Лешка потянул за другую резинку, и бумажная лента, испещренная угрожающего вида химическими формулами, стала быстро перематываться на пустой валик.
– Отпад! – восхитился Мишка Сидоров. – Прямо как на видаке.
– У Пашкова же голова! – стукнул себя кулаком в грудь Лешка.
Олег тоже с восторгом разглядывал изобретение. Темыч испытывал определенный скепсис. Он вечно во всем сомневался. Поэтому на всякий случай спросил:
– А ты, Лешка, уверен, что эта штука по химии сработает как надо?
– Ну что за человек! – всплеснул руками Пашков. – Неужели не видишь? Вещь надежная. С большим запасом прочности. Она даже в космосе и то сработает. Так, Женька, надевай пиджак.
Женька оделся.
– Теперь попробуй сам.
Женька поежился. Потом энергично подергал плечом.
– Как-то мне в пиджаке неудобно, – недовольно проговорил он. – Я вообще-то к свитеру больше привык.
– В свитере нельзя, – возразил Лешка. – Шпаргалки не сработают. Поэтому я тебе и велел пиджак надеть.
– Я и надел, – уныло произнес Женька. – Это отцовский.
– Заметно, – пригляделся Пашков к пиджаку Васильева-старшего. – Он тебе широковат. Но для нашего дела это даже лучше.
– А предку моему мал, – счел своим долгом сообщить Женька. – Он из него вырос.
– Он у тебя что, до сих пор растет? – громко захохотал Марат Ахметов, который тоже успел явиться в туалет.
– Он не растет, – внес ясность Женька. – Он толстеет.
– Мой тоже толстеет, – поделился Марат. – Особенно жалуется на итальянскую кухню. Говорит, что от нее очень разносит.
– Хватит вам! – крикнул Пашков. – Иначе я Женьку до химии натренировать не успею.
Тут раздался звонок. Ребята побежали на географию. Во время урока Лешка продолжал инструктировать Женьку с помощью записок. Но Женька боялся испортить неосторожным движением сложную конструкцию. Поэтому до конца географии осваивал технические тонкости в теории.
На перемене ребята хотели приступить к практическим занятиям. Однако весь класс, уже наслышанный о чудесном изобретении, обступил Женьку. Со всех сторон только и раздавалось:
– Дай мне попробовать!
– Нет, мне!
– Лучше я!
В результате Женьке пришлось вместо тренировки отбиваться от многочисленных просителей. На алгебре он все же освоил действие кое-каких резинок. Правда, у математички Светланы его манипуляции вызвали большое недовольство. Она очень ревниво берегла время своих уроков. И пренебрежение к своему предмету расценивала как настоящее святотатство. Поэтому, лишь совсем немного поупражнявшись, Женька вынужден был оставить дальнейшее до перемены. Весь драматизм ситуации заключался в том, что эта перемена была последней перед решающим сражением. Пашков увел Женьку от греха подальше во двор. Там наконец ему удалось как следует объяснить принцип работы шпаргалочного агрегата. Женька, путаясь в резинках, кое-как научился приводить конструкцию в действие. Правда, ему вдруг подумалось, что, наверное, куда проще было бы как следует подготовиться к химии. Тем более что футбольный матч вчера оказался неинтересным. Но что уж теперь говорить.
– Ты наконец усек? – давал последние наставления Пашков.
– Вроде бы да, – не слишком уверенно отозвался Женька.
– Вроде бы или понял? – всегда любил точность Темыч, который вместе с Олегом последовал за Женькой и Пашковым во двор.
– Вообще-то понял, – с почти обреченным видом произнес Женька. – Но если вы, ребята, сумеете вдруг мне подсказать без этой штуки, – похлопал он себя по рукаву, – то лично я возражать не буду.
– Никому ничего подсказывать не придется, – заверил Пашков. – У моего шпаргалочного агрегата есть ответы на все случаи жизни.
– Верней, на все случаи химии, – уточнил Темыч.
– Пошли, – первым услышал звонок Олег.
Когда они, запыхавшись, прибежали на третий этаж в химический кабинет, тощая рыжая учительница Алевтина Борисовна уже сидела за столом.
– Садитесь, – то и дело одергивая вниз рукава платья, распорядилась она. – А ты, Васильев, – поглядела она на Женьку, – можешь даже и не садиться. Положи вещи и марш к доске.
Женька, сунув под парту кожаный рюкзачок, вернулся к учительскому столу.
– Какой ты сегодня нарядный, – нервно потирая ладони, отметила Алевтина Борисовна. – Сразу видно: готовился отвечать.
– Вообще-то готовился, – вынужден был покривить душой Женька. «Только бы мне в этом чертовом шпаргалочном агрегате ничего не перепутать», – добавил он про себя.
– Ну начнем, – сказала химичка. – Расскажи-ка ты мне, будь любезен, об устройстве и работе доменной печи.
– Сейчас, – бурно начал копаться под мышкой Женька.
– Ты почему чешешься? – в панике уставилась на него химичка.
– Я не чешусь, – возразил Женька.
– Нет, чешешься, – пристально посмотрела на него химичка и украдкой почесала собственную ладонь.
По бурному содружеству «В» пронесся смешок. Дело в том, что Алевтина Борисовна славилась своею нервозностью. А главным пунктиком у нее были домашние насекомые. Больше всего она боялась тараканов. Как назло, прямо под химическим кабинетом располагался буфет. Поэтому ненавистные насекомые посещали Алевтину Борисовну достаточно часто. И каждый учебный день она начинала с того, что принималась опрыскивать кабинет каким-то особым противотараканным средством собственного изобретения.
Женька продолжал искать резинку.
– Говори честно, кто тебя кусает? – уже сорвалась на крик Алевтина Борисовна.
– Никто, – вынужден был оставить поиски Женька.
– Тогда веди себя прилично, – потребовала химичка.
– Не старайся, – донесся в это время до Женьки бодрый шепот Пашкова. – Там все равно про доменную печь нету.
У Женьки екнуло сердце. Он с мольбою посмотрел на друзей. Те начали спешно перелистывать страницы учебника. Марат Ахметов тоже решил помочь Женьке. Он взял на себя Алевтину, чтобы у остальных в это время появилась возможность подсказать.
– Ахметов! – воззрилась на него химичка. – Теперь ты чешешься!
– Это нестрашно, Алевтина Борисовна, – усиленно скребя пятерней голову, со стоическим видом ответил Марат. – Отец какого-то клеща с Амазонки привез. Теперь никак вывести не можем.
Алевтина Борисовна вздрогнула, побледнела и, постаравшись как можно дальше отойти от Марата, осведомилась:
– Надеюсь, что этот клещ не заразный?
– Врачи еще не определили, – весело отозвался Марат. – Они сейчас отца обследуют. Только клещ какой-то хитрый. Сидит внутри и не вылазит.
И Ахметов почесал бок. Большая часть класса, опустив головы, сотрясалась от беззвучного хохота. В это время Катя, сидящая на первой парте, быстро шептала Женьке: «Верхняя часть доменной печи называется колошником, средняя – шахтой, а наиболее широкая часть распаром».
Женька, имеющий об устройстве доменной печи такое же представление, как о работе желудка австралийского утконоса, изумленно вытаращился на девочку. Из ее слов он составил себе примерно такую картину.
Огромная печь, в которой почему-то стоит галошница. А где-то еще находятся какие-то распорки.
– Дальше, – потребовал Женька.
– Дальше там горн, – ответила девочка. – В форме цилиндра.
Тут Женька почувствовал, что сейчас лишится рассудка. Ему живо представилась высокая шляпа-цилиндр, из которой доносятся трубные звуки горна.
– Дальше, – потребовал Женька.
– Отверстия, – подсказала Катя. – Много. Из одного поступает шлак. Из другого чугун. А в третье воздух вдувают.
Женька немедленно себе представил нечто вроде расстрелянного из пулемета цилиндра. «Бред какой-то», – подумалось мальчику. Быть может, отведи судьба ему еще минут пять, он добился бы от Кати более выразительной подсказки. Однако Алевтина Борисовна, отойдя немного от потрясения, в которое поверг ее Ахметов со своим папой и амазонскими клещами, потребовала:
– Васильев, хочу услышать наконец от тебя про доменную печь.
– Ну, доменная печь… – медленно начал Женька. – Доменная печь, – повторил он, – это такая большая печь.
Тут он выдержал краткую паузу и, заискивающе глядя в глаза нервной химичке, доверительно сообщил:
– Знаете, Алевтина Борисовна, по-моему, это очень большая печь.
По классу пронесся сдавленный стон.
– Я знаю, Васильев, что это большая печь, – сухо отозвалась Алевтина Борисовна. – Но мне бы очень хотелось узнать от тебя, как она устроена.
– Устроена… устроена… устроена… – три раза подряд повторил Женька.
– Колошник, – одними губами произнесла Катя.
Женька едва заметно кивнул.
– Знаете, Алевтина Борисовна, там есть одна такая галошница! – очень громко и очень отчетливо произнес он. – Галошница! – повторил Женька. И чуть тише добавил: – А еще там есть распорки.
– Какие распорки? – закричала Алевтина Борисовна.
– Не знаю, – почел за лучшее капитулировать Женька. – Могу еще рассказать про дырки в цилиндре.