И, конечно, же печка! От неё было больше пользы, чем вреда. Так тепло спать наверху, такой вкусный хлеб готовила мама. Но были и опасности. Забираться на печку предстояло, через место, где готовили пищу. Это был небольшой выступ с железными накладками. Однажды сестра упала с печки, где спала в котёл с кипятком, который томился внизу. Мама так долго плакала от ужаса, а сестра кричала от боли. На её правой руке остался большой на пол руки неприятный шрам. Она его стыдилась затем всю жизнь и всегда старалась прикрывать одеждой.
В комнате с печкой стояла кровать и стол. На стенах, окрашенных в голубоватый цвет висели два больших портрета бабушки и дедушки. Они висели под наклоном и серые фотографии были слегка подкрашены по моде тех лет. Подкрашивали волосы, глаза, губы. Были и ещё две комнаты. Одна небольшая – наша детская. Другая проходная – спальня родителей. Две комнаты из трёх были проходными. В каждой стояло по сундуку. Там хранилась старинная одежда, фотографии, вышитые в ручную рушники.
Часто досаждали мыши. Они водились подполом и всегда норовили прогрызть новую дырку. Отец ставил для них мышеловки. Однажды я спустилась в погреб под верандой по просьбе матери, а там была мышь в мышеловке. Умерла она, видимо, давно. Её голову разгрызли мыши, были видны красные внутренности. И вдобавок в ране сидел большущий жук и тоже лакомился трупиком. Это было неприятным и пугающим зрелищем. Не люблю такое вспоминать.
В кладовке отец делал бражку из абрикосов. Бывало пил её, а затем спал на траве под солнцем недалеко в полдень. В деревнях тогда вставали рано в шесть утра, даже не каждый петух успевал прокукарекать. В обед всегда часок отдыхали, спали и в девять вечера уже не выходили из домов.
Воду носили из личного колодца перед домом. Вода в нём была очень вкусной! На крышке колодца всегда стояла большая алюминиевая кружка. Проезжающие мимо путники часто подзывали одну из нас, называя ласково «дивчинами» и просили принести испить кружку воды. Отец бывало спускался в колодец и что-то там делал, чистил или укреплял края.
На ночь на веранде стояло ведро для туалета. Ведь ни канализации, ни водопровода в деревенских домах тогда не было. Утром мать его выливала на улицу. А уличный туалет был за огородом, весьма далеко, ночью точно не добежишь. Стены его были из соломенных снопов, связанных между собой, а крыши не было. Так и сидишь на корточках под открытым небом и солнцем.
Про пруд в конце огорода, ещё дальше, чем летний туалет, сложно что-то вспомнить. Это была узкая неглубокая канавка с болотистой жижей. Он располагался под высокими деревьями, плотно закрывающими солнце. Там всегда было темно, сыро, кричали лягушки и жалились комары. Так необычно – с яркого солнца заходишь в комариный мрак. Рядом с прудом росла бузина. Гроздьями с высокого кустарникового дерева свисали сладкие чёрные мелкие ягодки. Они приятны на вкус.
Конец ознакомительного фрагмента.