Николай позвонил в дверь дяди Петиной квартиры, но никто не поспешил ему ее открыть. Написал записку, которую засунул в щель возле ручки, и, оставив свою ношу у той же двери, решил пойти на КПП и попросить дежурного позвать майора Асеева. Только он вышел из подъезда, как увидел свою тетку, не спеша идущую в его сторону с авоськой в руках. Он пошел к ней навстречу, широко улыбаясь, и даже помахал рукой, но она шла себе спокойным шагом и совершенно не реагировала на его знаки внимания, пока он не подошел к ней вплотную и не сказал:
– Здравствуйте, тетя Валя!
– Ой-ой, Коля! Здравствуй, дорогой! – как человек после сна, заворковала она. – Прямо не узнала. Думаю, кто это машет и мне ли! Так как ты, отслужил? Ой-ёй, какая радость!
Она свободной рукой обняла его и поцеловала.
– Вот сон в руку, – продолжала она радостно, – видела аиста во сне, вот и гость в дом! Давно ли ждешь? Был ли дома?
– Совсем не ждал, только приехал из дома. Дайте вашу авоську, понесу, – говорил Николай, улыбаясь и в душе радуясь такому искреннему и теплому приему. – Как вы здесь, держитесь? Как здоровье ваше? Как дядя?
– Слава богу, все нормально! Ну астма у меня как была, так и осталась, летом бывает так, что прям задыхаюсь, хоть в гроб ложись, – пожаловалась она на свой недуг, – а так и у меня, и у Петра все хорошо! Живем – хлеб жуем!
Николай уже в который раз за последнее время начал рассказывать о себе и своих намерениях. Но самое интересное произошло, когда они вошли в квартиру и сняли верхнюю одежду – тетя сказала:
– Ты пока раздевайся, я пойду воду включу и принесу полотенце, тебе нужно смыть рябчевскую грязь.
Они оба рассмеялись…
Поезд прибывал в Москву в половине шестого. На этот раз Николаю не удалось выспаться: ехал в плацкарте, попались больно разговорчивые попутчики в его секции. Он старался уснуть, но они своими разговорами не позволяли это сделать. А когда те успокоились, то сон у Николая окончательно пропал, и он до самого подъема пролежал в полудреме и с мыслями, которые его еще занимали во время поездки домой…
Выйдя из вагона, не спеша направился к метро. Знал, что оно еще закрыто, поэтому и не торопился. Но когда он подошел ко входу, оказалось, что в метро уже можно было спуститься. Спустившись в подземку и дождавшись первую электричку, он отметил про себя, что даже в такой ранний час Москва не спит. В вагонах не так уж много людей было, но ритм жизни с каждой минутой ускорялся. Это особо чувствовалось на переходах между станциями. Николай со своей тяжелой сумкой прижимался ближе к стенке, так как не мог идти в ногу с общим потоком спешащих людей. И все равно чувствовал неловкость, когда кто-то старался его обогнать. Добравшись до «Авиамоторной» и выйдя на поверхность, он решил одну остановку до основного здания института проехать на трамвае, а уж до общежития опять пришлось руки обрывать. Войдя в вестибюль общежития, он никого не обнаружил на вахте. Через какое-то время с улицы вошла полная женщина лет сорока пяти и, властно посмотрев на Николая, спросила его:
– Вы к кому?
– Здравствуйте, я на заселение, к коменданту, – сказал Николай.
– Направление с деканата есть? – спросила она и, увидев утвердительный кивок и снизив тональность, добавила: – Идемте со мной.
Они поднимались на второй этаж, а к ним навстречу спускалась уже знакомая ему вахтерша.
– Здравствуйте, Галина Михайловна! – почтительно, пропела вахтерша, и, бросив взгляд на Николая, добавила: – А это тот парень, который в субботу приходил, я вам говорила.
– Здравствуйте, Дарья Ивановна! Спасибо, разберемся. Как у вас вахта прошла, без происшествий?
– Можно сказать, что хорошо, – произнесла вахтерша таким тоном, будто размышляла, говорить ли о пустяках, которые случаются в студенческих общежитиях ежедневно, и, решив, добавила: – Гостей с триста двенадцатой пришлось только выгонять.
Конец ознакомительного фрагмента.