Она нахмурилась:
— В чем дело?
Брент подошел к ней еще на пару шагов.
— Не извиняйся.
— Почему?
Грейс была в смятении, хотя где-то в глубине ее сердца все-таки теплилась надежда.
— Это же ужасно.
— Нет. — Он покачал головой. — Это было бы ужасно, если бы я тебя не любил.
Грейс потребовалось некоторое время, чтобы осознать его слова, но даже после этого она не смела надеяться, потому что уже успела задуть слабый огонек надежды в своей груди.
Теперь он стоял теперь прямо перед ней. Рядом. Совсем близко.
— Но я люблю тебя.
— Правда? — выдохнула Грейс.
Он кивнул:
— Я понял это за минуту до того, как мы занялись любовью. Это было ужасно. Столько месяцев я отрицал свои чувства к тебе, а потом вдруг все стало ясно как день.
Грейс зацепилась за единственное слово, которое было ей понятно:
— Да, это ужасно.
Брент снова засмеялся:
— Нет. Это прекрасно.
Грейс урезонила свой бешеный пульс.
— Но разве ты не видишь? Теперь все не так просто, как было двадцать лет назад, Брент. Я иду в комплекте с приложениями. Мы уже никогда не будем только вдвоем. Тебе нужна женщина, которая сможет полностью посвятить себя тебе. В детстве тебе всегда доставались лишь крохи любви, и сейчас ты заслуживаешь большего.
Брент положил руки ей на талию, продел пальцы в петельки на поясе ее джинсов и притянул ее к себе так, что их бедра соприкоснулись.
— Хочешь сказать, что от тебя мне достанутся только крохи?
— Нет, конечно же нет.
Боже, если бы у нее только был шанс, она любила бы этого прекрасного мужчину всем своим существом до скончания веков.
— Знаешь, я сейчас постоянно думаю о словах моей матери. Что любовь умножает. Я могу найти в своей жизни место для тебя, потому что в ней уже нашлось место для детей. Но думаю, я не вправе просить тебя взять на себя такую ответственность. Я знаю, ты всегда хотел иметь собственных детей, а я не уверена, что смогу родить их тебе. Возможно, мы навсегда останемся вчетвером. Знаю, ты всегда хотел иметь идеальную семью, Брент, а нашу семью идеальной не назовешь. Мы не сможем начать все с чистого листа, как в первый раз.
Брент покачал головой. Иногда эта невероятно умная женщина говорила несусветные глупости.
— Ты и есть моя семья, Грейс. Так было всегда. Я столько лет искал то, что было у нас с тобой, искал тебя в других женщинах, но так и не нашел.
Грейс не знала, что ответить на это. Она чувствовала, как к глазам подступают слезы, и не могла поверить, что после событий нескольких последних часов они еще остались у нее в запасе.
— Что ж, вы, мужчины, — странные создания.
Он пожал плечами:
— Я приму тебя любой, Грейс. Семьи бывают разные — всех форм и размеров. Мне это известно лучше, чем кому бы то ни было. Конечно, теперь все будет не так, как прежде. — Он погладил ее по щеке. — Все будет намного лучше.
Рука Брента скользнула по ее спине, и он попытался притянуть Грейс к себе, но она не поддалась. Она любила его, и от одной мысли о том, что все может получиться, ее кровь начинала бурлить. Но он должен был понять, во что ввязывается.
— Лучше? Девочка-подросток и маленький мальчик, который, прошу тебя заметить, тоже станет подростком так скоро, что мы и глазом моргнуть не успеем.
«Мы не успеем». В эту секунду Брент понял, что победил.
— Грейс, им нужна любовь. И я могу дать им ее. Просто позволь мне. Позволь мне любить тебя. Позволь мне любить всех вас.
Грейс чувствовала его руку на своей спине. Смотрела в его золотисто-карие глаза, излучавшие уверенность, но все же устояла.
— Всю мою чокнутую семейку, которая постоянно лезет в чужие дела?
— Я люблю твою семью.
Грейс чувствовала, как ее сердце трепещет, словно птица в клетке, желая вырваться на свободу.
— Бенджи хочет щенка, — сказала она.
Брент наклонился и поцеловал ее в шею:
— Я люблю щенков.
Грейс закрыла глаза.
Она так сильно любила его. Могло ли все это быть правдой?
— Грейси, — прошептал он ей на ухо, — я люблю тебя. А с остальным мы как-нибудь разберемся. Просто скажи «да».
Грейс вздохнула и, тая в его руках, наконец отпустила сомнения:
— Да.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});