- Гарри…
После этого единственного слова, Северус увидел, как потухла надежда в глазах его сына, как он склонил голову, смиряясь с неизбежным.
Но Северус не мог поступить так. Дамблдору придется просто смириться с этим или искать нового преподавателя Зелий. Он был нужен Гарри.
- Гарри, да. Ты можешь быть со мной на работе, по крайней мере пока. Я… я даже не рассматриваю варианты, при которых ты будешь далеко от меня.
И впервые за последнее время Гарри по-настоящему, хоть и немного скованно, улыбнулся.
***
Гарри не совсем понимал, что означает слово «лихорадочный», но «сильно занятый» явно было довольно близко. Следующие несколько дней были «чрезвычайно лихорадочными», как сказал папочка. Его навестили профессор Дамблдор, миссис Уизли, профессора МакГонагалл и Флитвик, пара волшебников из министерства и из Департамента по делам несовершеннолетних колдунов. Последние заставили его чувствовать себя по-настоящему неловко своими вопросами о Дурслях, мистере Блэке; о том, как с ним обращается папочка, чем его кормят и во что он одевается, и когда он ложится спать. Папа сказал, что он должен говорить правду. Однако судя по взглядам, которые кидали на него колдуны, они не совсем хотели слышать правду.
Когда он рассказал об этом папочке, тот сказал, что Гарри, возможно, прав. А потом они пошли к Фортескью кушать мороженное, потому что Гарри вел себя хорошо и все равно сказал правду.
Слизерин тоже отнимал у папочки много времени. Утром, за завтраком, по вечерам, и даже иногда за обедом.
Например, однажды за ланчем, пока Гарри гонял по тарелке морковку, папочка разговаривал с одним из тоскующих по дому первокурсников. Он строго сказал, что мальчик должен остаться в школе, однако его голос был намного мягче, чем когда он говорил со своими старшекурсниками.
- Послушайте, мистер Флинт. Я понимаю, что для вас это тяжело, вы скучаете по семье. Однако здесь вы можете завести множество хороших друзей, и вам необходимо посещать занятия – я больше не потерплю прогулов. И если у вас снова заболит живот, вы придете сюда и возьмете у меня лекарство. Это ясно?
Маркус кивнул и утер слезы, сжав губы так сильно, как будто папочка собирался напоить его этим зельем прямо сейчас. И Гарри его понимал. Однажды он тоже выпил такое зелье. Оно было противным.
- Здесь вы научитесь вещам, которым не учат больше нигде в мире. Вы ведь любите колдовать? Я слышал, что вы также прекрасно летаете. Вы думали насчет Квиддича?
Мальчик снова кивнул.
- Хорошо. Думайте об этом, когда вам снова будет одиноко, вместо того, чтобы весь день лежать в кровати. Договорились?
Мальчик быстро кивнул: - Да, сэр.
- Великолепно. Сегодня вечером вы напишите письмо вашим родителям, в котором расскажете, чему вы научились за это время, а я отошлю его. Через пару недель вы привыкнете. Все переживают первое время вдали от дома.
Маркус поблагодарил его отца и тот вернулся к столу. Отец покачал головой.
- Первокурсники.
Гарри сделал глоток тыквенного сока и спросил:
- Почему ты их так называешь?
- Первый год, сын. Первый курс – первокурсники.
- Аа, - Гарри потыкал вилкой морковку.
- Доедай, Гарри, - сказал Северус. – Мне нужно закончить пару зелий. Ты…
- Можно я посмотрю? Пожалуйста?
И так каждый день. Стоило Северусу только заикнуться о зельях, как Гарри сразу рвался посмотреть. И каждый день Северус соглашался, а иногда даже разрешал Гарри помочь.
- Ну разумеется, мой маленький мастер Зелий. Над чем поработаем сегодня?
Гарри не помнил наизусть все зелья, но парочку он точно знал.
- Амортенция?
Удивленно приподняв брови, Северус покачал головой.
- Пожалуй, нет. Как насчет Перечного зелья?
Конечно, Гарри согласился.
***
На следующий день после уроков Северусу пришлось проделать путь до своего кабинета в компании Роуз Паркинсон.
- … мои первые ЖАБА! – тараторила она. – Я надеялась на вашу помощь в Зельях, профессор. Я слышала, вы тоже получили вашу должность в очень юном возрасте. Мои родители, конечно, были просто в восторге, мой отец даже сомневался, что кто-то способен приготовить такое сложное зелье за столь короткое время…
- Уверен, что они были в восторге, мисс Паркинсон. Надеюсь, вы сможете это оправдать. Я ожидаю от своих студентов только лучших результатов, и не все могут показать их на столь сложном курсе.
Роуз покраснела и пробормотала что-то о своем потенциале, перед тем, как выскочить за дверь кабинета.
Гарри посмотрел на него из-за своего небольшого письменного стола.
- Это та девочка, с которой я нашел змею, помнишь?
Папочка выглядел почти удивленным, как будто он уже забыл про ту историю. Гарри больше не видел ту змею, но он болтал с еще несколькими, и все они рассказывали о замке столько интересного!
Папочка медленно кивнул.
- Я помню, Гарри. А теперь тихо, я должен проверить эти работы, а потом можем пойти на прогулку, - сказал он, не спуская глаз с двери, за которой мгновение назад исчезла Роуз.
Гарри склонился над столом и улыбался, снова и снова выводя свое имя на листе пергамента. Он ощущался под его пальцами куда мягче обычной бумаги, но писать на нем было тяжелее. Папочка научил его, как избавляться от клякс и как держать перо, чтобы буквы выходили аккуратными и четкими. Гарри писал намного лучше, чем раньше. Тетя Молли была бы довольна им, если бы он снова приехал к ней.
Но Гарри не хотел. Они ему нравились, и он скучал по Рону, но с отцом учиться было намного приятнее: с его полуулыбками, сложными словами, большими зелеными звездами, которые он наколдовывал на каждой отличной работе Гарри. Гарри нравилось сидеть у отца в кабинете, пока тот читал лекции студентам. А когда он возвращался домой и садился проверять работы, Гарри вел себя тихо, как мышка, чтобы не мешать. Он знал, как это делается. Ему пришлось научиться.
Не то чтобы папочка был похож на Дурслей: он никогда не ударил бы его. Но отец явно ценил, когда Гарри давал ему возможность поработать в тишине. И его взгляд теперь не был уставшим, когда Гарри просил его о чем-нибудь. Хотя Гарри очень редко чего-то просил. Он знал, что самое лучшее, что он может сделать для отца – вести себя тихо, и он делал это отлично. Пока у папочки были занятия, Гарри слушал его низкий голос из соседней комнаты. А если он понижал тон, Гарри мог на цыпочках подкрасться к двери, и тогда снова становилось слышно.
Гарри сделал бы все, что угодно, чтобы ему разрешили никогда в жизни не отходить от отца. Он не хотел, чтобы мистер Блэк снова забрал его, и уж точно не хотел, чтобы это сделали Дурсли. А пока он с папочкой, все будет хорошо.
Хотя, ночью… ночь была плохим временем суток.
Гарри с трудом засыпал, потому что знал, что тогда папа уйдет и оставит его одного, а он не хотел быть один. Он был один, когда плохой человек пришел и забрал его. Он был один, когда ему снилось, как дядя Вернон поймал его, пока он ел пирожные Дадли. Он был один в чулане под лестницей. Одному всегда страшно.
Трикли помогала, но не очень – ведь она же была такой маленькой. Она не могла спасти его от плохого человека. Она не могла помочь ему справиться с кошмарами.
Так что Гарри старался не засыпать как можно дольше, чтобы папа сидел с ним. Это было тяжело, потому что за день он очень выматывался. Бывало, Гарри просыпался посреди ночи из-за какого-нибудь шороха и прятался в шкафу. Никто плохой никогда не найдет его там.
Трикли всегда прыгала туда вслед за ним, и они прижимались друг к другу, дожидаясь, пока утром их найдет отец.
На третье утро отец забрал его к себе в комнату. После того, как Гарри почистил зубы и умылся, отец предложил:
- Как ты смотришь на то, чтобы спать здесь, со мной? Тогда ты не будешь волноваться, что я ушел, или что тебя заберут.
Гарри кивнул и улыбнулся, когда отец одним взмахом палочки превратил свою огромную кровать в две поменьше. Гарри выбрал ту, что была подальше от двери, с зеленым покрывалом, расшитым золотыми снитчами.
- Это твоя, да? – кивнул на нее отец.
- Да, папа, - ответил Гарри. – Спасибо.
- Не за что.