Александр Солженицын - Раннее (сборник), читать на Topreading.net

Александр Солженицын

Раннее

* * *

Дороженька

Повесть в стихах

Зарождение

Чернеют вышки очерком знакомым.От вышки к вышке день сочится над державою.От зоны к зоне звонами подъёмовЗадолго до свету ликуют рельсы ржавые.Похлёбка с рыбкой кошачьей, мучная затирка.В прохуженном, пролатанном томительный развод.Идут работать лагери! И наша каторгаЧетырежды клеймённая идёт.Так будет год. И десять так. И так же двадцать пять.Всё то же самое. Опять. Опять.Обыскивать. Считать. Обыскивать. Считать.Запястья за спину, покорные, по пять,Бушлаты чёрные, вступаем меж тулупов,Как медных статуй в отблесках кострового огня,И, спины сгорбивши, глаза потупив,Идём, как будто бы кого-то хороня.Да каждый день и хоронят кого-нибудь –На палец бирку голому. Для верности – прокол штыка…Заря.И – день.Жестоко-медленно катится солнце по небу,Искрит о землю мёрзлую безсильная кирка.Не будет, не было сверкающего мира!Портянка в инее – повязкой у лица{1},О кашах спор да окрик бригадира, –И – день, и – день, и – нет ему конца!К закату стынет степь. Встаёт луна багровым диском.Во тьме толкаемся, скользим, спешим к себе в загон,Бригадами суровымиВрываемся в столовую,Где доходягу, лижущего миски,Казнит презреньем лагерный закон.Глотаешь жадно щи, не видя где ты, с кем ты, –А через стол, в пару, над глиняной посудой,То обнищалое лицо интеллигента,То дистрофией обезволенная удаль.Но тот, кто время здесь расчёл, – расчёл его неплохо.Не обменяться словом нам, лишь только вздохом.Опять, опять гудит над лагерем звонок.Тебе в один барак, а мне в другой.Проверка. Строем под замок.Отбой.Не кончено, не верь! – Я знаю, жду, но мнеНе победить, не разомкнуть ни на щель век усталых.Едва уснём – звонок!! И в ослепительно торжественной лунеМы, как в плащах комических, выходим в одеялах.Выходим клокоча, выходим проклиная,До самых звёзд безжалостных всё вымерзло, всё ярко, –И вдруг из репродуктора, рыдая,Наплывом нанесёт бетховенское largo.Я встрепенусь, едва его услышу,Я обернусь к нему огрубнувшим лицом, –Кто и когда узнает и напишетОб этом обо всём?Со светлым пониманием, не в гневе –И надобно теперь писать, теперь! Довлеет злоба дневи,Но равнодушен день к минувшим дням.Едва ворочаются мысли жерновами,Чуть вспыхнет свет в душе по временам –«Но и в цепях должны свершить мы самиТот круг, что боги очертили нам»!{2}Свой круг начну и я. И поведу – стихами:Созвучной, мерной, может быть, сумею уберечьТакой ценой открывшуюся речь!Тогда напрасно вы по телу шарить станете –Вот я. Весь – ваш. Ни клока, ни строки!А к чуду Божьему, к неистребимой нашей памятиВы не дотянете палаческой руки!!!

Мой труд! Год за год ты со мной созреешь,Год по году Владимиркой пройдёшь{3},Наступит день – не одного меня согреешь,Не одного меня ознобом обоймёшь…

Вступление

Где и когда это началось?..Друг мой издавний, – когда?Чистое стёклышко мира ребячьего,Грозно дохнув, замутила беда?Вспомним ли крест перепутьяТрудного,Скрещенных прутьевНад нами тень,Ужаса безрассудногоПервый день?

Изредка нам проступали зримоЗнаменья страхов потусторонних{4}, –Мы проходили вчуже, мимо,Скрывши лицо в ладонях.Слабым, хотелось нам простоЗабыть их,Лад своей жизни оберегая,Дом свой, уют свой, вещи –ПоступьСобытийЗловещихМинула, не задевая…

Так и теперь, когда стонамиНаша душа пролилась, –Те, кого это не тронуло,Думают ли о нас?..Не слышать, имея уши,Не видеть, глаза имея, –Коровьего равнодушьяЧто в тебе, Русь, страшнее?

Глава первая. Мальчики с луны

Странствовать!.. Ликует сок бродяжий!Дорвались и мы с тобой до воли!В двадцать лет – сопеть на крымском пляже?Наша, наша! – бьётся на приколе –Вёсла сложены, как связанные крылья, Просится в полёт!Водяной зеленоватой пыльюОбомшелую бударку обдаёт.Первобытно раздувая городские ноздри,Тянет с Волги свежестью, и остроПобережье пахнет рыбой и смолой.Хлеба – не купить. Припасено немножкоСухарей у нас да пуда два картошки,Высыпанной в ящик носовой.Не щенки мы, нет! – как мореходы встарь,В краску белую макая голый палец – Уж давно продумано: «Волгарь –Скиталец».Ну, толкай! Примат материи, на слове не лови, Всё же – Господи, благослови!..{5}

–

Звон и гуд… И тракторы рычат у перевозов,Кони ржут, скрипят грузовики,Сизо-масляна идёт вода с навозом,И толкутся волны поперёк реки.Густо-чёрный выстилая дым,Буксирок, вцепившись невподым,Тянет баржи две, как две скалы.Двухэтажные, легки, белы,Разминутся пароходы, радостно гудя.И деревни целые – плотамиС избами, коровами, бельём и петухамиМедленно спускаются, реку загромоздя.

А и в русле не одна дорожка:Не гребём – теченье выбиваетВ мирную воложку,В нераспуганную тишьРыба на-солнце серебряно взыграет,Юркнет птица в островной камыш.Изливает с неба синева.Вёсла трепетные вывесим – и движемся едва.Что-то дед смолёный ладит топором…С ним малыш, две удочки забросил…Нестерпимо брызжут серебромИ топор, и капли с наших вёсел…И опять затягивает в стрежень.И блеснёт едва повыше осокиУцелевшей церкви в глубине прибрежьяКрест – и серенькие куполки…

Вечер. Солнце западёт за берег горный,И вода сгустеет в изумруд,И огни зажгутся в белых знаках створных,Шумы дня притихнут и замрут.Отразятся с кручи в стынущие водыСкалы, обнажённые породы,Купы лиственных и пики чёрные хвои, –Бакенщик, старик рыжебородый,Объезжает бакены свои.И уж на ночь, только солнце сгаснет,Водный путь отмечен столбовой –Там, где горный берег – бакен красный,И – зелёный там, где луговой.Исчезают тени, и мягчеет небо.Проступает точка первая Денеба{6},Все созвездья выводя изглубока.Плёс утих. Ни лодки рыбака.Осеняет Волгу только звёзд шатёр.Ну, и нам на берег: сушнякаПодсобрать да развести костёр.От костра всё сразу потемнеет –Волга, небо, прибережья глубь,Мы – к огню плотней и ждём, пока поспеетВ котелке картошка или суп.Из-под крышки сладкий пар клубится,Зверь-костёр клыками сучья рвёт,По воде прошлёпают неслышно плицы{7},Проскользит, сверкая, пароходИ, по тёмной глади бледным светом мрея,В полноту беззвучной ночи канет…В смуглых отсветах лицо Андрея,Лоб его печаль пытливая туманит.Внутренне сцеплённых выводов коварствоВот не ждал, куда его направит! –«Оглянись, Сергей, подумай.Чувствуешь, как давитНа тебя, на всех нас – государство?»Я смотрю на звёздный свод извечный,Слышу вольный шорох всплесков в тишинеИ от всей души, чистосердечноУдивляюсь: «Давит? Государство? Не-е».После гребли по телу приятная истома,Что к краям – расплывчатей лицо освещено…Как давно, дружище, мы знакомы,Как давно!..Помню твоей детской курточки вельвет,Несогласие упрямое с немецкими глаголами,Наши шахматные страсти, меж двумяфутболами.Вместе нас кружил извивами весёлымиОт Байдар к Ливадии велосипед,Подымал Военною-Грузинскою от Ларса.Вместе аттестаты понесли в Универс’тет{8},И обоим нам ударил буйный светГегеля и Маркса.Математика. И физика. Но для душиИх священной строгости нам оказалось мало:Подлинно, что точные науки – хороши,Да не строгости, а счастья людям недостало.И пошли на исторический в МИФЛИ,Порешив, что с парой факультетов справимся,И давно согласно к выводу пришли:«Мы нам нравимся».Как не нравиться, когда так чётко сведеныК стройным формам мир и человек?Сколько нами дивных вечеров проведеноВ мудрой тишине библиотек!Сколько раз не хожено в кино!Сколько жертвовано вечеринок!Я безумец, я фанатик, – но –Но Андрей мой – инок.В миллионном городе, в блистании огней,Там, где вечер – лучшая пора,В пять минут десятого ложится спать АндрейИ встаёт – чтоб думать – в пять утра.Как по Канту время мерь –он в шесть пройдёт по дворикуИ вернётся записать, что понялв утре чистом.Хочет стать он, как и я, историком,Но для этого ещё – экономистом.Том за томом я гоню взаглот,Я истерзан весь, я в спор нырну с наскока,Взор застит восторженно слеза, –Он мне тихо, мудростью Востока:«Прежде, нежели открыть свой рот,Друг, открой глаза!»Это – то влеченье, род недуга,О котором написал поэт:Книга, стол и мы друг против друга, –Никого на свете больше нет!Распадутся волосы-неулежни мои{9}Над лицом горячечным, но бледным,Ближе – сходимся – яснеем – и! –Запись отточённая о выводе последнем.И не жаль обоим эту странную,Без вина, без девушек сухую юность нашу……Вот и ужин! Ложки расписные деревянныеМы вонзаем в ячневую кашу.После ужина на сене в лодке мягко.Лёгкой зыбью чуть вздымается корма.Всю Историю – от нас до братьев Гракхов,Высветил прожектор Марксова ума.Маркс! – как меч, рубящий путаницу партий!Не блуждать у Лейбница, у Юма, у Декарта,Только-только вылупясь из жёлтеньких скорлуп,Держим в клювах Истину и мечем взоры вглубь!Есть закон движения! Другого АбсолютаНет! И как там было – сердобольно, круто,Нравилось, не нравилось, – минует постепенно.Всё пройдёт: Сената гнев и курий плеск и пена.Желчь упрёков, звон разящих словНе всплывут на высоту веков.Воин Рим, бронёю перевитый!Шаг Истории, не знающей пощады! –Гордое отчаянье самнитов,Умное безсилие Эллады,Ярость Брута, Ганнибала гений –Всё должно быть сметено и сбито,Что само не станет на колени.Dura lex, sed lex[1]. Во всём закон.Ничего, что б в сторону свернуло.Ничего? И даже шут Нерон?{10}И кровавое захлёбыванье Суллы?Фатализм! Эклектика! Неверно!..…Но Андрей молчит и дышит мерноВ лад дремотным заплескам волны.И спине тепло от дружеской спины.За ночь иней нас покроет впробель.Утром вспрыгнем, зубы бьёт ознобик,И – бултых в синеющую воду!Холодом озноб тот вышибить приятно!И – бегом, в чём родила природа,По камням! на взгорок! и обратноНа песок! поборемся! и в танец!Дикарём разнузданным пляши,Пока тело вызорит румянец,Да ори! – всю Волгу полоши!А теперь хватайся каждый за весло –Оттолкнулись! Понесло!

–

Солнышко пригреет – не гребём, лежим.Лодку сносит тихо, мы себе зубрим –Снова диамат, латынь и древний Рим.Купим яблок, тут их мерят на ведро,И грызём, и дремлем… Всё б у нас добро,Только ни брезента, ни плаща –И на небо часто смотрим, трепеща.От грозы, дождя мы беззащитны.Как нам стал понятен первобытныйУжас перед силою богов:Только что покинули мы крышиНаших равнодушных городов –И уже иначе видим, слышим,Туча наплывёт – мы сжались, мы не дышим,Ветер кажется – злопамятный, живой,«Завтра я…» – не скажем, верим в глаз дурной.Завтра день – смотри ещё какой!..На недели тучами затянетНебо. Будет Волга холодна,Заколышется, волною спорной станетГлину выворачивать со дна.Попадись тогда на волнобое!Повернись бортом! –Пляшет, мечется седое, водяноеТо на этом, то на том!Берег в брызгах. Чёрно дышат трубы.Грязь на пристанях. И дождь – безугомонь.Шутки грузчиков и ругань дерзко грубы,Но и труд их стоит этой ругани.Экую ворочают махину!В сорок рук вздымают! Ну как рухнет?..«Э – э – эх, ду – би – на!..Ух – нем!!Зелёная! Сама пойдёт! Сама пойдёт!Подёрнем! Подёрнем!»{11}Вымахали с покриком задорным –Там, голубушка! – и с паром, хрипом, храпомСыпят, топают, валят на берег трапом.Те мешки подкинули, те бочки катят ловко…Третьяковка??Обогнали Англию в лебёдках, кранах, планах, –Так откуда ж этих дьяволов-то рваных?!.

–

Дождь и дождь. Уж нам не плыть сегодня.Подгребаем к дебаркадеру под сходни –Всё же крыша, хоть и брызжет из щелей –И идём в черёд порыскать чаю.Новодевичье в лаптях тебя встречаетИ в азямах рваных Сенгилей.Райпартпрос, Райком и Райкомол,Райуполминзаг и Райзаготконтора.И районный юродивый, полугол,Смуглогрудый, клянчит у забора.Чаю мне! – продрог на сумрачной воде.Раймилиция. Райплан. И РайНКВД.Мокнет «Правда» на витринке. С тёмно-хмурыхСеет мелкий-мелкий дождь с небес.Райтюрьма, Райсуд и Райпрокуратура,Райсоцстрах, Райздрав и Райсобес.Там, где, дети горя и отваги,Бурлаки под бичевой тянулись в напряге, –Закрывая полки голые, в РаймагеПродают физическую карту… Африки…На столбах бубнят колхозные частушкиБлиз Райклуба громкоговорители,Под забором рубят головы косушкамЖители.Нет теперь ни кабаков на Волге,Ни Николки нет, ни монополки,{12}Ни в церквях колен не гнёт никто, –«Эй, молодка!Литру водки!Два по двести!.. Три по сто!»Пар одежд сырых и сизый дым махры,Окна мутные, спиртовые пары.Густо-густо вкруг некрашеных столов –«Нам салатику! – вопят, рыдают, – огурцов!»Вот охотник смяк, склонясь к дробовику,Ловит блох борзая под столом.«Будьте так любезны! Дайте мне чайку!»– «Ча-ай?? Не подаём!»Над столами русский чин трисловьями порхает,Лица смотрят масляно, слепо.И ревут «Златые горы», оглашаяЧайную Райпо.И лохматый грузчик, мой сосед,Дядя Миша, мужичина-глыба:«Чаю зря ты, малый, просишь. Чаю нет.На сто грамм перцовки».– «Я не пью. Спасибо».– «Ах, культуриш руссиш!.. Ну, кажи свой ум.Ну, скажи, что водка – это а-пи-ум…»– «Хвастать тоже нечем. Лёгкие и печень…»– «Хо! Ты – тюря! Печень! Этим душу лечим!К-комсомолец! Пожалел!.. А дать тебе винтовку,Да – на вышку?..{13} Ну, не зявься, выпейстограммовку.И мои б такие были… Пей, не брезгуй».– «Где ж они?»– «Сопрели. Под сосной карельской».– «Отчего ж?»– «А это очень просто мы:В тундру высадили голыми да босыми,Ну, а в тундре и волкам не рай.Рыбу пальцами словить сумеешь – ешь.Ягоду найдёшь дикую – собирай!Хочешь если, так друг дружку режь.Хочешь – помирай…»– «Но простите, но за что же вас?»– «Ты – с луны? В тридцатом-то?Не знаешь, что да как?Потому что был сочтён кулак,Ну и… Ликвидировать. Как класс.…Я за землю, парень, да за волю,Да за эту грёбаную властьШёл на Колчака…Землю дали – тёр, дурак, мозоли,А они меня – ша-растьВ кулака!Да кого ж она, земля, не богатит,Если только вкалывать здоров?Государство! Что ему претит,Если у крестьян да по три пары лошадёв?»

–

Юность верит. И она права.…Но прошло-то года, слушай, двадцать два!До каких же пор мы будем зряСваливать на бедного царя?Зафиксируем: в раймаге – ни черта?Это – нищета?Тише! Тише! Склонность к выводампоспешным.Никакой прогресс не может быть безгрешным.Отклоненья, исключенья – кто же говорит?Ведь писал Истории законы не Эвклид!{14}Роют трудно, роют по-кротовьи,А оглянешься – и мир уже не тот.Жестоко? Приходится и кровьюЗаплатить за тяжкий путь вперёд.Мы не только что не против –мы оправдываем даже:Ликвидировать? Конкретно – как? Куда ж их?В тундру. В дикий лес.Dura lex, sed lex.Трудно мы живём. Дай время, будет лучше.Внуки примут жизнь, не зная, как далась…

–

Вот и солнце прорвалось сквозь тучи,И покорно Волга улеглась.Так за вёсла твёрдою рукою!Поплыли,Где на двести вёрст Самарскою лукоюВолгу отшвырнули Жигули{15}.Сладость есть и в малом и в великом.Между сосен, вперегонку, с перекрикомВымахнуть, запыхавшись, на кручу! –Тут раскинуться на выгретой, пахучейИ никем ещё не топтанной траве;Отдаваясь тишине дремучей,В небо жмуриться без мыслей в голове,Никому и ничего не должен…Жи-гу-ли!.. Какая-то в вас правда!..Раздробилось зеркало в ЗаволжьиИ застыло в озерках-бакалдах.Нет теченья! Плёсы недвижимы.Близко дальнее, а крупное –мало непостижимо.С коробок от спичек – баржа на подчале.Замерла ли? Тянут её таском?Хоть заплачь от этой веющей печали!Хоть христосуйся – такая в сердце Пасха!..Мирный бор овершьями колышет,Запахом смолы и солнца пышет.Жёлто тлеют иглы в медном сосняке.К югу, поверх сосенОблачко относитМедленно, в покойном высоке.Под травой краснеет земляника,И грибы столпились возле пней.Разве в малом меньше, чем в великом,Веской мудрости коротких наших дней?..

–

Через день взгляни на правый берег –Сланец, скалами пластованный, белесый,Стук стволов паденья, пил железный верезг,Люди серые с лопатами, киркамиГоры облепили муравьями.Экскаваторы, лебёдки, вагонетки,Грохот, скрежет, и столбится едкоВ лёгкие и в небо каменная мгла…Это будет чудо Третьей Пятилетки –Перемычка Волжского Узла.О, грядущее переустройство мира!Мы войдём в тебя наукой и уменьем!…А кому кирку?.. Не из-под наших кирокПусть разбрызгиваются каменья!Привезут, найдут неученную рать, –Что над этим голову ломать!…Так мы плыли в гладком беззаботьи,И, наверно б, нам на ум не вспало:Что за люди там кишат в лохмотьях?Что за люди бьют вручную скалы,Катят тачки в гору по тропинкам? –Сам, как глина, побуреет человек…

В невесёлом месте, в Красной Глинке{16},Мы однажды стали на ночлег.Правый берег вскопан, взбугрен, бурый.Штабелями досок и бревён,Мусором, щебёнкой – левый завалён.Перекатом Волга мчится хмуро.Мы причалили, да плох нам выпал сон:Выстрел. – Новый. – Очередь. – И ржавыйЗвон от рельс на нашем берегу.С фонарями в зарослях облаваЗаплясала, заметалась на лугу.Засветились пристань и бараки,Шли моторки, воду Волги пеня…Из моторок прыгали собаки,Заливаясь в ярости и пене,За собой вожатых мчали в темень,Хрипло лаяли и обрывали привязь,Кто-то выволок на берег пулемёт.Словно в бой, с винтовками навывес,Пробежал запыхавшийся взвод.Не понять – война или охота?Ладно, греемся; не трогают – и рады.Вдруг у нас над самым ухом кто-то:«Вот они! А ну, вставайте, гады!Подымайтесь! Застрелю, заразы!»Шутки плохи, тут не отлежаться.Из-под одеяла высунулись разом –Вислоухие испуганные зайцы:– «Мы – туристы. Что вы к нам, товарищ?»Но товарищ плюнул от обиды.– «Хто? Туристы?? Шляются здесь, твари…Чтобы я на Волге больше вас не видел!»Перекошенный, разгорячённый,Освещён недоброй дрожью света,Пляшущую руку с пистолетомДолго опускал он, огорчённый.

–

Их всю ночь ловили. С места заклятогоМы ушли под утро, торопясь уплыть,Чтоб не рвать, что в сердце дорогого.Чтоб не думать. Чтобы позабыть.Подымалось солнце над лугами.Красное, в торжественной игре,Жигули оно зажгло, как пламя,Озарило мёртвые машины на горе,Раздробилось радугой росяной через лес,Багряницей разостлало водной глади скатерть, –И вот тут-то вывернулся нам наперерезАрестантский катер!Он скользнул, едва нам нос не срезав,И послал короткий частобой,Он прошёл, как будто гром железаКандалов рассыпал за собой.Бугорками волн взбелели волоконца,Закипела, забурлила полоса реки –Эти лица! лица, обернувшиеся к солнцу!И с бортов – конвойные штыки.Вот они, кто там кирками машут! –Только нескольких и рассмотрели мы.Кто они?.. За что их?.. Не расскажут…Тихие, стояли у кормы.Что-то было в лицах их заросших,В складках, не черствеющих у глаз,От чего пахнуло всем хорошим,С детских лет несбывшимся повеяло на нас.Оба без отцов, ведь мы и шли бродяжитьПо краям родной неведомой земли,Чтоб мужскую взвесить эту тяжесть,От которой матери, солгав, уберегли.Нас заметили. Переглянулись.Может, вспомнили своих мальчишек-сыновей.Чуть заметноВслед намУлыбнулись,И у каждого по-своему взметнулось у бровей.

И – промчало катер. И Андрей в сомненьиПротянул: «А что, сейчас бы к СамомуМолодой, второй явись бы Ленин, –Он бы – не попал в тюрьму?..»{17}

Глава вторая. Медовый месяц