Я любил этот город, эту древнюю страну, этот остров, сжатый холодными северными водами, в любой сезон, в любую погоду. В солнечные весенние дни все вокруг – деревья, улицы, мощенные брусчаткой мостовые, озера и каналы – расцветало волшебными красками и оттенками, благодарно радовалось милостям погоды. Камни декоративных оград, увитых плющом, как-то очень торопливо впитывали солнце и отдавали тепло мягкими упругими волнами. И густо, по-южному пахла облетевшая хвоя вечнозеленых кедров. Осенняя непогода окрашивала окружающий мир в мягкие размытые тона. Покрывала пленкой мелкого, моросящего дождя, а вечерами заболоченные, заросшие высокой осокой озера окутывали землю прозрачными туманами. Зимний, северный ветер гнал с моря черные тучи и изредка бросал на бурую землю белый снежный покров. Дышал суровой, седой скандинавской древностью…
Зарисовки Старой и Новой Голландии
I
Уже как неделя застыли каналы,Уже как три дня побелела окрестность,И снегом покатые крыши одеты —Пушистым покровом примерно в два дюйма.
Цепочку следов за собой оставляя,Охотник торопится краем обрыва,Сгибаясь под тяжестью знатной добычи,Посвистывая вслед трусящей собаке.
Сопя отмороженным носом, мальчишкаСутулится зябко в коротенькой куртке,По льду меж камней увлеченно гоняяПодобием клюшки коровью лепешку.А в устье реки у далекой плотины,Где вмерзли в торосы широкие барки,Где мельница крыльями машет лениво,Трепещут по ветру трехцветные флаги
Над ярмаркой людной, беспечной и грешной,Которую долгие ждали полгода,Которая легкое дарит весельеВ холодное, хмурое зимнее время.
Как весело в дымной харчевне с морозцаХватить оловянный стаканчик настойкиИ, крякнув, размашисто шлепнуть ладоньюШирокую задницу взвизгнувшей Анны.
И сдвинуть с приятелем пенные кружкиЗа тех, кто в бушующем Северном мореНыряет в волнах под упругой холстиной,До края налитой веселым зюйд-вестом.
II
В дебрях и чащах седого ГудзонаВечером поздним и осенью позднейЖёлтость и сумрак сплелись прихотливо,Трогая сердце отрадной печалью.
Трогая сердце ледком на озёрах,Шёпотом их камышей прибережных,Дальним селеньем, затянутым дымкой,Тихим шуршаньем листвы под ногами.
В этом пространстве отрадной печалиДухи витают в осенних одеждах,Сотканных из потемневших деревьев,Шума плотины, игры листопада.
Сотканных из уходящего лета,Близкой зимы, туч унылых и низких,Стада овец, торопящихся к хлеву,Жара и дыма голландских каминов,
Запаха пива и тёплого хлеба,Скрежета флюгера ратуши старой…
1910. Реминисценция
Мелькнула в небе комета Галлея, дохнула на Землю ужасом вселенской, космической катастрофы.
…В жизни мы живем лишь раз…
Извозчики, «ваньки», тройки, экипажи на дутых шинах с фонарями на козлах, пыхтящие новомодные моторы… «Шаффёр! К «Яру»… «Стрельне»… к цыганам… румынам… девочкам… шансоньеткам… к черту на рога… да только жива-а-а-а!..»
…светлячки всю ночь летают,светлячки нам спать мешают…
Неотвратимое следствие непостижимой человеческим разумом небесной механики – губительный снаряд, нацеленный в Землю, страшная в своей предсказуемости парабола
… бац …
«…и сгорим, господа, к чертовой матери как мотылек вместе со всей этой вашей хваленой цивилизацией … впрочем, туда ей и дорога…»
Томные мелодии входящего в моду танго. Театр миниатюр Арцебушевой в Мамонтовском переулке.
Сегодня и ежедневно! Королева танго!
Непревзойденная Эльза Крюгер!
Щемящая, неуловимая греховность и узаконенная эротика латиноамериканских движений и звуков.
«А завтракать, господа, попрошу к Всехсвятскому – в «Гурзуф» или к «Жану».
Черные монахи, старухи с иконами в высохших, затянутых пергаментом кожи руках, с пылающими глазами, с изможденными лицами…
Кайтесь!
Мелькнула в небе комета Галлея и сгинула в космической бездне, унося в своем полупрозрачном звездном шлейфе души самоубийц и сумасшедших, чей разум не выдержал ожидания уготованного миру конца… Засеяла семена неотвратимости, необходимости и сладостного ожидания катастроф…
Прыгающее на потном, угреватом носу пенсне, нервным дрожаньем рук мелкий звон стакана с чаем в дешевом подстаканнике, дергающаяся козлиная бородка, и с брызгами слюны: «России, господа, нужны потрясения. Хааарошенькие потрясения, господа, … Этакое кровопусканьеце… Удобрим русскую землю-матушку людской кровушкой, дабы взросла на ней новая, чистая раса…»
Идут в просторах океанов сверхмощные дредноуты, готовые сей же час ударить по цели залпом двенадцатидюймовых, чудовищных снарядов. Скользят в таинственной толще вод неуловимые субмарины, тая в своих аппаратах самодвижущиеся, неотвратимо убийственные мины. Переваливаются, пока еще неуклюже, на полигонах громоздкие стальные коробки на невиданном гусеничном ходу. Плывут в небе сигары военных дирижаблей, а легкие, вызывающие восторг и преклонение перед силой человеческой мысли аэропланы уже отрабатывают перспективные и эффективные системы направленного бомбометания.
Призрак то ли коммунизма, то ли самого Маркса будоражит неокрепшие умы жаждущего справедливости, прекраснодушного юношества, внушает самому угнетенному классу идею исторически обоснованного превосходства, заботливо взращивает европейские питомники революционных идей самого различного толка.
Конец ознакомительного фрагмента.