Стояла середина ноября, и ударили первые заморозки. В тот день снова хлопнула дверь и вокруг сомкнулась привычная тьма. Мысль о забытых одеялах пришла только тогда, когда наступили сумерки и земля стала промерзать. Я поджал ноги, спрятал кисти рук в карманы и нащупал онемевшими пальцами знакомое тепло. Звездочка. Мамина брошь словно сияла во мраке. Жалкий свет из окошка собирался вокруг нее, танцуя и извиваясь. Завораживающее зрелище. Искорки на поверхности серебра собирались в картины. Нет, в целые истории. Далекие глубины космоса, холодные объятия Арктики, нечто страшное, холодное и… Прекрасное.
В тот раз отец вернулся только под утро. Я часто обращаюсь к этим воспоминаниям. Распахивается дверь и в лучах яркого света он, шатаясь, спускается по ступеням. Обнимает меня, неподвижного, и рыдает. А я засыпаю, не в силах пошевелиться.
С того случая отец перестал пить. Но я все равно тайком спускался в подвал с маминой брошкой и разглядывал игру света на серебряной поверхности. Так и собирались истории, которые выросли со временем в целые книги. Мне трудно сказать, злюсь ли я на отца. Жизнь наказала его за каждый из грехов. Но иначе, я бы никогда не открыл для себя этот мир. И еще ужаснее, не открыл бы его вам.
Георгий Эристави
Ящик папиного стола
Эмиль Яковлевич увидел направленное на него дуло пистолета и побледнел. Он представил себе, как вылетающая из этого ствола пуля пронзает его тело, и совсем не рассчитывал, что его жизнь может закончиться так бездарно и быстро. Он сделал пару шагов назад, к двери, нащупал дрожащей рукой ручку и потянул на себя. Но дверь не поддалась. Подлые мысли завертелись в голове Эмиля Яковлевича, пальцы судорожно дергали ручку в разные стороны, дверь наконец открылась и выпустила его в спасительный коридор.
В графе «имя» ее свидетельства было записано «Жеральдина», а в качестве места рождения значилась Германия. Дина росла обычным ребенком. По утрам она съедала завтрак, брала портфель и шла в школу – мимо забора военного городка, дворничихи у входа, здоровалась – сначала по-немецки, потом по-русски, отсиживала в классе положенные часы и шла домой. Затем она съедала обед и выходила во двор, где чаще всего играла с мальчишками в войну. Она носила платье, но это была неподходящая одежда для таких игр. С девчонками она тоже играла, но они были скучны.
Потом семья уехала в Россию, их замотало по стране, и к восьмому классу Дина оказалась в небольшом городе, где-то между Казанью и Пермью. Родители удачно, как они полагали, устроили ее в школу для умственных спортсменов повышенного уровня. В классе все сидели парами, и только одно место за задней партой было свободно, туда Дина и села. Учителя были к ней равнодушны, соседкой оказалась болтливая толстушка Марта, с остальными отношения так и не заладились.
Благодаря Марте Дина быстро узнала все самые тусовочные места в городе, но везде скучала, пока не оказалась на репетиции группы «Девелоперз». На полу полутемной каморки, расположенной в пристрое мебельного склада, лежал облезлый ковер, в центре ковра стоял микрофон, стену подпирал высокий худой парень и что-то бубнил на бас-гитаре, далее высилась барабанная установка, в которой сидел толстый лысый малый и показывал чудеса, но главное чудо свершилось, когда к микрофону вышел он – длинноволосый, татуированный и веселый – Джокер. И полетели искры. Дина впервые в жизни почувствовала, как по коже бежит электричество.
Конец ознакомительного фрагмента.