– Мой друг… Несомненно живо… Я, собственно, видишь ты…
Он опять остановился.
– Видишь… – опять лениво начал Корнев. – Писатель… Ведь это страшно подумать, чем должен быть писатель… если он не хочет быть, конечно, только бумагомарателем. Как мне представляется писатель-беллетрист. Ты беллетрист, конечно… Это человек, который, так сказать, разобрался уже в сумбуре жизни… осмыслил себе все и стал выше толпы… Этой толпе он осмысливает ее собственные действия в художественных образах… Он говорит: вот вы кто и вот почему… Твой же герой, – ты сам, конечно, – среди общей грязи умудряется остаться чистеньким… Но других пересолил, себя обелил, – надул сам себя, но кого другого надул? И если ты можешь остаться чистеньким, то о чем же речь, – все прекрасно, значит, в этом лучшем из миров. Если бы ты имел мужество вскрыть действительно свое нутро, смог бы осмыслить его себе и другим… Скажи, Тёмка, что ты или я можем осмыслить другим? Мы, стукающиеся сами лбами в какой-то темноте друг о друга! Мы, люди несистематичного образования, мы в сущности нищие, подбирающие какие-то случайно, нечаянно попадающиеся нам под ноги крохи; мы, наконец, даже без опыта жизни, когда притом девяносто девять из ста, что и этот опыт окончательно пройдет бесцельно вследствие отсутствия какого бы то ни было философского обоснования…
По мере того как Корнев говорил, он краснел, жилы на его шее надувались, он смотрел своими маленькими зелеными глазами, впивался ими все злее в лицо Карташева и вдруг, сразу успокоившись, вспомнив вдруг Иванова, пренебрежительно, почти весело махнул рукой:
– Нет, мой друг! Какие мы писатели… И ко всему этому, какой талант нужен, чтобы все это было и не узко, и без всякой скучной морали, законно, было бы и вкусно, и понятно, и, наконец, настолько правдиво, чтобы с твоими выводами не мог не согласиться читатель.
– Какой читатель? Иванов может не согласиться, потому что ему тенденция нужна.
– Да какая там к черту тенденция: образование нужно… Есть писатели, на которых все мирятся… И рядом ты… У них, черт их знает, какой размах, и всякая тенденция занимает только свое место… а ты пошлялся с Шацким…
Конец ознакомительного фрагмента.
Сноски
1
матери-кормилицы (лат.).
2
средоточии наук (лат.).
3
Так возврати те дни мне снова, когда я сам в развитье был! (нем., перевод А.Фета.)
4
жеманство (от франц. gentil).
5
Известно… (франц.)
6
высший свет (англ.).
7
Прекрасно, дорогой мой! (франц.)
8
вот именно (франц.).
9
Черт возьми! (франц.)
10
Вернемся к нашим баранам (франц.).
11
эти пустяки, которые ничего не стоят, но дорого обходятся. Нужно быть осторожным (франц.).
12
Займемся своим делом (франц.).
13
смелей (от франц. courage).
14
простодушие (франц.).
15
С перцем… (франц.)
16
В добрый час (франц.).
17
Послушай (франц.).
18
Вперед! (франц.)
19
Да здравствует веселье! Да здравствуют интрижки…
Вперед, вперед, вот так вакханалия?! (франц.)
20
Да здравствует Италия (итал.).
21
как испанская корова… (франц.)
22
поздравляю… (франц.)
23
Прекрасно, граф (франц.).
24
и всех прочих… (итал.)
25
Весельчак, весельчонок… (франц.).
26
Что изменило этого повесу? (франц.)
27
Сердце красавицы склонно к измене… (итал.)
28
высшую оценку (лат.).