Чтобы попасть в церковь, нам пришлось пробежать оливковую рощу и питомник лекарственных трав с пчелиными ульями - утром брат Лоренцо показывал нам свои владения и проводил даже в уединенный розовый сад с высокой открытой мраморной ротондой.
Посередине маленькой часовни стояла бронзовая статуя монаха в натуральную величину с открытыми в дружеском жесте руками. Старый Лоренцо пояснил, что так монахи представляют себе облик первого брата Лоренцо, чьи останки погребены под полом. Это место задумывалось как уголок мира и размышления, сказал он, но так как мы были теми, кем были, для нас сделали исключение.
Приближаясь к церкви с Дженис, следовавшей по пятам, я на минуту остановилась отдышаться. Нас уже ждали Ева-Мария, Малена, кузен Пеппо с ногой в гипсе плюс и десятка два гостей, чьи имена я только начала заучивать. Рядом с братом Лоренцо стоял Алессандро, взволнованный и невероятно красивый, то и дело поглядывая на часы.
При виде нас он покачал головой и улыбнулся мне укоризненно и с облегчением. Как только я подошла, он притянул меня ближе, поцеловал в щеку и прошептал на ухо:
- Знаешь, я все-таки посажу тебя на цепь в подземной камере.
- Что за феодальные замашки, - отозвалась я, высвобождаясь из его объятий с наигранной скромностью, так как у нас были зрители.
- Ты разбудила во мне феодала.
- Scusi? - Брат Лоренцо посмотрел на нас, приподняв брови. Ему явно хотелось продолжить церемонию, и я чинно приготовилась слушать, отложив возражения на потом.
Мы венчались не потому, что не могли без этого обойтись. Свадебная церемония в церкви Лоренцо была способом подтвердить всем и каждому - мы искренне верим, что созданы друг для друга (то, что мы с Алессандро знали уже давно). Кроме того, Еве-Марии требовалась возможность отпраздновать возвращение давно потерянных внучек, а Дженис осталась бы с разбитым сердцем, если бы ей не досталась роль в этом спектакле. Они вдвоем целый вечер перебирали гардероб Евы-Марии, подыскивая идеальное платье для подружки невесты, а мы с Алессандро продолжали уроки плавания в бассейне.
Пусть наша свадьба выглядела скорее подтверждением обетов, которые мы уже принесли друг другу, я все равно была глубоко тронута искренностью брата Лоренцо и присутствием Алессандро справа от меня, внимательно слушавшим речь монаха.
Стоя у алтаря рука об руку с Алессандро, я понимала, почему всю жизнь меня преследовал страх умереть молодой. Всякий раз, когда я пыталась представить жизнь после того возраста, в котором умерла моя мать, перед внутренним взором возникала непроницаемая черная стена. Теперь все стало на свои места: чернота означала не смерть, а слепоту. Кто мог знать, что я проснусь, как от сна, к новой жизни, о существовании которой ничего не знала?
Церемония проходила на итальянском с большой торжественностью, и, наконец, свидетель жениха - муж Малены Винсенто - подал священнику кольцо. Узнав печатку с орлом, брат Лоренцо раздраженно поморщился и сказал что-то, вызвавшее смех собравшихся.
- Что он сказал? - прошептала я чуть слышно.
Не упустив возможности поцеловать меня в шею, Алессандро ответил тоже шепотом:
- Он сказал: «Матерь Божья, сколько же раз я должен это делать?»
Обед состоялся во внутреннем дворике монастыря, под виноградной шпалерой. Когда сумерки превратились в ночь, члены братства Лоренцо вынесли масляные лампы и восковые свечи в выдувных стаканах, и вскоре золотой свет на столах затмил холодный блеск звездного неба.
Очень отрадно было сидеть рядом с Алессандро в окружении людей, которые иначе никогда не собрались бы вместе. После некоторой начальной напряженности Ева-Мария, Пия и Пеппо замечательно поладили, отбросив, наконец, взаимные фамильные недоразумения. Могла ли быть для этого лучшая возможность? В конце концов, они же наши крестные родители.
Основную часть гостей, впрочем, составляли не Салимбени и не Толомеи, а друзья Алессандро из Сиены и члены семьи Марескотти. Я уже несколько раз обедала у его тетки и дяди, не говоря уже обо всех кузенах, живущих на той же улице, но впервые встретилась с его родителями и братьями, приехавшими из Рима.
Алессандро предупредил меня, что его отец, полковник Сантини, не большой поклонник метафизики, поэтому мама не сочла нужным посвящать его в предания рода Марескотти. Лично я была просто счастлива, что ни у кого из них не было желания разузнавать подлинную историю нашего романа, и с облегчением стиснула руку Алессандро под столом, когда его мать потянулась ко мне и шепнула, подмигнув:
- Когда приедешь в гости, обязательно расскажешь мне, как все было на самом деле!
- Ты когда-нибудь была в Риме, Джульетта? - хотел знать полковник Сантини. Его зычный голос заглушил все другие разговоры.
- Кгхм, нет, - ответила я, запуская ногти в бедро Алессандро. - Но всегда мечтала.
- Странно, - нахмурился полковник. - У меня такое чувство, что я тебя уже где-то видел.
- Вот в точности такое же чувство, - сказал Алессандро, обнимая меня одной рукой, - возникло у меня при первой встрече. - И он впился мне в губы долгим поцелуем, пока все не засмеялись и не забарабанили по столам. К счастью, разговор быстро перешел на Палио.
Через два дня после драмы, разыгравшейся в крипте собора, Аквила наконец-то выиграла скачку спустя почти два десятилетия разочарований. Несмотря на советы врача насчет полного покоя и временного воздержания от сильных эмоций, мы с Алессандро присутствовали на скачках, азартно болея за своих и празднуя свое второе рождение. После этого мы вместе с Маленой, Винсенто и другими аквилинами пошли в Сиенский собор стоять праздничную мессу в честь Пресвятой Девы и палио, которое она милостиво даровала контраде Орла, хотя Алессандро и находился в этот момент в Сиене.
Стоя в церкви и подпевая незнакомому гимну, я думала о крипте глубоко под нами и о золотой статуе, о которой знали только мы. Может, когда-нибудь древнюю усыпальницу сделают безопасной для посещения, а маэстро Липпи восстановит статую и даст фигурам новые глаза, но до тех пор это будет нашей тайной. Возможно, ее и не надо открывать. Дева Мария позволила отыскать свое святилище, но все, кто вошел туда с нечистыми намерениями, мертвы - не самая заманчивая реклама для туристов.
Старинное палио вернули Пресвятой Деве, как когда-то обещал Ромео. Мы отвезли его во Флоренцию и отдали специалистам для чистки и консервации, и теперь оно висит в стеклянном футляре в маленькой часовне Музея Орла, удивляя своей чистотой, учитывая испытания, выпавшие на его долю. Контраду, естественно, обуяла эйфория, оттого что мы отыскали эту важную историческую реликвию, и никому не показалось странным, что я краснела, когда речь заходила об истории обретения артефакта.
За десертом, грандиозным свадебным тортом, лично придуманным Евой-Марией, Дженис перегнулась через стол и положила передо мной на стол пожелтевший пергаментный свиток. Я сразу узнала письмо Джианноццы, которое брат Лоренцо показал мне в кастелло Салимбени. Печать уже была сломана.
- Маленький подарок, - сказала Дженис, вручив мне сложенный лист бумаги. - Это английский перевод. Брат Лоренцо отдал мне письмо, а Ева-Мария помогла перевести.
Я видела, сестре не терпится, чтобы я прочитала письмо, поэтому я так и сделала.
Вот что там говорилось:
«Дорогая сестра моя, не могу высказать, как обрадовало меня твое письмо после долгого молчания. Невыразима и печаль, в которую ввергли меня сообщенные новости. Мать и отец мертвы, и Мино, и Джакопо, и маленький Бенни - не знаю, какими словами кричать о моем глубочайшем горе. Много дней я собиралась с силами написать тебе ответ.
Будь здесь брат Лоренцо, он сказал бы мне, что все это часть великого замысла Небес и что не стоит лить слезы над дорогими нам душами, которые уже радуются в раю. Но его со мной нет, как нет и тебя. Я совершенно одна в этом варварском краю.
Как бы мне хотелось приехать и увидеть тебя, дражайшая сестра моя, чтобы мы могли принести друг другу слово утешения в черные времена. Но я узница в доме моего мужа, и хотя он почти не встает с одра болезни, слабея день ото дня, опасаюсь, что он проживет до скончания времен. Иногда по ночам я отваживаюсь выйти из дома и полежать на траве, глядя на звездное небо, но завтра дом наводнят назойливые незнакомцы из Рима, какие-то торговые партнеры по фамилии Гамбакорта, и свобода моя вновь ограничится стенами дома. Но я не буду утомлять тебя моими печалями. Они ничто по сравнению с испытаниями, выпавшими тебе.
Меня несказанно опечалило, что дядя держит тебя под замком, и ты одержима мыслью отомстить злодею С. Дражайшая сестра, я понимаю, это почти невозможно, но молю тебя оставить эти пагубные планы. Положись на волю Небес, которые в нужное время накажут этого человека должным образом. Я много времени провела в часовне, вознося хвалу Небесам за твое спасение из лап негодяев. Описание этого молодого человека, Ромео, заставляет поверить, что он и есть тот самый рыцарь, которого ты давно ждала.