– Какую мечту? – спросил принц, невольно робея под взглядом статуи. Если уж изваяние внушает такой трепет, то какой ужас внушал человек!?
– Очищение мира, – гордо ответила королева.
– От чего?
– Хм, мы все пытаемся очистить этот мир от того, что считаем лишним. Скоро узнаешь. Я привела тебя сюда не лекции читать. Посмотри дальше, – королева указала на следующий и последний пьедестал.
Артерий взглянул и онемел. Сверху вниз на него смотрел он сам – его лицо, только более суровое, взрослое и в золоте. Волосы статуи спадали ни плечи богатого камзола, а на поясе висели ножны, усыпанные таким количеством драгоценных камней, что самих ножен видно не было, только палка усыпанная драгоценностями: кроваво красными, буро-зеленными, цвета фиолетовой грозы, – их блеск на мгновение ослепил принца.
– Кто это? – прошептал он, – Это…
– Твой отец – Архон Ортизийский… Ты очень похож на него.
– Копия, – выдавил парень, не в силах перестать смотреть на своё золотое лицо.
Галерея тянулась дольше, но правителей больше не было.
– Там будешь ты, – пояснила королева, – Когда примешь бразды правления из моих рук.
Женщина легонько коснулась виска сыны, поправляя выбившийся волосок, и принц почувствовал, как голова его пустеет, она тихо склонилась на грудь, а глаза заволоклись тёмным туманом. Опустив руку, королева смотрела, как юное тело мальчика начало подчиняется силе земли. Но не успел принц коснуться гранитного пола, как большие руки Ганса подхватили его. Взяв на руки принца, мужчина повернулся к королеве.
– Как долго вы собираетесь туманить разум этого ребёнка?
– Пока ни придёт время отрезать ему волос, – улыбнулась королева, открыв два ряда острых, словно иглы, зубов.
– Вы даже неуверенны, что это ваш сын.
– Это мой сын! – тонкие руки с острыми когтями взмыли к потолку, – Неужели ты не слышишь, как отзывается на него остров!? Я не смогла выносить его. Я отдала его. Но он ко мне вернулся. Всё так, как должно быть.
– Королева…
– Не слова более! Подготовь его! Я подберу учителей. А после он докажет тебе и всем кто смеет сомневаться, что он мой сын.
– Испытание королей?
– Испытание королей.
– Он может не выжить.
– Не говори ерунды. Приручить монстра, созданного Сегемонией, не сложно.
– Это может сделать только принц Сегемонии.
– Вот именно! Мой сын! Артерий! Он отомстит за свою семью! Понятно!?
– Да, моя королева.
– И, Ганс, избавься от его странной одежды.
Мужчина послушно поклонился и с парнем на руках оставил правительницу у образа её последнего мужа.
Ночь погрузила замок в сон, он вором проник в каждый его уголок, крадя минуты солнца, и оставил за собой след из могильной тишины. Разрушить её смог только луч света, постучавший в окна.
– Ваше Высочество, – услышал Артерий голос Ганса сквозь пелену сна, с трудом продрав глаза, он увидел и его лицо, – Пора привести Вас в форму.
– А? – поморщился принц.
А дальше всё происходило слишком быстро, что бы он смог что-то понять, кроме того, что это нужно пережить.
Началась игра на выживание, и руководил ею человек, которого словно подменили. Пусть Артерий не помнил Ганса и не успел хорошо узнать того заново, но перемены в учителе, с которыми он столкнулся, пугали. Из заботливой няньки мужчина превратился в тирана, этот тиран на мгновение промелькнул вчера, но после исчез, а сегодня он завладел Гансом окончательно и бесповоротно. Вытащив принца во внутренний двор, Ганс первым делом заставил мальчишку пробежаться вокруг двора хотя бы пятьдесят кружков. Артерий оглядел дворик и пожал плечами, его размеры не внушали опасений. О, как же он ошибался! К его ужасающему удивлению, двор оказался больше, он имел забавную особенность растягиваться, удаляя конец замыкающего круга. Но если остановиться – приобретал прежние формы.
Силы покинули принца где-то между двадцатым и тридцатым кругом. Он просто не выдержал и, обливаясь потом, упал на колени, ноги мокрой ватой не желали двигаться, а руки беспомощно повисли вдоль туловища. И желание потребовать парикмахера усиливалось с каждой минутой. Чёрная змея за спиной покрылось каплями пота, отяжелела и превратилась в неимоверно противный груз. Если вчера волосы его забавляли, хоть и казались странной длины, то сейчас он без сожаления отрезал бы их, попадись только ему в руке что-нибудь острое. Сразу вспомнились кинжала и ладони издали тоску, рукоять казалась такой родной и далёкой.
– Десять секунд – круг! – без сочувствия заявил Ганс и начал отсчёт.
– Демон, – прохрипел принц и поднялся, скинул истрёпанный кафтан, растянул рубашку. И продолжил издеваться над собой под руководством. Надо отдать должное, Ганс бежал рядом с учеником, но ни малейшая капля не упала с его лба.
Закончив пробежку больше чем в пятьдесят кругов и потратив почти полдня, Артерий упал головой в фонтан, пузыри пошли по воде, и не было у него никого желания вытаскивать голову из прохладной водицы. И если бы синие глаза ни прижигали его, он так и захлебнулся бы с блаженной улыбкой на лице.
Принц всё же вытащил голову на свет.
– Отработка стоек! – заявил Ганс.
– Зачем? – простонал парень, – Демон.
Поднявшись на ноги, принц подчинился, раз за разом он перескакивал из стойки защиты в нападение, задерживаясь по пятнадцать минут в одном положении. Чувствуя при этом себя полным дураком. Он представлял, как выглядит со стороны и наделся, что никто за ним не наблюдает, кроме мучителя. Но, если честно, он толком и не видел никого, кроме мамы и Ганса.
– Не отвлекаться! – приказал Ганс, чуть не сбив своим рыком равновесие принца.
Солнце нещадно пекло торчащие во все стороны волосы, давно выбившиеся из хвоста, и глаза застилал мерзкий вонючий пот. Но долгожданный двадцатиминутный отдых наступил только через полтора часа прыганья зайчиком. Артерий не отдыхал, он просто рухнул плашмя на землю, боль разорвала нервы по всему телу. Он застонал и закрыл глаза, он не шевелился и не думал. Он лежал, вдыхая свежесть травы и стараясь отвернуться от палящего солнцепека. Хотелось провалиться в холодную нору и больше никогда оттуда не высовываться.
Перерыв кончился довольно грубо, ему на живот упали два острых и тяжевых кинжала, сильно ударив и оцарапав тёмную кожу, кровавая полоска прорезалось на изнеможенной груди, выпятив алые пузырьки. Артерий не вскрикнул от неожиданности, у него не было на это сил, его тело словно задавили молотом предка, вынуждая открыть глаза.
– Вставай! – приказал Ганс, и через целую минуту он стал свидетелем, как его собственный ученик карабкается на ноги, – Возьми оружие! Лезвие смотрит на тебя!
Принц сжал в кулаки рукоять кинжалов, словно собирался заколоть спящего. По лезвию пронеслась зелёная жилка, и Артерий был готов поклясться, что ощутил участие. Кинжалы были на его стороне. В изумлении, принц посмотрел на учителя, тот утвердительно кивнул, а потом прокричал:
– Защита!
И снова началось прыганье из стойки в стойку, а задержка в позе увеличилась. С оружием в руках задача оказалась куда как труднее. Руки не привыкли к оружию и грозили нанести увечья ему самому, но каждый раз, стоило острию оказаться в нескольких сантиметрах от удара, клинок изворачивался и удар проходил по касательной. Он был живой! Они были живыми. Кинжалы. Если раньше принцу это лишь казалось, то теперь уверенность крепла.
Учитель заметил успехи ученика и решил усложнить задачу, поставив того в стойку защиты, он прокричал:
– Защищайся! – и, выхватив кинжал из-за спины, Ганс бросился на Артерия.
Жуткая картина предстала перед парнем. Синие глаза сверкали жаждой крови, а острый клинок звенел, разрезая ветер как живую плоть, плач раздавался от сверкающего металла. И металл в руках принца ответил, он рвался нанести удар, глотнуть пьянящую жидкость из раны противника. Но владелец клинков замер, его ноги в ужасе застыли, а сердце замерло леденящей бледностью – лезвие учителя остановилось в нескольких миллиметрах от горла принца. Кинжалы Артерия в унисон разочарованно завопили, пронзив горечью голову парня. Тело принца отреагировало по-своему и вполне логично, оно упало, прервав работу лёгких и выпустив страх через дрожь ног.
– Плохо, – отреагировал Ганс, – Повторить! Вставай!
Учителя явно не интересовало, что ученик был не в состоянии подняться.
– Вставай! – приказал мужчина, глядя на парня сверху вниз.
Артерий поднял голову не сразу, пара минут потребовалась ему, чтобы прийти в себя, и то, всё, на что его хватило, это, заикаясь, прошептать:
– Т-т-ты больной.
– Повтори это, стоя и держа оружие в руках! – потребовал Ганс.
– Ты убить меня хочешь!? – не выдержал принц.
Ганс испытывающе оглядел бледное лицо мальчишки и наклонился, его глаза смотрели прямо в глаза парня, в них мужчина читал ужас. Усмешка окропила губы учителя, и он ядовито прошипел: