- Это изумительно! – сказала я.
- Это изумительно, - ответил он, - и это не могло быть иначе.
Я улыбнулась; мое сердце было слишком переполнено, чтобы говорить.
- Весь дом, вверху и внизу, окружен широкими верандами. Давай войдем внутрь.
Он повел меня к дверному проему, между мраморными колоннами, в большую гостиную с мозаичным полом, резными окнами и широкой винтовой лестницей в дальнем конце, как раз в моем вкусе. Перед тем, как я что-либо смогла произнести, мой брат повернулся ко мне и, взяв обе мои руки, сказал:
- Добро пожаловать, дорогая сестра, в твой небесный дом!
- Это прекрасное место - в самом деле, мой дом? – спросила я, еле сдерживая эмоции.
- Да, дорогая, - ответил он, - Я построил его для тебя и моего брата, и я уверяю тебя, что это труд любви.
- Это твой дом, и я сейчас стою рядом с тобой? – слегка смущенно спросила я.
- Нет, это твой дом, и я буду с тобой, до тех пор, пока не придет мой брат.
- Всегда, дорогой брат, всегда! – воскликнула я, вцепившись в его руку.
Он улыбнулся и сказал:
- Мы весело проведем время; мы больше никогда не будем далеко друг от друга. Заходи, я хочу показать тебе все.
Повернувшись налево, он повел меня между прекрасными мраморными колоннами, которые, казалось, заменяли дверные проемы, в большую продолговатую комнату, на пороге которой я остановилась в удивленном восхищении. Стены и пол комнаты целиком были из того же изысканного светло-серого мрамора и отполированы до величайшего блеска. Поверхность стен и пола была усыпана утонченными розами с длинными стеблями, всех сортов и расцветок, от темно-малинового до нежнейших оттенков розового и желтого.
- Входи, - сказал брат.
- Я не хочу раздавить эти совершенные цветы.
- Хорошо, попробуем убрать некоторые из них.
Я остановилась, чтобы взять с пола один цветок, лежащий близко от моей ноги, и вдруг, о чудо! Я обнаружила, что он находится внутри мрамора. Я постаралась взять другой – и снова тот же удивительный результат. Тогда, повернувшись к брату, я сказала:
- Что это значит? Почему ты не сказал мне, что эти цветы искусственные?»
Он покачал головой и сказал с приятной улыбкой:
- У этой комнаты своя история. Войди и сядь со мной здесь у окна, отсюда ты сможешь увидеть всю комнату, и позволь мне рассказать тебе о ней.
Я сделала, как он попросил, и он продолжил:
- В один из дней, когда я был занят работой по дому, компания молодежи, мальчиков и девочек, подошла к двери и спросила, могут ли они войти. Я охотно согласился, и тогда один из них спросил:
- Это дом мистера и миссис Спринджер?
- Да, - ответил я.
- Мы знали их и любили. Они наши друзья, а также наших родителей; и мы хотим узнать, можно нам помочь тебе его украсить?
- Конечно, можно, - сказал я, тронутый их просьбой, - Что вы можете сделать?
- Мы здесь как-то были и все осмотрели, - сказал один из них, - можно мы украсим комнату?
- Несомненно, - сказал я, удивляясь, что же они могут сделать.
- Тот час же девочки, в руках которых были огромные букеты роз, начали разбрасывать цветы по полу и стенам. Везде, где цветы соприкасались со стенами, они, к моему удивлению, прикреплялись к ней, оставаясь навсегда в том же виде. Когда все розы были разбросаны, комната стала выглядеть точно так, как сейчас, как будто цветы только что сорвали. Потом каждый мальчик достал маленький чемоданчик с тонкими инструментами, и в один момент все, мальчики и девочки, занялись работой на мраморном полу. Как они это делали, я не знаю – это один из небесных видов искусства, для этого надо иметь высокое чутье художника – но они врезали каждый живой цветок точно в таком же виде, каким он был, когда упал, в мрамор, и сохранили это в таком виде, как ты сейчас это видишь. Они приходили несколько раз, пока не закончили работу, и цветы не вяли и не блекли, но были всегда свежие и яркие. И это была такая весёлая и счастливая компания этих молодых людей, каких я еще прежде и не видел. Они смеялись, общались и пели, пока работали; и я неоднократно желал, чтобы друзья, которых они покинули, носящие траур по ним, могли взглянуть на эту счастливую группу и увидеть, как мало причин для горя.
Наконец, когда они все завершили, они позвали меня посмотреть на их работу, и я не пожалел хвалы за эту красоту сделанной работы и за искусство её исполнения. Затем, говоря, что они вернутся, когда кто-нибудь из вас придёт, они все вместе ушли, несомненно, чтобы делать что-то подобное этому где-нибудь в другом месте.
Слезы счастья капали на мои руки и скатывались по моему подолу, на протяжении большей части его рассказа, и я спросила, наполовину задыхаясь, потому что я была очень тронута:
- Кто эти прекрасные люди, Фрэнк? Ты их знаешь?
- Конечно, сейчас я их знаю; но они все были незнакомы мне до тех пор, пока не пришли сюда, в то первое утро, за исключением Лулу Спринджер. Было три Марии: Мария Грин, Мария Бэйтс, Мария Чалмерс; Лулу Спринджер и Майя Камден. Это девочки, каждая из которых замечательна и прекрасна. Мальчики, все отважные, прекрасные парни, были: Карролл Ашланд, Стэнли и Давид Чалмерс.
- Драгоценные дети, - сказала я, - Как мало любви я дала им в те давние времена и как хорошо, что я могу сделать это здесь! Как мало мы знаем о связях между этими двумя мирами!
- Ах, да, - сказал брат, - Это точно. Как мало мы знаем! Если бы мы только могли осознать, пока мы ещё в смертном теле, что день за днем мы строим для вечности, то как отличалась бы наша жизнь во многих путях от того, что сейчас! Каждое доброе слово, каждая благородная мысль, каждый бескорыстный поступок станет колонной вечной красоты в грядущей жизни. Мы не можем быть эгоистичными и не любящими в одной жизни и быть добрыми и любящими в следующей; эти две жизни слишком близко связаны - одна является продолжением другой. Но давай сейчас сходим в библиотеку.
Поднявшись, мы пересекли комнату, о которой с тех пор у меня очень нежные воспоминания, и вошли в библиотеку.
Это была славная комната – стены от потолка до пола были заполнены рядами редких и дорогих книг. Большое витражное окно было открыто на веранду, а два больших дугообразных окна, расположенные недалеко друг от друга, были сзади комнаты. Полукруглые ряды полок, поддерживаемые очень изящными стойками из серого мрамора, около 2 м высотой и 5 м в длину, располагались внутри главной комнаты и делили её на две секции, каждая из которых заканчивалась дугообразным окном сзади, оставляя достаточно много места, где две секции соединялись снова в одну. Вогнутая сторона полукруглых полок была напротив входа в комнату, а не далеко от дугообразного окна стоял красивый письменный стол со всеми принадлежностями. На столе стояла изысканная золотая ваза, наполненная алыми гвоздиками, аромат которых я сразу ощутила.
- Стол моего брата, - сказал Фрэнк.
- И его любимые цветы, - добавила я.
- Да, это говорит о том, что у нас здесь те же вкусы и предпочтения.
Не думайте, что эти детали были отмечены мною сразу же, но они раскрылись передо мной постепенно, по мере нашего нахождения и общения в комнате. Моим первым чувством при входе в комнату было подлинное удивление при виде книг, и мои первые слова были:
- Почему у вас есть книги на небе?
- Почему бы и нет? - спросил брат, - Тебя удивляет, что после смерти у нас те же желания и обязанности в этой благословенной жизни. Нам кажется, что смерть тела означает полное изменение в душе. Но это не так в некоторых случаях. Мы приходим в эту жизнь с теми же вкусами, теми же желаниями, тем же знанием, что мы имели до смерти. Если они не были достаточно чисты и хороши, чтобы сформировать часть этой жизни, тогда мы сами можем не войти. Что за польза была бы в нашем времени жизни, данной для достижения определённых ценностей и знаний, если смерть превратит это в ничто, и мы начнём эту жизнь полностью с другим мышлением и знанием? Нет-нет, пойми, как я говорил до этого, мы строим для вечности в течение нашей земной жизни! Чем чище мысли, чем благороднее цели, чем возвышеннее устремления, тем выше положение, которое мы займём среди небесного сонма; чем более ревностны мы в познании и следованию долга в нашей жизни испытаний, тем больше мы будем продвинуты здесь, в этой полной и совершенной жизни.
- Но книги, кто написал их? Какие-нибудь из этих книг мы знали и любили там внизу?
- Несомненно, многие из них; все, которые помогли каким-то образом возвысить человеческий разум или бессмертную душу. Потом, многие из редких мыслителей в земной жизни, входя в эту высшую жизнь, приобретают такое возвышенное и обширное видение предметов, которое получили, учась на протяжении всей жизни, что, следуя этому с жаром, они изложили это в книгах для блага менее одаренных; высочайшее, сильнейшее видение они приобрели сами, оставаясь, таким образом, лидерами и учителями в этой необыкновенной жизни, как и тогда, пока они ещё жили на земле. Должна ли великая душа, которая совсем недавно присоединилась к нам, чьи книги «Измененная Жизнь» и «Мир с вами!» подняли так много жизней на земле, отложить свое перо в сторону, когда его ясный ум и большое сердце узнали тайны высшего знания? Ничуть. Когда он хорошо изучит эти уроки, он изложит их для пользы других, менее одаренных, которые должны последовать им. Всегда должны быть лидеры; в этой небесной жизни, как и в прошлой жизни – лидеры и учителя в различных аспектах мысли. Но всё это знание придёт к тебе просто и естественно, по мере возрастания в новой жизни.