Галина Маркус - Зонты. Страница 2

Люди с тёмными глазами

Перед ними беспомощны полностью мы,И теряем слова, и теряемся сами.Но приходят с какой-то иной стороныЛюди с тусклыми тёмными, злыми глазами.

Они бродят средь нас, они смотрят на нас,Словно видят насквозь, и мы им не по нраву.А на дне их бездонных таинственных глазЕсть неведомый яд, колдовская отрава.

И отводим мы взгляд, натыкаясь на них,Но умеют вылавливать нас зеркалами.И тогда – пролезает в мой сон и в мой стихКто-то с тёмными, злыми… моими! глазами.

Автомобильно-пробочное

Две чёрные руки – как слёзы с глазРазмазывают грязь по лобовому.Успев мигнуть тому, кто впереди,Забыл про нас зелёный светофор.А справа – удушающий КамАЗ,И трасса, как обычно, впала в кому.И слева кто-то учится водить,При этом матерясь. Не комильфо…

В плену у вечных ретро-дискотекИ музыкантов, в возрасте преклонном,Как остров, от других отделены,Но заперты в неведомом строюУ собственной машины в животе,В мирке зелёных лампочек салона,Растратчики – из временной казныИ нищие просители краюх.

Мы остро ощущаем этот миг,Но быстрорастворимы на дорогах,Лишь фарами цепляясь за туман,Себя обозначаем в пелене.И свечками зажжённые огниНа встречной – чтобы видно было Богу.И беды-то у нас не от ума,А истину нашли в чужой вине.

Ведь за рулём сосед соседу – жлоб.Но тот, кто нынче в форме и при жезле,Шлагбаум жизни, сжалившись, открыл,В пространство и во время пропустив.Паркуется – чей в стойло, чей в сугробБеззлобный и невинный конь железный.Без нас он не испытывает стыд.Автовладельца, Господи, прости…

О будущей весне

Какие там стихи о будущей весне…Чем стану я дышать в загаданном апреле?Быть может, утеку, как надоевший снег,Цепляясь за стволы безмолвных чёрных елей.

А может, повезёт, и все-таки прорвусь,Как новый клейкий лист из криворукой ветки,И солнца тихий луч меня коснётся – пустьНа краткий только миг, нечаянной пометкой.

А может, я очнусь от запаха земли —Тревожно заскрипят мои больные корни.По жилам потечёт древнейшая, как мир,Та сила, что из тьмы на свет живое гонит.

А может, разольюсь – границы позабыв,Покинув берега, разбив зеркальный панцирь,Прогнившие мостки вскрывая, как нарыв,Чтоб вновь, оставив стыд, у ног твоих плескаться.

Прогорклым летним днём сквозь мути пеленуО будущем, ты прав, загадывать без толку.Ах, как бы проскользнуть в ещё одну весну!…По краешку, тайком… продрогшей богомолкой…

«Зачерпну я горсткой самоцветы …»

Зачерпну я горсткой самоцветы —Яшму, хризопраз и аметист.Рассыпая по полу конфеты,Выйдут из-за ситцевых кулис

Клоуны, дюймовочки в носочках,Зайчики в смешных своих ушах,Будут улыбаться мне нарочно,Думая, что славно рассмешат.

Только по щекам струятся слёзы,Спрячу за руками я лицо,Станет всё печальней и серьёзнейС громким перезвоном бубенцов.

Морды медвежат моих лохматых,Вы простите эту мне печаль!Только я сама и виноватаВ сумерках души своей. А жаль,

Что меня наивность не излечит,Что иду на ощупь в темноте.О, мои лохматые медведи!Где же облегченье моё, где?

«Две ладони сложены ковшиком…»

Две ладони сложены ковшиком,Но дырявы они, увы.Что ни сыплется в них хорошего,Всё сквозь пальцы – ну впору выть!

И не собрано, не засчитано,Не упрятано в закрома…Знай, сокровища беззащитныеПопадают в чужой карман.

Сколько было тебе отпущено,А осталась-то – горсть трухи!Не роняй же из рук опущенныхМне под ноги свои стихи…

Анкета

Нахальной клеткой сарафанИ в тон – серёжки из пластмассы.Тетрадка тайная. Графа:«Любимый цвет». «Конечно, красный!»

Давным-давно узнала тыСекрет притворства и успеха.«Твои типичные черты?»«Не плачу. Не жалею смеха».

А я – жалею и храню,Кому попало не вручаю.Я в солнечном живу краю,И это – повод для печали.

Всё меньше яркая приязньК вещам, всё трепетней – к вещицам.«Какая в жизни цель?» Лечась,Ни от чего не излечиться.

«Что для тебя любовь?» Ого…Ты там зачёркиваешь что-то.Всё просто: притворись нагой,Сними на пять минут заботу.

«А есть ли дружба»? Дружба есть.Но как горька чужая чаша…«Друг познаётся… это – честь!»Нет, нет, скорее, степень фальши.

«Инициалы укажиСвоей симпатии сердечной».Какой уверенный нажим!А это кто, кого ты – вечно?

Ты, с тонкой талией, вдалиМаячить перестанешь скоро.А всё, что у тебя болит,Меня теперь возьмёт измором.

Когда всё взыщут зеркала,Найдётся – красная тетрадка,Что ты когда-то завела,А я – писала в ней украдкой.

Мир вверх ногами

Чёрный мир вверх ногами – сквозь мокрый асфальтТак и тянет в свою невозвратную темень…Невозможно молчание наше прервать:Мы страдаем с тобой, но опять параллельно.

Охраняя усталый вечерний покой,Ты ответишь – но мельком, расспросишь – но вкратце,Ведь иначе с моей невозможной тоскойТы рискуешь, слова зацепив, повстречаться.

Из бесцветных и страшных туманных мировЯ тяну себя, словно Мюнхгаузен. ЖаждуВозвращения к норме из действий и слов,Заглянув в эту бездну лишь мельком, однажды.

Ты не видишь? – Живу от одной до другойТолько мною придуманной даты, а виныПодсчитала давно. Засыпаешь? Постой…Можно, просто к тебе я поближе придвинусь?

Ты прости, что опять о себе, о себе…Тусклый свет фонарей отражаться не хочетВ тёмном мире асфальта, в душе, в октябре…Потому не гашу электричество ночью.

…Словно тень острых крыльев пропал позадиЭтот час. В воскресенье схожу до обедни!Слава Богу, не хочет пока уходитьТа, что всех покидает обычно последней.

Кукла

Я механическая кукла —Пришита ленточкой улыбка,Включаюсь только в промежуткахМеж забытьем и страхом липким.

А ночью, потерявши правоВходить туда, где всё нормально,Я в сундуке своих кошмаровДышу сквозь дырчатую марлю.

И всё не знаю, что похуже:Проснуться? В снах застрять подольше?Мир сундука – насквозь простужен,А мир снаружи – лоб наморщил.

И ключ повёрнут до пределаЕщё чуть-чуть – пружина лопнет.Но я опять иду «по делу»И внутрь втягиваю сопли.

Снеговик

От окошка – пятно на снегу,Вот тебе и домашний очаг.Я расстаться с тобой не могу,И остаться снаружи – никак…

Обо мне беспокоишься ты,Прогоняешь – погреться в тепле.Я, и правда, немного простыл,И прийти не смогу в феврале.

Как коротенькой встрече ты рад!Не скучай, потерпи, хорошо?Но внезапно случается март.Я не знаю, куда ты ушёл…

Елена Юшина, «До завтра…» Пастель

Отраженье

Белый снег и чёрные стволы.Голо и стерильно, как в больнице.Новые реальности малы,Не хочу ни плакать, ни лечиться.

Лампа за спиной, окно без штор.Вот, стою – мишенью чёрных улиц.Тьма слепит, в упор глядит Ничто —

Где-то я с собою разминулась.Нет, там кто-то целится, молчит.Может, обозналась – вечер, тени?..

…Не спасут врачи и палачи,Если убивает отраженье.

Петровский парк

Этот парк ни в чём не виноват.Разве он – в трубе глухой, шершавой,Всё меня гонял вперёд-назад,Словно я дышать ему мешала,

И стремился выплюнуть мой страхПоскорей – в метро, куда подальше?В имени заносчивом ПетраСлышался аккорд московской фальши.

Имя – пусть, но парк – совсем другой;Он ко мне поднялся тихо в мае,Тонкой неуверенной рукойВымерзшее небо обнимая.

Небу всё равно кровоточить,Падать на меня – всегда нежданно.Голые бессмыслицы причинГде-то с краю глаз – дурная данность,

Не уйдут, не глянут напрямик,Ржой его подпорки разъедая.Хрупко восстановленный мой мирДержит только истина простая…

Этот парк – ни в чём не виноват.Сотни лет в нём жили—пели птицы,И цвели деревья. Что ж тогда,Каясь, захотел он расплатиться?

Разве я позволила упрёк,Разве припечатала приметы,Что он опустился вдруг и лёгВ ноги мне, рассыпав самоцветы?

Зонты