– Как скажете, – сдался Лешка. – Мое дело предложить.
– Тогда предлагай что-нибудь умное, – посоветовал Темыч.
Голубь, покружив по комнате, затаился в углу возле окна и весьма недружелюбно разглядывал семерых ребят.
– Кажется, мы ему не нравимся, – с опаскою посмотрел Темыч на птицу.
– Какая разница! – отмахнулся Женька. – Чего мы стоим и разглядываем? Нужно ему помочь.
– Вы хоть в клетку сперва его загоните, – взмолилась Моя Длина. – Иначе бабка вернется и Мурзика выпустит.
– И кранты голубку, – подхватил Пашков.
– А давайте в клетку хлеба положим, – предложил Женька. – Он туда и зайдет как миленький.
– Это, может быть, ты, Женечка, за едой в клетку полезешь, – нараспев произнесла Катя. – А голубь – нет.
– Чем он лучше меня? – с удивлением отозвался Женька. – Жрать, между прочим, всем хочется. Сколько он у тебя, Машка, уже сидит в комнате?
– Да часа два, – откликнулась девочка.
– Вот видите! – выкрикнул Женька. – Кто ж столько времени продержаться без еды способен! Он скоро вообще начнет мебель грызть.
– Да ты что? – испугалась Моя Длина. – Мать за эту мебель меня вообще убьет!
– Чем охать, лучше чего-нибудь принеси ему, – продолжал командовать Женька.
– Лучше всего хлебных крошек, – порекомендовала Таня.
– Он тебе что – уличный голубь? – обиделась за породистую птицу Моя Длина. – Будет он хлебные крошки жевать.
– Голуби не жуют, а клюют, – поправил ее дотошный Темыч.
– Неважно, – скользнула по нему взглядом Школьникова.
Голубь озадаченно косился на семерых друзей одним глазом, выражая всем своим видом высокомерное недоумение.
Моя Длина отправилась на кухню за хлебом. Именно в этот момент из спальни Зинаиды Николаевны донесся истошный вопль. Ребята, едва не сбивая друг друга с ног, кинулись к затворенной двери.
Пашков потянулся к массивной ручке, чтобы открыть.
– Погоди! – крикнул Олег.
Но было поздно. Пашков уже отомкнул замок. Этого оказалось достаточно. Из комнаты Зинаиды Николаевны вихрем вынесся Зевс. Верхом на псе, распустив персидскую шерсть сиамского цвета и держа хвост трубой, несся, словно заправский наездник, Мурлок Леопольд де Грие.
– Держите их! Только не в гостиную! – охватила паника Мою Длину.
– Сейчас, Машка, остановлю! – отвечал Пашков.
Во имя Школьниковой он был готов и не на такие подвиги. Поэтому попытался в решительном броске схватить Зевса за задние лапы. Но это ему не удалось. Зато он подсек сзади Женьку. Тот, не в пример Зевсу, послушно упал, увлекая за собой на пол две огромные китайские вазы, обвитые фарфоровыми драконами.
– Мамин антиквариат! – только и успела простонать Моя Длина.
Вазы, докатившись до входной двери, остановились. Но на осмотр их ни у кого не было времени.
– Голубь! Спасайте голубя! – вопила теперь Школьникова.
Ибо Зевс и его благородный наездник ворвались наконец в гостиную. Оба при этом громко орали. Правда, выходило это у них совсем по-разному. Мурлок Леопольд де Грие издавал победоносные кличи. Что касается Зевса, то он явно молил о пощаде.
Едва увидав двух славных животных, голубь, собрав последние силы, взвился на антикварную хрустальную люстру восемнадцатого века, которую Зинаиде Николаевне в свое время продали за круглую сумму в качестве «личного имущества императора Павла Первого». Судя по поведению голубя, ему было совершенно наплевать на реликвию. Опустившись на люстру, он сбил несколько хрусталин. Те крупным градом обрушились на голову мужественного и смелого наездника Мурлока Леопольда де Грие, гарцевавшего в это время на своем скакуне по столовой. Но что настоящему воину какие-то градины, пусть даже из старинного хрусталя!
Мурлок Леопольд де Грие был занят решением куда более важной задачи. Продолжать ли борьбу с псом? Или кидаться на голубя? Кот на мгновение заколебался. Потом, видимо, рассудив, что голубь все равно никуда не денется, с удвоенной силой вонзил когти в Зевса.
– Голубь! – хором кричали девочки.
– Тесни их обратно в спальню! – распоряжался Пашков.
Зевс, пытаясь освободиться от врага, лег и начал кататься по полу. Похоже, что он решил стереть со спины непрошеного наездника. Но и Мурлок Леопольд де Грие был не промах. Раскусив коварный замысел своего противника, он успел спрыгнуть с него. Миг, и он вцепился Зевсу в нос.
Тот взвизгнул и, ничего не видя от боли, вылетел наугад в переднюю. Доблестный Мурлок врага не оставил. Он всеми четырьмя лапами цеплялся за морду Зевса.
– Держи! Спасай! Голубь! Мурзик! Зевс, ко мне! – наперебой кричали ребята.
Тут распахнулась входная дверь. Это пришла из очередного похода в магазин «Седьмой континент» бабушка Школьниковой, Антонина Васильевна.
– Бабушка! – попыталась предупредить Моя Длина. – Осторо…
Договорить она не успела, Антонина Васильевна споткнулась об одну из валявшихся возле порога китайских ваз и, охнув, рухнула на пол. Деликатесные продукты мигом смешались с грудой антикварных черепков. Обезумевший от обилия отрицательных эмоций Зевс накрыл, словно шкура барана, дородное тело Антонины Васильевны. Мурлока резкая остановка пса застигла врасплох. Не удержавшись, кот кубарем полетел в сторону. Однако он был не из тех, кто сдается при первой же неудаче, и, снова ринувшись в бой, вцепился изо всех сил когтями в первую же попавшуюся ему часть тела.
На беду Мурлока, эта часть тела принадлежала не Зевсу, а Антонине Васильевне. И этой частью была голова.
– Убивают! – возопила бабушка Школьниковой. – Убивают и грабят!
– Нет, тетя Тоня! – поспешил разуверить ее Пашков. – Все в порядке! Просто тут мы!
И они с Женькой с немалым трудом освободили бабушку Школьниковой от тирании Зевса. Моя Длина тем временем выпутывала из волос бабушки кота. Но Мурзик, по-видимому, пребывал в твердой уверенности, что ведет борьбу с Зевсом. А потому волос Антонины Васильевны отпускать не желал.
– Сейчас, тетя Тоня! Сейчас! – солидно проговорил Пашков. – Знаем способ.
Не успел никто вымолвить и слова, как Лешка приволок из кухни кастрюлю воды и вылил ее на голову Антонины Васильевны. Средство подействовало. Мигом отпустив бабушку, Мурзик заскулил, как побитая собака, и вцепился в Мою Длину. Та, оценив выигрышность ситуации, немедленно препроводила благородного воина в дальнюю комнату, где он и был заперт до лучших времен.
Антонина Васильевна, сидя на полу, недоуменно озиралась по сторонам. Пашков, который пользовался особым расположением бабушки Школьниковой и даже надеялся на ее помощь в деле завоевания сердца внучки, развил невероятную активность.
– Тетя Тоня! Может, водички?
– Спасибо, – не слишком ласковым тоном отозвалась бабушка Школьниковой. – Воды мне уже достаточно. И вообще, что это тут у вас происходит?
– Зевс не виноват. Это все Мурзик! – немедленно выкрикнул Женька.
– Как он только к нему умудрился пробраться? – изумленно проговорила Таня.
– Наверное, через балкон, – уже вернулась к ребятам Моя Длина. – В обеих комнатах форточки были открыты.
Бабушка продолжала ошалело вращать глазами. Она еще явно была не в силах должным образом оценить обстановку.
– Нападение, что ль, на квартиру случилось? – поглядела она на внучку.
– Да нет. Голубь, – принялась объяснять та. – Мурзик чуть не съел голубя.
– А собаку зачем привели? – посуровела бабушка.
– Это моя, – с улыбкой сообщил Женька. – Мне дали!
– А зачем к нам привел? – продолжала допытываться Антонина Васильевна.
– Мама попросила, – ответил Женька.
– Чья мама? – с отчаянием в голосе спросила бабушка Школьниковой, подумав, что начинает сходить с ума.
– Моя личная мама, – пояснил мальчик.
– Вот я вечером Зинке скажу, и она твоей личной маме хорошую личную жизнь устроит, – пообещала Антонина Васильевна.
– Это еще за что? – искренне удивился Женька.
– Собака совершенно не виновата, – вступилась за друга Моя Длина. – Кот сам на нее набросился.
– И на голубя тоже, – мрачным голосом сообщил Темыч.
– Какого еще голубя? – вновь стало темнеть в глазах у бабушки. – Вы, значит, еще нам и голубя притащили?
– Нет, – покачал головой Пашков. – Голубь прилетел сам. А я клетку принес. От Мичмана.
– А Мичман тоже тут? – простонала бабушка.
– Нет, – успокоил ее Пашков. – Мичман вообще-то прозвище. А зовут его Колька Матросов. Он мой сосед. В шестьсот десятой школе учится. В одиннадцатом классе.
– Это меня не интересует, – отмахнулась бабушка Школьниковой. – Главное, хоть этого Мичмана тут сейчас нету.
– Ребята, а голубь-то, голубь? – заволновалась вдруг Таня.
Семеро друзей, бросив бабушку среди осколков китайских напольных ваз, кинулись в гостиную. Голубя там не было. Нигде. Ни на люстре, ни на полу.
– Странно, – поглядел на друзей Олег. – Окно-то закрыто. Куда же он делся?