно пахнущее масло. Выпрямившись, я, наконец, пришла в себя и поняла, что прямо у меня на глазах только что в мгновение ока заживо сгорел человек. Пусть он и был предположительно маньяком или просто чудиком, но все же. Не выдержав нахлынувшей волны липкого ужаса, я разразилась очередным воплем, способным поднять всех здешних жителей (это раньше было как никак кладбище). В ужасе, оглядывая окружающий мир и снова готовясь, простится с сознанием, в надежде все же встретится позже (а не слететь с катушек окончательно), я заметила, что мерцание все того же распроклятого воздуха усилилось, и вновь задержавшееся сознание подкинуло дельную мысль сматываться от сюда побыстрее, не дожидаясь очередного подарочного «шарика» ОТТУДА.