– Не волнуйся, – поправила светлый локон Инесса и улыбнулась. – Я подключила тяжелую артиллерию, пока ты отбывала наказание. Нас ждет в гости бабушка.
– Ой! – пискнула я. – Папулю удар хватит.
– Ничего страшного, – отмахнулась она. – Подумаешь, навестит тещу и привезет к ней в гости любимых внучек.
– Ну ты и суро-овая, – восхищенно выдохнула я.
– А то! – подмигнула мне сестрица. – Идем, я хочу примерить свое голубое муаровое платье.
– Еще не твое!
– Ой, да брось. А ты пакуй маленькую сумку. Большую протащить не удастся. Как поступишь в академию, я тебе твой гардероб перешлю. Бери все свои деньги, минимум вещей и лишь самые необходимые мелочи. И подумай, что наденешь. Придется быстро бегать…
– Да это я уже обдумала. Вот только денег маловато…
– Ладно, уговорила, – рассмеялась Инесса и потащила меня в мою комнату, чтобы получить вожделенные платье и веер. – Ради любимой младшей сестрички я, так уж и быть, разобью свою копилку. Потом сочтемся. Или же – меняю на туфли. Те, что с голубым камушком на пряжке. Они идеально подойдут к моему голубому платью.
– Договорились! – подпрыгнула я на месте от радости.
У нас с ней были одинаковыми не только рост и фигура, но и размер обуви. Да и внешнее сходство у нас было поразительное. Ни у кого и на секунду не могло возникнуть сомнений в том, что мы родные сестры. Отличались мы только мастью и темпераментом. Инесса – изящная, нежная, утонченная блондинка с ярко-голубыми глазами. А я – неугомонная, порывистая, темпераментная, рыжая как огонь, с веснушками, появляющимися вместе с весенним солнышком и исчезающими, когда осень вступала в свои права. И глаза у меня изумрудные с рыжими крапинками. Инесса, когда мы ссорились, говорила, что они как ржавчина. А папа, любя, исправлял, что это россыпь золотого песка на изумрудной глади. Понятно, что его сравнение мне нравилось больше.
Говорят, я пошла в маму, которую никогда не видела. Она погибла глупо и нелепо, когда Инессе было два года, а мне два месяца. Лошади понесли, и карета, в которой ехала мама, перевернулась. Она умерла мгновенно, даже не успев этого понять. Как нам рассказывали, сломала шею, неудачно упав.
К сожалению, у папы не было ни одного ее портрета, так что нам с Инессой приходилось довольствоваться его рассказами и внешним обликом нашей бабушки, маминой мамы – тоже рыжей и зеленоглазой, как я. Человек она крайне сложный, неуступчивый и неуживчивый, но внучек любит, и периодически мы у нее гостим. Меня, правда, бабушка баловала чуть больше. Вероятно, из-за моей рыжей шевелюры, напоминавшей ей о погибшей совсем молодой дочери.
Через час ко мне в комнату поскреблись, и заглянул расстроенный папа. Он окинул взглядом нас, стоящих над вываленными на кровать кучами нарядов, и сообщил:
– Девочки, вас бабушка в гости зовет. Причем срочно. Завтра уже чтобы были у нее, так что поутру выезжаем.
– Да? – сделала вид Инесса, будто не в курсе письма от бабули. – А почему так срочно?
– Пишет, что хочет представить вас достойным молодым людям.
– О! Женихи! – захлопала в ладоши сестра. – Как это мило. Элька, какие платья возьмем?
И уже утром мы тряслись в карете, везущей нас в гости к бабушке. Папа сидел нахохлившись, так как с тещей у него отношения не ладились. Она винила его в смерти молодой жены, что отпустил, недоглядел, не приставил охрану… И даже то, что он скорбел много лет, оставаясь вдовцом, категорически отказываясь снова жениться, и воспитывал в одиночестве двух дочурок, не смягчало сердце бабули.
Мы с Инессой заговорщицки переглядывались и помалкивали, не желая расстраивать папу еще больше. Бедненький. Он еще не знает о том, что у меня всё готово к побегу. Я собрала сумку, небольшую, но в нее удалось впихнуть документы, сменное белье, запасные штаны и рубашку, зубную щетку, мыло и расческу, кошелек с нашими общими накоплениями, а также небольшой кинжал. Мало ли… Совсем безоружной отправляться куда-то было страшно. Больше, увы, ничего не влезало, как мы ни пытались с сестрой запихнуть. А брать сумку побольше было нельзя, папа бы точно что-нибудь заподозрил. Он и на эту-то косился с недоумением. Мол, зачем она мне, если куча чемоданов пристегнута к карете сзади.
Я, тяжело обмахиваясь веером, украдкой стирала капельки пота, предательски выступающие на висках. Мне было дико жарко… Побег планировался быстрым и ошеломляющим, а потому пришлось надеть походную одежду под платье. Для этого мы отыскали в моем гардеробе самое закрытое, с длинными рукавами и многочисленными подъюбниками, которые должны спрятать надетые под них брюки. А глухой высокий ворот этого строгого зимнего наряда скрывал воротничок рубашки.
Проблема была с обувью. Туфли не годились для побега, а сапоги не подходили ни под погоду – ясную, теплую и солнечную, ни под платье. Пришлось сделать вид, будто я подвернула ногу. Причитая над тем, какая я неуклюжая, сестрица забинтовала мою «пострадавшую» ступню бинтами, после чего заявила, что теперь на меня ни одни туфельки не налезут.
– Так может, никуда не поедем? – заикнулся папа, решив таким нехитрым образом воспользоваться поводом не ехать к нелюбимой теще.
– А женихи?! – гневно воскликнула Инесса и подбоченилась. – Это Элька магии учиться хочет. А я желаю богатого, молодого, красивого мужа!
– Но Элисса не может… – указал он на мою ногу, прикрытую подолом.
– Ничего не знаю! – притопнула ногой сестра. – Элька, раз ты такая неуклюжая, надевай сапоги для верховой езды. В них точно не упадешь, они без каблука, к тому же хорошо зафиксируют поврежденную щиколотку.
– Девочки, но сапоги…
– Папа!
– Папочка, ничего страшного, – улыбнулась я. – Инесса права. Она не должна страдать из-за моей неловкости.
Вот и ехала я сейчас в брюках, рубашке, длинном закрытом теплом платье с кучей подъюбников и в сапогах.
Наконец мы добрались до города. Колеса кареты загрохотали по мостовой, а я с облегчением выдохнула. Слава богам, почти добрались. А то еще немного – и я превратилась бы в запеченного в собственном соку поросенка. Промокшая от пота рубашка противно липла к спине, на висках и верхней губе выступала испарина, которую мне приходилось постоянно стирать платочком, чтобы папа не заметил. Удивительно, что он до сих пор не спросил, с чего это я так странно обрядилась – в такую жару не в легком платье, а в зимнем и закрытом.
– Давайте остановимся? – предложила Инесса, когда мы уже добрались до центра города. – Очень хочется лимонада.
– Да! – поддержала я ее. – И неплохо бы чуть размяться до того, как доберемся до бабушки. А то потом не удастся выйти погулять.
– Да-да! – оживился папенька. – Лимонада! И размяться! И… Любезный, а что за шум с площади? Куда все идут? – позвал он проходящего мимо нашей остановившейся в заторе кареты молодого мастерового.
– Дык маги горку сделали. Ледяную, высоченную такую. Во! – изобразил парень руками примерную высоту горки.
– Ух ты! – Инесса высунулась в окошко и улыбнулась тут же распустившему хвост горожанину. – А в честь чего горка? Да еще ледяная?
– Дык набор же в магические академии идет всю неделю. Приказ короля, рувиˊта[1]. Вот, значится, маги и показывают, что студиозы смогут делать, когда отучатся.
– Папа! – хором воскликнули мы с сестрой.
– На горку хотим! – вцепилась в руку отца Инесса.
– Папуль, а то нас потом бабушка не отпустит. Ты же знаешь, как она относится ко всяким несолидным развлечениям, – заканючила я.
– Эля, но у тебя же нога болит, – вздохнул барон Суарес.
– Я ей помогу! – твердо заявила моя сестрица. – А то ты меня одну не отпустишь, а она сама виновата. Потерпит, но дохромает.
Каков же был наш восторг, когда мы увидели горку. Возвели ее на центральной площади, напротив стационарного портала. Визжащая от восторга молодежь съезжала вниз и притормаживала у созданной из ряда мешков с песком преграды. Маги рассчитали всё точно, еще никто не врезался, но эта небольшая символическая стеночка отгораживала зону развлечения от участка перед порталом. Там народ договаривался с магами-телепортистами, те настраивали маршрут, и то один, то другой горожанин отправлялся по своим делам в разные концы Фелисии.
– Что будем делать? – шепнула я сестре, когда мы выбрались из кареты и уставились на горку.
Сооруженная деревянная конструкция с лестницей, ведущей на расположенную вверху площадку с бортиками, и длинным покатым полотном, по которому следовало скатываться вниз, выглядела впечатляюще и монументально. Да уж, ради демонстрации могущества маги постарались. Все поверхности деревянной основы (кроме ступенек) были покрыты толстой ледяной коркой. А скат, по которому в данную минуту с хохотом и гиканьем неслась вниз компания парней, был, похоже, невероятно скользким и гладким.
– Не знаю, – прикусила она губу. – Придется сначала скатиться с горы, а там по ситуации. Попробуй добежать до портала, а я отвлеку папеньку. Сумку берем с собой.