– Ты меня слышишь? Завтра нужно купить журналы с судоку, – сказала мама папе.
Надо сказать, что папа видел Наталью Ивановну с дядей Борей недолго – маме удалось выписать тетю Наташу, когда родился я. Но она быстро съехала, поскольку мама не смогла обеспечить ее новыми знакомствами и наш дом совсем не был «открытым», как надеялась Наталья Ивановна. Как назло, журналы для дяди Бори мама тоже регулярно забывала поставлять. Да и я был таким крикливым, что заглушал звук телевизора, который работал на одном канале. Таковой была одна из причуд дяди Бори – он выбирал себе один канал и смотрел исключительно его, пока не выучивал всю линейку передач наизусть. В тот год дядя Боря смотрел бесконечные детективы и сводки о преступлениях, что очень плохо отражалось на качестве маминого грудного молока. Так или иначе, мама с тетей Наташей «не ужились» и расстались, к взаимному облегчению.
Мама еще долго вспоминала тети-Наташины ватрушки, которые та пекла промышленными партиями, отказываясь сварить обычную кашу. Говоря откровенно, мама тетю Наташу не любила, не могла простить ей своего лишнего веса, набранного по причине вкуснейших ватрушек, и даже не призвала ее на помощь, когда родилась Сима, что тетя Наташа, естественно, восприняла как личное оскорбление.
– Ты же с ней в плохих отношениях! – сказал папа, который не очень вникал в эту историю и смутно помнил тетю Наташу, зато дядю Борю – прекрасно: они провели несколько приятных вечеров за стаканами виски, обсуждая политику и экономику. И ни разу не разошлись во мнениях.
– А что мне оставалось? – спросила мама. – Тете Наташе нужно попасть к Спиридону, а мне нужна помощь. Я не собираюсь тащить на себе весь дом.
– К какому Спиридону? – уточнил я.
– Святому! – рявкнула мама. – Возьми Даррелла и почитай, наконец!
– Понимаешь, ей нужна нитка от ботинок Спиридона, – объясняла мама папе. – Я не очень в этом разбираюсь, но вроде есть такие иконы, которые продаются только на Корфу в церкви Святого Спиридона. И тетя Наташа считает, что Спиридон поможет ей обрести личное счастье. Я не могла ей отказать. Она чуть не плакала, когда я с ней разговаривала.
– А еще он ходит по ночам, – сказал я.
– Кто ходит? – не поняла мама.
– Спиридон. Поэтому у него и башмаки стоптаны. Их снимают, нарезают на крошечные лоскутки и приклеивают к иконам.
– И откуда ты это знаешь?
– Спросил у Гугла, как ты мне всегда советуешь.
– А Спиридон специализируется на женском счастье? – спросил папа.
– Не только. Еще на недвижимости, сектантах, здоровье… можно сказать, у него нет специализации. Вот, еще он оберегает от иностранных захватчиков, – ответил я.
– Он мне уже нравится, – засмеялся папа.
– Тогда мне тоже нужно к Спиридону, – заявила мама, – у меня есть вопросы по недвижимости. Симе нужна своя комната. Заодно попрошу, чтобы Вася не связался с сектантами, а ты был бы здоров.
– Лучше попроси, чтобы папа не связывался с сектантами, а я был здоров, – сказал я.
– Да, ты прав, это разумнее, – согласилась мама.
– Мы едем не пойми куда в компании твоей сумасшедшей тетки и ее замечательного мужа, а тебя заботит Спиридон и сектанты, кто бы говорил про разум… – сказал папа, но мама его уже не слушала.
Чтобы вместить весь наш багаж, пришлось заказывать автобус. Наверное, мама опять что-то перепутала. Удивительно, что мы не ехали на «Газели» или на тракторе. Мама без конца пересчитывала чемоданы и по второму разу впихивала в меня и в Симу таблетки от укачивания, как будто нам предстояло пересечь Атлантический океан в шлюпке в разгар шторма. С тетей Наташей (мама разрешила мне так ее называть) и дядей Борей мы должны были встретиться в аэропорту. Это тоже представляло проблему, поскольку ни тетя Наташа, ни дядя Боря не пользовались мобильными телефонами. Тетя Наташа боялась техники, которая у нее в руках «горела» в прямом смысле слова. Родственники, которые вызывали к себе тетушку, должны были быть готовыми к смене стиральной машинки, микроволновки или в лучшем случае миксера и утюга, которые при приближении тети Наташи искрили, дымили и не реагировали на кнопки.
– У меня такая сильная женская энергетика! – говорила в таких случаях Наталья Ивановна. – С этим остается только смириться!
У мамы в свой первый визит тетя Наташа сломала блендер, любимый, верный, пусть и старый, который не выдержал испытания ватрушками. А дяде Боре телефон и вовсе не был нужен. Все контакты взяла на себя супруга, да и он предпочитал эпистолярный жанр.
– Найдемся. Это же аэропорт, – отмахнулась мама, будто речь шла о сельпо в деревне.
Я хотел ей сказать, что аэропорт – очень большое здание, многоэтажное и многолюдное, но промолчал.
Тем более что в этот момент раздался крик папы:
– Где наши паспорта? Куда я их положил?
Мама, с точки зрения папы, должна знать не только где хранятся все вещи в доме, но и догадываться о том, куда папа положил свои собственные документы, ключи, очки, часы и тапочки. Да, к тапочкам у папы особенные претензии – мама выставляет их в коридоре, ставит их рядом с кроватью, но папа все равно кричит: «Где мои тапочки?»
Однажды на прогулке в парке папа потерял Симу.
– Где Сима? Маша, куда убежала Сима? – переживал папа.
Сима в это время сидела на плечах у папы и разглядывала веточки. Мама даже не засмеялась: все-таки ребенок на плечах – это не тапочки под носом.
Впрочем, паспорта были куда более серьезной потерей, чем тапочки и даже Сима. Особенно накануне отъезда.
– Посмотри в ящиках стола! – крикнула мама, не отрываясь от коробок.
– Уже смотрел! – Папа впал в панику. – Наверное, ты их упаковала!
Тут заволновалась мама. В принципе она могла упаковать паспорта в одну из многочисленных коробок, но ни за что бы не вспомнила, в какую именно. Тем более что почти все они были только что замотаны скотчем.
Папа метался по квартире, а мама с недоумением разглядывала собственные надписи, пытаясь разгадать зашифрованные аббревиатуры.
– Вот здесь что написано? – спросил папа, разглядывая одну из коробок. – «Зайдомнекант» – это на каком языке?
– Заячий домик, не кантовать! – ответила мама.
Домик – это любимая Симина игрушка, где живет заячье семейство со своим многочисленным скарбом – кроватями, столами, шкафами и даже чашками. У зайцев добра скопилось не меньше, чем у нас.
– Паспортов здесь точно нет, – сказала мама.
– А где они? – воскликнул папа.
– Давай сядем и вспомним, что мы делали, – предложила мама.
– Что мы делали? Упаковали весь дом в коробки! По твоей инициативе. И едем не пойми куда. Только у нас паспортов нет! А если у нас нет паспортов, то мы никуда не едем!
Весь вечер мы ходили по дому, как грибники по лесу – смотрели под ноги, заглядывали в незапакованные коробки, открывали шкафы и ящики. Нашли Симины детские игрушки – для младенцев, которые мама решила «отдать в добрые руки», а Сима спрятала от добрых рук подальше. Нашли мамин детский фотоальбом, который она немедленно принялась разглядывать. Я нашел телескоп и микроскоп, а Сима нашла мамины платки и палантины, считавшиеся уже упакованными. Папа уже просто нарезал круги по квартире и нервничал. Мне кажется, он прошел километров десять, кружа по комнатам.
– Так, надо подумать. – Маме надоели бессмысленные поиски. – Ты мог положить паспорта только в книжный шкаф или в стол. Потому что все остальное я уже выгрузила и проверила. И ты должен вспомнить, в чем были паспорта – в конверте, в пакете или просто так.
– В конверте, сереньком таком, – понуро ответил папа, подходя к книжному шкафу.
– Вот они! Нашел! – вдруг закричал он.
Паспорта папа спрятал в самое надежное, как ему казалось, место в доме. Туда, где он непременно бы их нашел. Серый конверт лежал в книге Набокова, которая лежала поверх всех остальных книг.
– Почему именно в Набокове? – удивилась мама.
Она представила себе, как перетряхивает все книги из шкафа, и ей стало нехорошо.
– Не знаю, – признался папа, – про Набокова я не мог забыть. Это же очевидно.
– Что очевидно? Паспорта должны храниться в книге Набокова? Почему не Хемингуэя или Драйзера? Или не в детской энциклопедии? Пушкин? Лермонтов? Толстой?
– Нет, Набоков больше подходит… – настаивал папа.
Зачем-то мама организовала погрузку так: одна машина должна была отправляться на склад, другая – с нами – в аэропорт. Мама металась между грузчиками, папа таскал вниз чемоданы, а мы с Симой мешались под ногами.
– Все! Сели! – вдруг закричала мама.
Сели все – и мы, и даже грузчики.
Минуту мы сидели в полной тишине, ожидая очередной маминой команды.
– Все, первой встает Сима, потом Вася, потом все остальные! – распорядилась мама.
– Почему? – Я не мог понять логику такой очередности.
– Примета такая, – ответила мама.
Мне кажется, мы уехали чудом. И не без помощи святого Спиридона, который благополучно доставил нас в аэропорт на микроавтобусе.