За следующий час младший брат царского розмысла вдоволь насмотрелся, как горячий уклад безжалостно плющат большими молотами, вырубая из листов разные непонятные штуки (хотя наконечники для стрел опознать все же удалось!). Гнут и многократно проковывают, закаливают и опускают, снимают кромку на больших точильных кругах…
– А это что такое, брате?
Нафан, к которому как раз подошел переброситься словцом-другим его бывший соученик Михаил, нехотя отвлекся от собеседника и бросил взгляд на довольно странно выглядевшую полосу уклада, ощерившуюся с одной из сторон частыми зубчиками.
– Ручки вон в те проушины приладят, зубцы заточат, и будет двуручною пилой. Самое оно деревья валить.
– А вон та? Тоже пилой?
– Тоже. Только для лесопильного стана – бревна на доски распускать.
– А это?
– Лом. Камень долбить или какому надоедливому почемучке по хребтине приложить!..
Отстав с расспросами от брата и понаблюдав, как дюжий коваль быстро сплющил один конец увесистого прута лопаточкой, а другой старательно заострил на манер копейного железка́, Захар не выдержал. Оглянулся на старших, убедившись, что они полностью заняты беседой, быстро-быстро (пока его отлучку не заметили и он сам не передумал) подошел к груде стального «хвороста» и вцепился в один из ломов.
– Ух ты, тяжеленный какой!
Приподнял вверх, неловко махнул, примериваясь…
– Ой!..
– Ах ты неслух!
Бздынь!..
Вдобавок к правой ноге недоросля, на которую «удачно» попал плоским концом лом, пострадал и его затылок – от щедрой братской оплеухи.
– Тебе что сказано было! Ни шагу от меня, мастеровым не мешать, ничего без спросу не лапать!!!
Бздынь!..
– Да ладно тебе, Нафаня. Вспомни, как сам по дури да от излишнего рвения едва под брызги жидкого уклада не подставился?..
Благодарно взглянув на нежданного защитника, лучший ученик в своей группе тихо шмыгнул носом.
– Розог ему для памяти всыплешь, вот и все.
Благодарность из взгляда Захарки испарилась быстрее, чем капля воды в раскаленной печи.
– Ногу покажи. Да сапог сними, дурило!!! Пальцами шевельни.
Оглядев нарождающийся синячище и помяв ступню, опухающую прямо на глазах, старший брат сплюнул и выдал заключение:
– Все цело.
Дернул рукой, едва удержавшись от отвешивания еще одного подзатыльника, и свирепо пообещал:
– Доберемся до постоялого двора, две дюжины горяченьких твоему заду пожалую!
Бывший соученик Нафана, ныне начальствующий над мастеровыми кузнечного цеха, весело расхохотался. А затем весьма многозначительно поглядел на сердитого розмысла:
– Ты это… в лекарскую избу его сведи.
– Уже отстроили, что ли? И кто там хозяйничает?
– Да сам-то лекарь пока не приехал – поговаривают, что будет какой-то докторишка иноземный, но как и положено, с тремя учениками из нашенских недорослей. А вот травница уже десятый день как болезных пользует.
Подмигнув молодому мужчине, его давно уже женатый ровесник вроде как равнодушно произнес:
– Боярышня Домна Дивеева в Туле самостоятельную практику проходит.
Слегка покраснев кончиками ушей, государев любимчик промычал что-то неопределенное. Затем покосился на брата и на полном серьезе задумался о мелком членовредительстве в собственном отношении, после коего он с полным на то основанием сможет встретиться с предметом своего тайного обожания.
– Но-но! Вот как выйдешь из моего участка, так и делай что хошь, а здесь и думать не моги!..
– Да не умыслял я ничего такого, успокойся.
А уши-то заалели еще больше… Чувствуя их предательский жар, личный ученик государя-наследника поправил шапку так, чтобы она села поплотнее, и быстро переменил тему разговора:
– Полосы уклада на хладноломкость[5] давно испытывали?
– Месяц тому как в последний раз. Уж как ни стараемся, а все равно не держат сабли из «туляка» доброго удара, и все тут.
– Мне Димитрий Иванович как-то объяснял, что это из-за избытка фосфора в металле. Значит, как покупали у шведов железо, так и будем покупать, только меньше прежнего. Плохо!
Михаил на это лишь неопределенно хмыкнул. Ишь ты, самого государя-наследника запросто так по имени-отчеству величает!
– Сам знаю, что плохо.
Быстро оглядевшись по сторонам, цеховой мастер понизил голос:
– Ты мне вот что скажи… Я тут слушок ухватил, что тех из наших, кто за Камень Уральский поедет, сразу по прибытии боярская шапка ждет. А вотчины на них такие отпишут, что иным удельным князьям впору…
– Слышал звон, да не знаешь, где он. Захарка!
Провинившийся отрок слегка дернулся всем телом и заранее вжал голову в плечи, не ожидая для себя ничего хорошего – рука у брата была тяжелая, и на вразумляющие наказания он никогда не скупился.
– Поди-ка на свежий воздух.
Дождавшись, пока ковыляющий как беременная утка младшенький отойдет подальше, Нафан негромко заговорил:
– Не те, кто поедет, а те, кто на месте с уроком великого государя справится. Как первый уклад, или медь, или что иное им указанное в казну поставят, так и награда воспоследует. И насчет вотчин не завидуй: земли отмерят изрядно, да только пахарей на ней нету. Так что вотчиннику придется ехать назад, искать охотников до новой земли из черносошцев, да за свой счет везти их и обустраивать. Вот так-то!..
– А кто поедет, уже определили? Нафан, ты ж меня знаешь – похлопочи, а? Век твоей помощи не забуду!..
– Тебе что, в начальных[6] людях плохо? Лет десять послужишь, так и в дворяне выйдешь. И землица тульская куда как добра, а там, за Камнем Уральским, лес валить надобно, корчевать пни да коряги, с голого места начинать.
– Зато там крымчаки – гости редкие, и сам себе голова буду!.. Нафан, скажи прямо: да или нет?
Подумав, молодой розмысл согласился. Отчего бы и не замолвить слово за соученика, раз от этого никакого вреда, а совсем даже наоборот, сплошная выгода?
– Да. Только и ты мне поможешь.
– Благодарствую!!! А помочь – так только скажи чем, а я уж расстараюсь!..
С явным намеком покосившись вначале на ломик, а потом и по сторонам, влюбленный мужчина попросил содействия в организации встречи с глубоко запавшей в его сердце красавицей. Собственно, он бы и сам что-нибудь этакое утворил, но…
– Ежели сам поранюсь, Домна о том обязательно узнает.
– Вот ведь… дурная голова. Ну и? Хотя… постой.
Внимательно оглядевшись, начальник цеха остановил взор на лице возможного благодетеля. Вспомнил, как завидовал его успехам, а особенно статусу личного ученика, примерился к носу и спросил:
– Готов?
– Постой, ты чего это удумал?..
– Н-на!
С легким хрустом немаленький кулачок Михаила «подровнял» выдающийся «клюндер» царевичева розмысла, заодно выбив ему на подбородок кровавую юшку.
– Ты-ы!..
– Ой да ладно, не благодари…
Глава 1
– Прочь с дороги!..
Воротная стража тверского кремля, откровенно скучавшая и слегка потевшая в прикрытом сверху промасленными кожушками доспешном железе, резко встрепенулась.
– Бойся!..
А потом и вовсе напряглась, вслушиваясь в редкие повелительные окрики и дробный топот копыт. Но почти сразу же и расслабилась, еще издали распознав в троице запыленных всадников царских гонцов – вернее, одного гонца и двоих его охранников. На полном ходу пролетев воротную арку, посланцы великого государя одним своим появлением переполошили тверских бояр и дворовый люд, тут же начавший подтягиваться к усталой троице, но удовлетворить свое любопытство им так и не удалось. Так как вестник, узнав об отсутствии в городе наследника трона, ждать его в кремле не пожелал.
– Ишь!.. Похоже, дурные вести привез. Никак крымчаки большой ордой пожаловали? Али литвины зашевелились?.. А, старшо́й?
Десятник воротной стражи отошел поглубже в тенек и лениво перекрестился:
– Типун тебе на язык!.. Или саблей помахать невтерпеж? Так я тебя на седмицу к постельничим сторожам могу пристроить – им лишнее чучело только в радость.
Моментально спав с лица, служивый рьяно замотал головой в отрицании. Потому что семь дней, с утра и до позднего вечера, заниматься воинским учением с постельничими означало помимо своего желания приобрести великое множество шишек и синяков, оставшихся от пропущенных ударов. Сабельных, копейных, кулачных. Постельничим-то хорошо, их сам государь-наследник в случае нужды цели́т, а простому стражнику такое счастье даже и близко не светит…
– Вот то-то же. А тебе чего?
Подобравшийся к десятнику подчиненный, по молодости лет еще не заимевший нормальной бороды с усами, что-то тихо спросил.