То ли у этих мышей-переростков стальные нервы, то ли командующий попался крепкий. Он только и ответил:
– Вовремя.
Сияние Торппа в небе стало ярче. Наверное, сейчас здесь ночь – может быть, специально подгадали к ночи, чтобы и этого Сильного, не способного спуститься на поверхность, было видно.
И почему мы зовем эту планету Цитаделью? Равнина до горизонта, все будто выглажено, только вдали высится конус одинокой горы. Никаких оборонительных сооружений, циклопических зданий и прочих атрибутов средоточия силы Конклава.
Одинокий даэнло заворочался в своем секторе. Двинулся вперед – туманная дымка распалась перед ним и снова сомкнулась, пропуская вместе с чужим волну тяжелого, пряного запаха.
– Ты говоришь от имени Слабой расы – Человечества?
Он тоже пользовался переводчиком. Куалькуа болтался у него на холке.
– Я говорю от имени Человечества,– подтвердил я.– Я Петр Хрумов.
– Мы знаем. Куалькуа сообщил, что выступает посредником и явит нам твой образ. В ином случае здесь не осталось бы ничего, кроме пепла. Торпп бдит.
Я невольно глянул в небо – на колышущееся огненное облако. Мне показалось, что и глаза даэнло – плоские, будто стеклом затянутые, покосились вверх.
– Я буду задавать вопросы. На правах ответственного за Слабую расу – Человечество. Хикси делегировали мне свои полномочия – они слишком возмущены, чтобы реагировать адекватно.
Хикси совсем не выглядели возмущенными. Скорее растерянными. Но я не спорил:
– Я отвечу на все вопросы тебе, ответственному за Человечество.
– Ты пропускаешь определение Человечества как Слабой расы сознательно?
– Да, Даэнло. Сознательно. Эта слабая раса, вместе с тремя другими, не менее слабыми, уже сделала для Конклава достаточно многое.
– Ты не боишься, потому что находишься далеко.
Венчик щупалец выстрелил в мою сторону, обвил тело. Отпустил, скользнул по земле, оставляя в траве рваные полосы.
– Но мы слишком заинтересованы. Прежде всего тем, почему Куалькуа изменили своему равнодушию. Почему помогают тебе?
Всего-то?
Какой простой вопрос.
– Мне придется отвечать очень долго, мудрые Даэнло, ответственные за Человечество. Я не знаю ответа, но, может быть, вы найдете его.
– У нас еще есть время, человек Петр Хрумов. Говори. Если нам потребуется что-то уточнить, я задам вопрос. Говори.
Даэнло в чем-то также неторопливы, как их карикатурный аналог – земные носороги. Но бывают и так же свирепы.
– Все началось на Хикси-43, Даэнло. Я возвращался из рейса и, пройдя первый джамп, услышал в кабине звук. Оказалось, что его издавал счетчик…
– Счетчик прошел джамп?
Как он заинтересовался!
– Да, Даэнло. Он прошел джамп и сохранил рассудок. Но лучше я расскажу по порядку.
– Говори.
– Счетчик сказал, что должен попасть к Андрею Хрумову… моему деду…
Взмах щупалец:
– Андрей Хрумов – человек, обвиняющий Конклав в излишней жестокости?
– Да.
Жаль, что деда здесь нет. Порадовался бы такой популярности. Я понял, что говорить придется долго.
Но я не предполагал, что это будет так долго…
– Мы не захотели союза с Геометрами.
– Почему? Это раса, идентичная вашей. Это – естественный союзник.
– Их мораль не менее жестока, чем мораль Конклава.
– Ты тоже считаешь, что мы жестоки?
Я посмотрел в плоские блюдца глаз.
– Да, Даэнло, ответственные за Человечество…
Прошла ночь, и над Цитаделью поднялось солнце. Тусклая, далекая, красная звезда – она казалась случайным недоразумением рядом со сверкающей тучей Торппа.
Я говорил:
– Командующий Алари присвоил мне звание офицера – чтобы поручить выполнение разведки в Ядре.
– Это превышение его полномочий,– сказал даэнло. Помолчал и тем же скучным голосом добавил: – Я ошибся. Командующий независимой боевой единицей может проводить разведывательные миссии и привлекать к ним представителей более Слабых рас. Командующий, ты оправдан. Можешь покинуть круг обвинения.
Черная мышь рядом со мной шевельнулась:
– Сильные Даэнло, по праву старшего офицера я должен присутствовать при допросе человека Петра Хрумова.
– Ты можешь остаться. Тебе принесут пищу и воду.
Мне подобной поблажки не предоставили. Впрочем, созданное куалькуа тело вряд ли нуждалось в пище. Я все говорил. Солнце сползло к закату. Торпп дрейфовал по небу – может, ему было скучно следить за медленной беседой органических существ.
– Человек расы Геометров, Ник Ример, ввел свою планету в Тень…
– Это значит, что планета Геометров защищена?
Хороший вопрос. Я пожал плечами:
– Она никогда не была беззащитной. Но теперь… на месте Сильных рас я не стал бы атаковать Геометров.
– Это совет – или угроза?
– Это совет.
– Хорошо. Продолжай.
Вновь наступила ночь, когда я закончил. Не знаю, отдыхали ли другие чужие. Даэнло не отходил от меня ни на миг.
– Ответь – как поступит раса куалькуа со своим Зерном Врат?
– Я не знаю…
– Спроси у куалькуа.
Я недоуменно посмотрел на даэнло, чей загривок украшал бесформенный мешок.
– Они никогда не разговаривают с нами. С тех пор, как их мир был уничтожен и домом их стал космос. Они служат, но не отвечают. Спроси.
Я вздрогнул, понимая. У расы куалькуа нет планеты, куда они могут принести Зерно. Они живут повсюду… в каждом мире Конклава… кто обойдется без услуг маленьких камикадзе, послушных переводчиков, верных рабов? Тот пяток рас, чья жизнь не основана на органике…
Куалькуа?Скажи им, что я не решил. – Он не решил,– повторил я.– Он еще не решил.
– Конклав не хочет вхождения в Тень,– сказал даэнло. Будто жалуясь мне.– Даже если наши предки вышли из Ядра… мы пока не хотим вхождения в Тень. Спроси его, когда он решит? Через какое время?
Спроси его, что такое время,– ответил куалькуа.
– Он спрашивает, что такое время, Сильные Даэнло…
Даэнло молчал. Не твоя ли раса жгла мир Куалькуа, Сильный? Может быть, и не нужный им мир… всегда ли мы любим лишь то, что нам нужно…
Как они принимают решение? Будут совещаться? Проголосуют… поднятием лап и щупалец, выбросом протуберанцев и псевдоподий?
– Человек Петр Хрумов, представитель Человечества. Ваши действия выходят за рамки разрешенного Слабым расам.
Это приговор?
– Но ваши действия не принесли вреда Конклаву. Наоборот…
Даэнло помолчал.
– Человек Петр Хрумов, скажи куалькуа, что мы выяснили все необходимое и не нуждаемся больше в его услугах переводчика. Первоначальное обвинение со Слабых рас, известных как Человечество, Алари, Счетчики, Куалькуа, снято. Мы будем решать. Ты свободен.
Я еще успел посмотреть на алари и даже протянуть к нему руку. То ли прощаясь, то ли просто желая коснуться командующего, до конца оставшегося со своим офицером.
Но мир уже мерк. Куалькуа прекратил поддерживать копию моего тела.
А мне предстояли заботы с телом настоящим. Звезды все так же пылали в небе Ядра, равнодушные и прекрасные, и ничего в них не было – ни вызова, ни любви.
Просто звезды.
Я лежал на земле, закутанный во что-то вроде одеяла. Рядом горел костер, и три неподвижные фигуры замерли у огня.
То, что я пришел в себя, первым заметил счетчик. Подошел ко мне быстрой бесшумной походкой, заглянул в лицо.
– Все хорошо,– прошептал я то, в чем совсем не был уверен. Горло пересохло, тело казалось ватным. Лишь ладонь, в которой я намертво сжимал Зерно, закаменела.– Нормально, Карел…
Меня подхватили и помогли сесть. У всех у них взгляды были жалкие и жадные, как у рептилоида.
– Вроде бы… отбрехались,– я попытался улыбнуться.– Пока… передышка. Они еще будут решать…
Маша дала мне воды. Я глотнул, вслушиваясь в тихий шепот куалькуа. Зерно, Петр… Что?
Оставь его здесь. Положи у костра. Я тоже буду решать. Почему ты мне так помогаешь? Куалькуа? Симбиоз удачный.
Я улыбнулся. Думаю, он почувствует улыбку. Попросил:
– Саша, дед, помогите мне встать. Я устал от этого неба. Пора домой.
– Думаешь, нас там встретят с распростертыми объятьями? – Данилов мрачно усмехнулся.– Прям хоть оставайся в Тени… Нам за одну разбитую станцию присудят выплачивать за все космические неудачи… со времен горемыки-«Мира».
– Почему я не могу ужаснуться таким грандиозным масштабам? – спросил я, поднимаясь.– Ничего… у нас ведь есть корешок в Свободном. Будем с ним помидоры возить.
Эпилог
За что люблю собак – за умение прощать.
За великодушное превращение чужой вины – в собственную.
Тиран жался к моей ноге, изредка поднимая морду и тычась в ладонь. В его взгляде читалось одно: «Хозяин, я прощен? Ты больше не отдашь меня в то место?»
Не отдам, конечно же, не отдам…
Если бы люди умели вот так же притворяться! Если бы не превращали проступок – в преступление, делали первый шаг навстречу!
Хотя, наверное, тогда бы мы перестали быть людьми. У всех есть своя сила и своя слабость. У каждого – свои беда и боль. Холодный рассудок Счетчиков, пассивное равнодушие Куалькуа, безжалостность Дженьш – где взять весы, чтобы понять, что хуже?