Полина храбро и тоненько тявкнула в ответ, но успокоилась и даже положила морду ему на колени, прикрыла глаза.
Хиль забрался на переднее сидение. В руках его было ведро с тушками зайцев и каких-то ободранных поросят. Он стал по одному передавать их Бермонту, тот рвал мясо руками, пачкаясь в липкой крови, совал под морду развалившейся медведице, та отворачивалась, кривилась, потом пару раз лизнула языком и стала жадно, шумно поедать, закатывая глаза от удовольствия. Автомобиль тронулся, мимо пронесли носилки с раненой женщиной, прошел Стрелковский, бросил мрачный взгляд в салон.
Они ехали в Ренсинфорс.
Через полчаса маленькая серая медведица снова стала воротить нос, глаза заволокло сонной поволокой. Демьян оттирал руки салфетками. Морда у нее была вся в крови, и он поймал себя на желании вылизать ее, усмехнулся, сдержался. Подполковник Свенсен периодически косился на него в зеркало заднего вида и понимающе улыбался.
Бермонт так и заснул, почесывая сытую и сопящую медвежью самочку между ушей и чувствуя, как горячо от ее меха его ногам.
В столицу они прибыли к ночи, и там их уже ждали. Врачи и виталисты, которые сразу же увезли пострадавшую женщину в реанимацию королевской лечебницы, слуги, приготовившие покои для гостей, придворные, с любопытством выглядывающие в коридоры замка, чтобы посмотреть на короля с его спящей, обмякшей ношей, болтающей лапами в такт его шагам.
Демьян бы расположил Полину у себя, но предстояло еще общаться с ее сестрой, и это выглядело бы некорректно и вызвало бы лишние вопросы. Зато он вполне может проводить время в покоях принцессы. И вообще сейчас ночь, сообщить в Рудлог можно и завтра с утра. Когда он убедится, что Полина способна перекинуться обратно.
Демьян расположил довольно-таки неумытую медведицу с запутавшейся в шерстке древесной крошкой на огромной кровати, с сожалением посмотрел на оставшийся незанятым край и вышел. Надо принять быстрый душ и поговорить со Стрелковским. А слуги сообщат, если мохнатая принцесса вдруг вздумает проснуться.
Игорю Ивановичу предоставили гостевые покои в замке Бермонт, и полковник долго отмокал под горячим душем, подставляя ушибленное тело под жесткие струи. Надо бы попросить виталиста посмотреть и себя, но он, честно говоря, и дышать-то старался тихо, только чтобы не отвлекать сосредоточенного бермана. Люджина выглядела плохо, очень плохо.
Второй раз у него на руках умирала женщина, и второй раз он ничего не мог противопоставить сокрушительной демонической силе. В конце концов женщины оказывались сильнее его.
Боги не наделили Игоря магическим даром, но дали крепкое спортивное тело и сильные руки. Он был прекрасно тренирован и не прекращал занятия по боевым искусствам в стенах монастыря. И тем не менее темный сегодня отшвырнул его как котенка. И если бы не Дробжек, то Полина, скорее всего, была бы уже мертва.
Чувство собственной беспомощности, впервые посетившее Игоря в зале телепорта, где на его глазах убивали бесконечно необходимую ему женщину, снова вернулось. Вернулся и стыд – ну что стоило подумать и попросить поставить на себя щиты? Конечно, полковник не предполагал, с чем они столкнутся. Но опыт-то уже был. Нужно ведь было всего несколько секунд, чтобы успеть свернуть нападавшему шею, но этих секунд у него из-за его беспечности не оказалось.
Стрелковский пытался дозвониться до Тандаджи, но телефон, похоже, повредился от удара, и вызов не проходил. Ну ничего, главное, принцесса цела. А форма… раз Бермонт сказал, что решаемо, значит, решит.
Игорь вышел из душа, растираясь жестким полотенцем, оделся в предоставленную одежду. Покои оказались мрачноваты, но и сам замок был темным и холодным. И только Игорь Иванович собрался идти на поиски Демьяна, как в покои, деликатно постучавшись, заглянул слуга и сообщил, что его величество ждет господина Стрелковского в малой столовой на поздний ужин.
Демьян был один. Он успел переодеться и теперь сидел за небольшим столом, накрытым на двоих. Столовая, в отличие от покоев, была даже уютной – светлой, маленькой, с резной мебелью, теплыми коврами и длинными кремовыми занавесками, спускающимися до самого пола.
– Доброй ночи, ваше величество, – Стрелковский остановился, поклонился.
– Доброй, – ответил король Бермонта. – Присоединяйтесь, полковник. Звание не изменилось, я правильно понимаю?
– Не изменилось, – подтвердил Игорь, поглядывая на находящихся здесь же слуг. Они, однако, быстро удалились, и собеседники приступили к трапезе.
– Я не буду спрашивать, как вы проникли в страну, – сразу перешел к делу Демьян, – раз это сыграло на пользу дела. Предлагаю обменяться информацией, Игорь Иванович. Вы рассказываете мне, что удалось разузнать вам и как вы вышли на место встречи. Я расскажу вам свою часть информации. При этом даю слово, что дальше меня ваши сведения не пойдут. Дело в том, что я… заинтересован в благополучии ее высочества. А потом мы вместе подумаем, как разрешить ситуацию, не усиливая напряжения между странами и не ставя Полину под удар.
– Я не имею права принимать такие решения, – как можно корректнее ответил Стрелковский.
– Оставьте, Игорь Иванович, – поморщился Демьян, запивая превосходную оленину с можжевельником кисло-сладким клюквенным морсом. – Мы сейчас можем ходить вокруг да около, пытаясь выяснить, что известно другому. А можем сократить процесс и откровенно поговорить. Вам же важно узнать о том, что произошло здесь?
Стрелковский задумался, насаживая на вилку кусочек жаркого.
– Мне известно… о роде ее занятий, – добавил Бермонт, внимательно глядя на агента.
– Вы уже встречались с Полиной за последние полтора месяца, ваше величество? – осторожно спросил Стрелковский, поднимая глаза.
– Да, – ответил Демьян, и Игорь кивнул, словно услышав подтверждение своим выводам.
– И не сообщили в Рудлог?
– Обстоятельства встречи были таковы, – пояснил Демьян, – что я не был уверен, что Полина хотела бы этого. Поэтому решил найти ее сам и… попробовать помочь. Так что, Игорь Иванович? Будем общаться обиняками?
Стрелковский покачал головой.
– Хорошо, ваше величество. Я расскажу. Надеюсь на ваше слово.
И он подробно поведал о своем расследовании, о том, как взяли Учителя, и о том, что Полине уже ничего не грозит. А Демьян, в свою очередь, – о том, как застал девушку на месте кражи, как она испугалась и улетела и как он ее искал. И нашел.
Но ни слова о том, почему она испугалась, и о серебряной обручальной паре – тоже.
Оба умалчивали личные подробности, но это было не так важно.
– Вы знаете, кто напал на нее? – спросил Бермонт, когда закончил рассказ.
– Никогда его не видел. Темный?
– Да. И сильный. Но слишком самонадеян. Запомнили лицо? Сможете помочь составить фоторобот?
– Конечно, – кивнул Стрелковский. – Я предполагал, что Полину решат убрать после выполнения задания или провала. Но зачем им нужна эта подвеска? Это же фамильная реликвия, я правильно понимаю?
Бермонт пожал плечами.
– Понятия не имею, Игорь Иванович.
Он не знал, но догадывался. Но о догадках не сказал, как и не стал передавать слова темного о том, что ему нужна кровь потомков Красного. Он еще обдумает это и потом решит, передавать информацию Василине или нет.
Ужин подходил к концу, и Демьян самолично разлил бермонтский джин с терпким запахом трав, дерева и тмина. Стрелковский поблагодарил, глотнул крепкого алкоголя, чуть поморщился.
– Думаю, нужно предоставить возможность рассказать обо всем своей семье самой Полине, – предложил Бермонт.
– Я не могу скрывать информацию, вы же понимаете, ваше величество, – отозвался Игорь глухо, рассматривая светло-коричневую жидкость в стакане. – Хотя склонен с вами согласиться.
– Подождите хотя бы до завтра, Игорь Иванович, – продолжил король северной страны. – Одна ночь погоды не сделает, а с утра я попробую привести Полину в человеческий облик. И там она уже решит. Вам тоже нужно отдохнуть и показаться виталисту. Напарницу вашу навестить с утра. Если…
Он замолчал, но Игорь его понял. Если доживет.
После окончания ужина к Стрелковскому заглянул виталист, просканировал, полечил – ушибы, ничего страшного. Но сон пришел легко.
В эту ночь ему впервые со дня переворота приснилась Ирина. В том самом платье, в котором пришла к нему и в котором погибла, с распущенными светлыми волосами, она сидела на подоконнике его кабинета и ждала, пока он подойдет.
И он подошел, обхватил ее, не желая отпускать, и прижимал к себе, захлебываясь от счастья и жестокости мгновения, и целовал, и все было так по-настоящему, будто и не было смерти. Только за окном вместо парка медленно, лениво крутилась и пульсировала черная пустота, и это было так жутко, что волосы у него на затылке вставали дыбом.