Подле нее сидел утомленный и как будто надломленный Буков.
– Буков, выйдите, пожалуйста, – приказал инспектор, – нам надо допросить госпожу Король.
Буков медленно встал и вышел.
– Итак, – начал допрос инспектор, – госпожа Король, расскажите мне все по порядку, как это произошло?
Дочь покойного Анна устремила свой взгляд на инспектора:
– Вечером мы поели, как обычно, – подавленно заговорила она, – потом разошлись по комнатам. У отца горел свет, как я заметила, взглянув под дверь. Он работал как обычно. Потом он выключил свет и лег спать. Минут через десять раздался шум от падения чего-то тяжелого. Я вскочила с постели и пошла поглядеть, что произошло. И там увидела, о ужас, моего отец мертвым! Я, должно быть, вскрикнула, и тут примчался наш сосед Буков, гостивший в этот день у нас. Он и вызвал полицию; я была не в состоянии…
– Понимаю, – мягко произнес инспектор, – а вы сразу заметили пистолет в руке у манекена?
– Нет, потом. – Она сделала короткий жест. – Мне его показал Буков. Но я сразу узнала свой пистолет.
– Вот как! – удивленно воскликнул инспектор. – Так это ваш пистолет?
– Да, мой «Колибри», – уверенно ответила Анна. – Он хранился у меня в тумбочке. – И Анна указала на тумбочку подле ее постели. – Но, инспектор, глушитель на пистолете не мой.
– Интересно, а когда вы видели свой пистолет в последний раз?
– Пистолет с глушителем мне сейчас показали, а до этого я его видела примерно неделю назад.
– А глушитель?
– Повторяю, инспектор, глушитель не мой! Я его в первый раз вижу.
Инспектор обратил внимание на пару тонких перчаток, лежавших на тумбочке.
– Это что за перчатки? Зачем они вам? – грозно спросил Филькин.
– Понимаете, инспектор, по ночам у меня мерзнут руки и ноги. Сплю я в носках, а на руки перед сном надеваю перчатки.
– Получается и сегодня ночью вы были в перчатках?
– Да, была, но уже сняла их.
– А когда вы в последний раз до случившегося видели манекен, он в каком положении находился?
– Он обычно стоит около стены, таким я его и видела.
– И вы слышали шум только от одного падения, перед тем как прибежать к отцу?
– Да, мне так показалось.
– А могло ли так случиться, что ваш отец и манекен упали одновременно?
– Вероятно, да.
– А что за одеяло было под вашим отцом? – динамично допрашивал инспектор.
– Не знаю. Это одеяло, которым он обычно укрывался в постели. Что оно делало на полу, я понятия не имею.
– Что вы сами думаете по поводу случившегося? – поинтересовался инспектор, внимательно глядя Анне в лицо.
– Вы знаете, об этом страшно говорить, но я думаю, что моего отца убил манекен, – заявила Анна в некотором смущении. – А что мне еще остается думать?! Знаете, она меня всегда пугала. Однажды, когда я убирала комнату отца, мне показалось, что она движется и наблюдает за мной.
Сержант присвистнул от таких слов, а инспектор, как ни в чем не бывало, продолжал допрос:
– Манекен мне кого-то напоминает. Вы не знаете, случайно, чья это копия?
– Не знаю, но она немного похожа на мою покойную мать.
– Ваша мать давно умерла?
– Лет пять назад, она упала с лошади.
Филькин встал и обратился к Перцеву:
– Сержант, останьтесь с госпожой Король здесь.
Сержант кивнул, а инспектор направился в комнату Букова, которая располагалась прямо напротив комнаты писателя.
Буков сидел на диване, как будто чего-то дожидаясь.
– Так-с, – сухо произнес инспектор, – теперь вы, Буков. Рассказывайте все по порядку.
– Ну, я лежал, дремал, – начал Буков. – И вдруг, услышал как вскрикнула Анна. Я метнулся к ней в комнату, ее в комнате не было, а дверь в комнату отца была открыта. Я забежал туда и увидел ее рыдавшую над отцом. Он был мертв. Потом я взглянул налево в сторону манекена и обомлел. У него в руке был пистолет. У меня из-под ног будто почва ушла, когда я все это увидел, – и во взгляде Букова засквозил страх.
– Как давно вы знали Короля?
– Года три, – в задумчивости ответил Буков. – Понимаете, Кондратий Король – это его псевдоним. Настоящее его имя Иннокентий Печенюшкин, но он не любил распространяться об этом.
– Почему?
– Не знаю, вероятно, стеснялся своей фамилии.
– Понятно, – сухо улыбнулся инспектор. – А кто мог его убить?
– Не знаю, черт возьми! Этот чертов манекен! – и Буков бросил на инспектора строгий взгляд. – Аня невиновна, в этом я уверен. Вы же не подозреваете ее?
– Подозреваю, но скажите лучше, у вас тут дом неподалеку?
– Да, – недовольно ответил Буков. Его расстроило подозрение инспектора. – У меня поместье, примыкающее к этому особняку.
– Возвращайтесь к себе в поместье, – приказал инспектор, – а завтра я вас навещу.
Буков промолчал, только кивнул.
– Да и еще… – Инспектор встал. – Откуда у писателя такой шикарный особняк?
– Хорошие гонорары, насколько я понимаю. Вы разве не читали Короля?
– Да вот прочел, – с печалью произнес инспектор. – Ладно, до завтра. Будьте у себя в усадьбе, никуда не уходите.
– Хорошо, – пробормотал Буков.
Филькин вышел и вернулся в комнату дочери.
Он подозвал сержанта и шепотом спросил его, глядя на Анну и ее белого пуделька:
– Ну, что думаешь?
– Думаю, надо арестовывать дочь. Только она могла убить. Только из ее комнаты можно было попасть в комнату писателя. Она убила, а затем собиралась завернуть тело в одеяло и спрятать его где-то, но не выдержала и вскрикнула. На шум прибежал сосед. И осталось лишь ей: все валить на манекен.
– Согласен, в кандалы ее! – прогремел инспектор.
– Будет сделано, – с легкой улыбкой произнес сержант.
2
На следующий день с раннего утра Филькин был в делах. Он съездил в издательство, занимавшееся произведениями Короля. Его принял солидный на вид директор издательства. Ему было около пятидесяти, он курил кубинскую сигару, развалившись в кресле.
– Расскажите мне, неужели у Короля были такие гонорары, что он смог отгрохать себе такой крутой особняк?
– Наши гонорары – секрет фирмы, но раз дело касается убийства, – издатель мгновенно посерьезнел, – то так и быть, вам скажу. Не было никаких гонораров! Король платил нам за издание своих книг. Нам платил из своих денег, понимаете?! Издательский бизнес – в наше время убыточный бизнес. Разве что только у Дарьи Песцовой большие гонорары, на которые она содержит негров у себя в подвале на Рублевке. И кормит своих мопсов.
– А откуда он брал деньги на публикацию около сотни своих книг? – спросил инспектор, не обращая внимания на саркастичные замечания издателя, не касавшиеся его дела.
– Не знаю, – развел пухлыми ручонками издатель. – Ограбил банк, наверное.
Издатель сладко усмехнулся, как будто мысль об ограблении банка доставляла ему огромное удовольствие. Филькину в голову тоже забрела эта мысль, но лишь вызвала какие-то смутные воспоминания.
После допроса в издательстве инспектор вернулся в полицейский участок и стал поднимать старые дела. Дела были тяжелые, и ему в этом деле помогал сержант Перцев. Особенно интересовали Филькина в старых делах фотографии и фотороботы.
Просматривая одно из дел, Филькин наткнулся на фотографию ужасного пьяницы из деревни Жухлое, зарезавшего собственную жену. В другом деле был фоторобот робота СПГС-01, который убил своего изобретателя профессора Сальмонелова ударом стальной руки. В наказание робот благополучно заржавел в сырой одиночной камере.
Следующим шло дело об ограблении ювелирного магазина. Раскрыв первые же страницы, Филькин хлопнул себя по лбу:
– Черт! Смотри, Перцев, где я видел манекен. – И он указал на фоторобот похищенного вместе с драгоценностями манекена, сделанный со слов продавщицы.
– Похож, черт возьми! Наш манекен! – обрадовался сержант.
– Я же вел это дело лет восемь назад, – сказал инспектор. – Тогда ограбили ювелирку, вынесли манекен с кольцами, браслетами и ожерельем на нем и подменили его пьяной вдрызг натурщицей в дешевой бижутерии.
– Необходимо вызвать продавщицу, провести опознание манекена.
– Займись этим, Перцев! – приказал Филькин. – В деле есть все адреса, свяжись с ней, пусть явится на опознание.
Инспектор встал и закурил, прохаживаясь по комнате:
– Теперь понятно откуда писатель брал деньги для своей макулатуры. Он ограбил ювелирный, взял себе псевдоним и ушел на дно, в литературу. А манекен оставил себе на память о славных денечках.
В полдень пришла продавщица, по показаниям которой делали тот самый фоторобот несколько лет назад. Ей предложили на опознание собственно сам похищенный манекен и двух натурщиц из художественного училища, замерших на время опознания словно кариатиды. Она безошибочно опознала манекен и попросила вернуть его в магазин.