В посеребренные сосуды одно за другим проникали и другие Орудия. Они боялись надеяться. После первой вспышки гнева создания успокаивались и начинали просчитывать ситуацию. Но ведь Старейшие целую вечность просидели в запечатанной вселенной, ненавидя друг друга.
И наверняка спятили.
Герис что-то сказала Отродью. Ренфрау склонился к левой реторте, а вознесшийся принялся бормотать, – по всей видимости, это была перекличка.
В каждой посеребренной бутыли сидело по несколько Орудий. В пантеоне Старейших кроме богов числилось и множество духов послабее, кое-кого из них тоже утянуло в ловушку, которую устроил Асгриммур, поддавшийся безумию после своего неожиданного вознесения.
– Одного не хватает, – спохватилась Герис. – Где Прохвост?
– Он не выйдет, – объяснил Ренфрау. – Думает, его станут во всем винить.
– Раньше так всегда и бывало. – Какие бы беды ни приключались с северными Орудиями, виновником всегда был Прохвост. – Только не в этот раз. Что он затеял?
– Ждет, что мы совершим ошибку, – предположил Асгриммур. – Ему и мгновения хватит, чтобы ускользнуть.
– Прапра, закрой клапаны.
Усмехнувшись, Кловен Фебруарен подошел к правой бутыли, повернул ручку серебряного клапана, перекрывавшего трубку реторты, а потом обернул кончик трубки серебряной фольгой.
– Одна готова.
Отродье и вознесшийся проделали то же самое с ретортами, стоявшими слева, а Фебруарен запечатал бутыль с Красным Молотом и богом войны. Как только волшебник перекрыл клапан, трубку тотчас заполнил темный туман.
– Поиграть хочет. Пропустить его?
– Пусть ждет, – прогрохотал Асгриммур. – Не будет мешать, так и остальные станут посговорчивей.
– Прекрасно, – поддакнул Хект, который на самом деле ничего здесь не решал: все было полностью в руках его сестры.
– Так и сделаем, – объявила Герис. – Будьте начеку. Пока все шло как надо. Но мало ли что может случиться. Расслабляться нельзя.
Несмотря на ее предостережение, напряжение отпустило Хекта. Самый рискованный этап позади: Старейшие решили выслушать их. Трудно оставаться настороже, когда нет очевидной угрозы.
Нет очевидной угрозы? Но это же боги! И их нужно заставить покориться и служить, подобно духам или ифритам!
Хект задумчиво уставился в спину Асгриммуру. С подобным человеком он раньше дел не имел, ведь у андорежца внутри живет такое! Хотя среди всех собравшихся здесь Гриммсон был далеко не самым необычным.
Асгриммур приблизился к левой реторте и широко улыбнулся Вэли, которая волновалась тем сильнее, чем дольше все шло хорошо.
– Эти самые кроткие, – пояснил он (внутри бутыли плавали искаженные стеклом лики юных красавиц). – Во всяком случае, Эавийн кроткая, Гаурли – так себе, а Фастфаль и Спренгуль не очень.
Асгриммур положил на стекло левую ладонь. Это была его единственная рука: правой он лишился, когда, объятый безумием, напал на одного толстого старого вельможу из Граальской Империи. На стекле сеточкой капилляров проявился цвет.
– Асгриммур, уйди с линии огня – ты загораживаешь Вэли цель, – выкрикнул Хект.
Пайпер надеялся, что девчонка выстрелит в любом случае, но не был уверен, что ей хватит духу. Вот в Лиле он не сомневался. Лила не дрогнет и сделает что должно.
– Нет нужды тревожиться, Предводитель. Эти четыре Орудия осознали свое положение и согласны на наши условия.
– Вот так просто?
– Вот так просто. Создания Ночи принимают решения, не терзаясь понапрасну.
Это был камень в огород Предводителя Войска Праведных Граальской Империи. Хект постоянно посылал подчиненных в рискованные переделки, но всегда сначала раздумывал, а потом терзался.
– Пайпер, кончай командовать, – велела Герис. – Это мое дело. Не шуми и делай свое.
Хект переглянулся со своей возлюбленной. Анна не смогла сдержать улыбку. Ее забавляло, что важного полководца низложили до простого копьеносца. Или, вернее, пушкаря.
– Асгриммур, им можно доверять? – спросила Герис.
– Да.
– Ты понимаешь, что задница твоя на линии огня?
– Понимаю, милая. Если я ошибся, достанется прежде всего мне, но в глубине души я чувствую: доверия не заслуживает один Прохвост.
– Тогда возьми с них клятву и выпускай. Только когда будешь уверен на все сто. Понял?
– Понял.
Пайпер Хект уставился на Герис, а потом, прищурившись, искоса посмотрел на вознесшегося. Тут происходит что-то, о чем он не знает?
– Пайпер, ради всего святого, сосредоточься, – с мягкой укоризной попросила Анна, ведь он отвел взгляд от цели.
– А? Да, точно.
Нашел время отвлекаться на всякие глупости.
– Асгриммур, уверен ты или нет, уйди с линии огня, – проворчал Хект, пытаясь сохранить лицо.
Вознесшийся подвинулся, отсоединил от бутыли клапан и направил носик так, чтобы он указывал между Вэли и Анной.
Из трубки вырвалось густое облачко дыма. Быстро увеличившись, оно превратилось в столп, который тут же обернулся полупрозрачной двуногой фигурой, уплотнился, налился цветом и явил завороженным зрителям ухоженную миниатюрную блондинку с едва заметными седыми прядками. На вид ей было не больше сорока. Обнаженная блондинка встала так, чтобы между ней и Асгриммуром оказалась реторта.
Новое облако дыма вылетело из реторты уже в форме колечка (видимо, это Орудие было не лишено чувства юмора), а потом, претерпев те же метаморфозы, превратилось в еще одну обнаженную женщину, посмуглее. Хект решил, что она, должно быть, олицетворяет собой ночь. При взгляде на нее пробирала дрожь.
Первая богиня наколдовала себе наряд, вышедший из моды много веков назад.
Третье Орудие предстало перед ними женщиной с бледно-рыжими волосами.
Вторая богиня проявила больше интереса к моде и облачилась в платье, похожее на платье Вэли.
Последней явилась страшно взволнованная высокая и худая блондинка. На вид она казалась моложе всех остальных.
Ни от одной из них почти не веяло сверхъестественным. Выпусти их в подходящей одежде на улицы Брота, никто бы и внимания не обратил. Ни одна не стала прибегать к чарам. Четвертая казалась самой красивой из всех, но красоту ее нельзя было назвать опасной.
– Фастфаль, Спренгуль, Гаурли и Эавийн, – представил вознесшийся.
– Эавийн нужно немедленно заняться садом, – заявила высокая блондинка, – или же все ваши труды пойдут прахом.
Говорила Эавийн на мертвом языке, но Предводитель Войска Праведных все понял. Слова достигали его разума, минуя уши.
Боги напрямую зависели от ее золотых яблок, но вот уже целую вечность им не удавалось этих яблок вкусить.
Сад Эавийн находился в печальном состоянии, и, вполне возможно, ему не суждено было больше плодоносить.
Хект поглядел на вознесшегося. Что думает Асгриммур? Герис тоже посмотрела на стурлангера и спросила:
– Асгриммур?
– Ничего не поделаешь. Она дала слово. Отпусти ее. Хотя ума не приложу, где она раздобудет столь необходимую магию.
– Ступай, Эавийн, – разрешила Герис. – Остальным не мешать. Встаньте у зеленой черты на полу.
Эавийн вышла. Остальные Старейшие, поджав губы, встали куда было велено. Хект решил, что они проверили Обитель Богов и выяснили, что магии тут нет. Им ничего не оставалось – только держать слово.
Трубка реторты, стоявшей прямо перед Хектом, снова задребезжала. Серебряная фольга чуть отогнулась, стекло под ней стало чернее ночи. Едва-едва, но ощущалась охватившая Прохвоста паника.
Сын Хекта Пелла встал рядом со своей сестрой Вэли, они вместе развернули фальконет и нацелили его на звенящую бутыль.
Орудие успокоилось. Трубку разбить ему не удалось.
– Асгриммур, кто следующий? – спросила Герис.
Вознесшийся и Отродье наблюдали, как Кловен Фебруарен возится с первой ретортой.
– Молот и Зир.
– Рискованно. Почему именно они?
– С Красным Молотом всегда рискованно иметь дело – он по-юношески порывист. А вот с Зиром все ровно наоборот: это самый разумный из Лучезарных, остальные уважают его за мудрость. Бог войны приспособится к ситуации.
– Прапра, все готово? Хорошо. Асгриммур, действуй.
Кловен Фебруарен подошел к вознесшемуся. Пока Асгриммур, положив ладонь на реторту, что-то быстро говорил, волшебник отсоединил от нее клапан.
– Асгриммур, уйди с линии огня! – сдавленным голосом велела Анна.
– Это затруднение можно… – начал было вознесшийся, делая шаг в сторону.
Краска отхлынула от лица Анны, и она ткнула горящим фитилем в запальное отверстие фальконета.
Из посеребренной бутыли вырвалась тень.
Особая картечь разорвала Орудие по имени Красный Молот на куски и разбила бутыль, уничтожив находившуюся там сущность и все остальное, что располагалось между пушкой и стеной. Защитный слой глины на стене порвало в клочья. От выстрела подскочили столы и раскололись кое-какие мелкие стеклянные приспособления. Из-за грохота все ненадолго оглохли, а тех, кто стоял впереди перед фальконетом, контузило, кто-то даже потерял сознание.