«Разливай, Феденька, не стесняйся. Выпьем, и снова нальём!»
В ответ одобрительно зарокотали мужские голоса, сквозь которые едва пробивался одинокий детский плач.
«Ну, чего хнычешь? – снова женский, сиплый голос: – беги себе, гуляй. Кому говорю?!»
Через мгновение дверь, ведущая на улицу, со скрипом раскрылась и, утирая слёзы грязными кулачками, выбежала худенькая маленькая девочка лет семи, а может быть, и старше, сразу не определить.
Остановившись у забора, она тихо плакала, опасливо поглядывая в сторону раскрытого окна, из которого снова дружно зазвучало:
«…и за борт её бросает в набежавшую волну…»
Одёрнув на себе замызганное, ветхое платьице, девочка побрела по улице, взбивая старыми сандалиями пыль на дороге.
Вот она уже на другой, более оживлённой улице. Вокруг снуют люди, машины, обгоняя друг друга…
Слёзы высохли, быстрые карие глаза девочки с любопытством замечают всё вокруг: вот бабочка-капустница запорхала над пыльным кустом сирени, что близ дороги, и девочка остановилась, наблюдая за её полетом.
Вот прошла, отдуваясь и вытирая обильный пот, струящийся по жирным щекам, необыкновенно полная женщина с огромной сумкой в руках, и девочка захихикала, глядя на большущий, колышущийся под цветастым платьем рыхлый живот женщины.
Женщина остановилась передохнуть, и недовольно глянула на замухрышку:
– Чего хихикаешь? Иди себе с богом.
Оглядываясь на неё, девочка припустила по улице…
Теперь она шла целеустремлённо, выглядывая окна домов. Вот нашла то, что ей было нужно: немного на отшибе стоял старинный кирпичный особняк. Он был старый, осевший набок, но ещё крепкий.
Девочка подбежала к одному из окон и прильнула к стеклу, сплющив об него носик: за окном проглядывалась большая, просторная комната, заставленная холстами, полками с краской, кистями. На стенах висели красочные картины; портреты, пейзажи, натюрморты.
У мольберта работал невысокий коренастый мужчина в странной кофте с бантом на груди, шароварах. Он то быстро наклонялся и тыкал в холст кистью, то, отпрянув, застывал на месте и вглядывался в холст, на котором были изображены нарядные, улыбающиеся люди, среди изобилия фруктов и цветов.
Радуясь увиденному чуду, девочка засмеялась и, осмелев, легонько постучала по стеклу. Художник оглянулся и заулыбался девочке, как старой знакомой. Бросив кисти на этюдник, он жестом попросил её подождать, и скрылся в глубине комнаты…
Вот он снова появился, держа в руках кулёк, свернутый из газеты. Подойдя к окну и улыбаясь девочке широким, некрасивым лицом с окладистой бородой, показал на кулёк.
Девочка запрыгала, радуясь, снова прильнула к стеклу.
Художник быстро обвязал кулёк верёвочкой и, взгромоздившись на табурет, дотянулся до форточки, открыл её и опустил кулёк девочке в руки.
– Это тебе, девочка. Приходи ещё, – послышался из форточки приглушённый голос художника.
Взволнованная, она схватила кулёк и торопливо развернула его, путаясь в верёвочке; из кулька посыпались конфеты в ярких, разноцветных обёртках. Девочка бросилась поднимать их, собрала снова в кулёк и глянула в окно, сконфузившись от своей неловкости.
Художник улыбался и кивал ей ласково головой.
Засмущавшись окончательно, девочка сорвалась с места и бросилась бежать от окна. Остановилась, глянула в кулёк.
Спохватившись, снова подбежала к окну, прильнула к стеклу: художник истово работал у мольберта, не видя ничего вокруг, кроме своего холста и красок на палитре.
И девочка, улыбаясь, пошла по улице. К груди она крепко прижимала драгоценный подарок. Верёвочка выскользнула из рук и упала, потерявшись в траве у асфальта, но девочка не заметила этого…
Вздрогнув, Ирина остановилась, натолкнувшись на пожилого мужчину, прогуливающегося по улице с собачкой на поводке. Мужчина посторонился и прошёл мимо, оглядываясь на неё с недоумением.
Она вошла в подъезд дома, на стене которого крупными буквами издалека читалось: «Общественный пункт охраны порядка».
Впритык с вывеской светился знак ДНД.
– Главное в нашей работе, это предупреждение правонарушений, – Ирина внимательно смотрела на сидящих перед ней дружинников.
– Умение правильно разобраться в ситуации, выдержка, тактичность, просто необходимы при работе с трудными подростками, их родителями…
Теперь о делах на сегодня, – она вынула из папки лист, пробежала список глазами.
– Олег, ты со своими ребятами пойдёшь вот по этим адресам, – она передала список дружиннику, вызывающему невольное уважение своими внушительными размерами. – Подростки должны быть здесь вместе с родителями не позднее двадцати часов. И постарайтесь не задерживаться, это еще не всё на сегодня.
Ирина проводила взглядом ушедших, снова углубилась в бумаги…
– Ималеддин, вы с Людой и Викторией сходите к Ворониным, узнаете, посещает ли Игорь школу, как дома, на улице ведёт себя. Затем к Шамаратовым. Таня под следствием, особенно не напирайте, в общем, сами понимаете. Попросите Кирееву срочно придти ко мне. Впрочем, она вряд ли придёт, но попробуйте, попытка не пытка.
– Есть, Ирина Владленовна, всё выясним, всё узнаем, – Ималеддин бросился одеваться. – Давайте, девочки, быстрее шевелитесь!
– Смотрите, шустрый какой, – невысокая, стройная Люда проворно оделась и засмеялась, открывая дверь: – поторапливайся, Ималеддин.
Смущённый кавказец развёл руками:
– Сдаюсь, ты, как всегда, быстрее.
Виктория вскинула на инспектора красивые спокойные глаза:
– Мы пошли, Ирина Владленовна.
– Удачи вам, – Ирина задержала взгляд на телефоне.
«Позвонит ли Володя сегодня? Обещал ведь», – и тут же в ответ затрезвонил аппарат.
Торопливо схватив трубку, она по привычке выпалила, вскочив:
– Инспектор Романенко слушает, – и с надеждой вслушалась, но вместо ожидаемого голоса мужа зазвучал высокими нотками женский голос:
«Ирина Владленовна, здравствуйте. С вами говорит Михайлова Анна Романовна, директор тридцать седьмой школы, помните?»
– Да, конечно. В девятнадцать часов буду у вас, – Ирина села в кресло.
«Ждём вас всей школой в актовом зале. До свиданья».
Опустив трубку на рычаг, Ирина тревожно задумалась:
«Стал какой-то раздражительный, выпивает чаще обычного. Надо пораньше освободиться сегодня. Совсем дома не бываю…»
– Ирина Владленовна, здравствуйте, – ворвалась в кабинет весёлая, румяная с мороза девушка в белой шубке и белой шапке-ушанке. – Извиняюсь, задержалась немного. Только что с работы.
– Здравствуй, Марина. Олег будет часа через два, – Ирина вздохнула, расстроенная невесёлыми мыслями. – Завидую вам. На работе вместе, даже общественными делами тоже вместе занимаетесь.
– Что вы. У вас муж такой красивый, высокий. Весёлый такой. Если бы не вы и не Олег, влюбилась бы, ей богу! – захохотала девушка.
– Сейчас Прокоповские подойдут. Будешь отчёт в журнал записывать, – невольно улыбнулась и Ирина, любуясь девушкой…
– Разрешите? – в кабинет вошла полная, красивая женщина с ярко накрашенными чувственными губами, в когда-то новой лисьей шубе и элегантной шапочке на бочок. Следом за ней – стройная молодая девушка, почти ребёнок, тоже очень красивая, но той особой, юной красотой, которая невольно притягивает взгляды, вызывая восхищение. Одета модно, нарочито небрежно. И лишь едва заметный налёт вульгарности портил впечатление.
– Здравствуйте, – женщина смело прошла вперёд и села почти рядом с Ириной. – Инга, садись сюда, – указала она дочери на место рядом.
Конец ознакомительного фрагмента.