– Три раза! – пренебрежительно повторила леди Доротея. – Но ведь летом в столице, безусловно, скучно. Особенно когда аристократы разъезжаются в свои загородные владения. Когда ты выйдешь замуж за Лионеля, то будешь жить в его нортширском поместье – где живу я. Обещаю, что ты не станешь ни в чем нуждаться. И сможешь планировать сколько угодно светских мероприятий. Под моим пристальным наблюдением, естественно. Тебе предоставляется исключительный шанс! Я не хочу никого обидеть, графиня! Леди Элис, вы столь умны и проницательны, что никто, вероятно, и не догадывается о вашем реальном положении. Но уверена, что в данных обстоятельствах возможность устроить судьбу вашей внучки принесет вам обеим облегчение.
– У меня сразу же улучшатся жизненные обстоятельства, а барон получит другой титул – более высокий, – тихо отметила я.
Во время нашего разговора Лионель скреб сначала лоб, потом – внутреннюю сторону предплечья. Второй заход затянулся довольно надолго, и я с трудом удержалась, чтобы не глазеть на такое неучтивое действо. Что с ним? Почему у Лионеля сильный зуд? И почему он распространяется по всему телу? Никакой сыпи я вроде бы не заметила. Хуже того – чем пристальней я смотрела на Лионеля, тем сильнее мне самой хотелось почесаться. В итоге я стиснула кулаки и постаралась отвлечься.
Мучительный разговор длился еще несколько минут: леди Доротея и моя бабушка уже строили планы относительно свадьбы, которая, очевидно, была не за горами. Лионель продолжал чесаться. Когда мы, наконец, покинули новоявленного жениха и леди Доротею, я выждала секунд тридцать и выразила бабушке свое мнение.
– Нет, – заявила я.
– Ш-ш!
Она улыбалась разным гостям, направляясь вместе со мной к дверям. Когда мы очутились в вестибюле, бабушка обратилась к какому-то лакею, чтобы он проводил нас до нашей кареты.
Я помалкивала, пока мы благополучно не остались в экипаже одни.
– Нет, – повторила я, откидываясь на спинку плюшевого сиденья. – Нет, ни за что!
– Не драматизируй.
– А я и не драматизирую. Я сохраняю здравый рассудок. Не могу поверить, что ты приняла предложение барона, не посоветовавшись со мной.
– Мне было трудно сделать выбор между ним и множеством других кандидатов, – сказала она и спокойно встретила мой возмущенный взгляд. – Да, милочка, ты здесь не единственная можешь дерзить. Но зато ты – единственная, кто сумеет спасти нас от катастрофы.
– И кто теперь драматизирует? Ладно, леди Брэнсон тоже сделает тебе выгодное предложение, и ты сможешь жить в особняке ее дочери столько времени, сколько тебе вздумается. Уверена, тебе там понравится, – ядовито произнесла я.
– А что будет с тобой, дорогая?
– Не знаю. Найду кого-нибудь еще, – буркнула я и начала перебирать в уме кавалеров, с которыми я успела сегодня познакомиться. – Как насчет торговца, который был на приеме? Дональда Кросби? Я слышала, он сколотил немалое состояние.
– Фу! – Бабушка потерла виски. – Пожалуйста, прекрати болтать о нуворишах. Ты же знаешь, что у меня от этого начинается мигрень.
Я фыркнула.
– А чем он плох? Кросби процветает. И он смеется моим шуткам, чего не скажешь о Лионеле.
– Ты прекрасно понимаешь, почему я не одобряю мистера Кросби. Ему не место на званом вечере аристократов! И о чем только думал лорд Гилмен! – Бабушка поджала губы и передернула плечами: особо крупная выбоина на дороге заставила нашу карету накрениться. – И не забывай о твоем великом предке Руперте! Как бы он отнесся к твоему намерению смешать его кровь с простонародьем?
Я застонала. С некоторых пор ни один наш разговор не обходился без упоминания о Руперте.
– По-моему, тот, кто последовал за своим сюзереном через пролив, чтобы создать империю, придавал огромное значение своей чести, – парировала я. – Я-то помню про Руперта, и не собираюсь продаваться занудному кузену и его тиранической бабке. Ты обратила внимание на то, как она буравила меня своим взглядом? Кстати, сколько раз она повторила это свое «под моим пристальным наблюдением»?.. Нет уж, с меня хватит! Вдобавок у барона чесотка или нервный зуд!
Бабушка устало вздохнула.
– Ты считаешь себя единственной девушкой, которую выдадут замуж по расчету? Ты – далеко не первая барышня, выказывающая свое недовольство. Романы и баллады повествуют о девицах, попавших в столь же печальную ситуацию: они в конце концов вырываются на свободу к блестящему будущему и обретают счастье… Но это – наивные фантазии, дорогая. В реальности большинство девушек в твоей ситуации смиряются и терпят. У тебя нет выбора, поверь мне. Нам всегда приходится платить по счетам. Таков этот мир. В общем, положение обязывает.
– Мои родители не заставили бы меня терпеть и смиряться, – проворчала я.
Бабушка жестко посмотрела на меня.
– Твои родители и их авантюры стали причиной нашего финансового краха. У нас кончились деньги. Продажа поместья Бентли позволила нам продолжить прежнюю жизнь. Однако скоро все изменится, а результат тебе точно не понравится. – Я насупилась, и она добавила: – Люди будут принимать за тебя решения всю твою жизнь. Привыкай.
Наш дом находился в другом (не менее престижном) районе города. Когда экипаж подъехал к особняку, слуги уже ожидали нас у дверей. Они поспешно спустились с крыльца, помогли нам выйти из кареты и приняли наши накидки и шали. У меня была своя стайка горничных: девушки последовали за мной в апартаменты, чтобы снять с меня парадный наряд. Я смотрела, как они бережно разглаживают мое красное бархатное платье с широкими конусообразными рукавами и золотой вышивкой. Его повесили в шкаф к другим бесчисленным роскошным нарядам. Оставшись в одиночестве, я обнаружила, что уставилась на бюро. Огромная часть нашего стремительно тающего состояния тратилась на одежду, которая якобы должна была помочь мне получить шанс изменить жизнь к лучшему.
И сейчас моя жизнь действительно могла сделать крутой вираж. Но в лучшую ли сторону? Увы, в последнем я сильно сомневалась.
Поэтому я сделала вид, что все это происходит не со мной. Именно так я отнеслась и к смерти своих родителей. Я отказалась поверить в их уход, даже столкнувшись с самым что ни на есть осязаемым доказательством – а именно с их могилами. Не может такого быть, чтобы те, кого ты любишь, те, кто заполняет столь значительную часть твоего сердца, однажды исчезли в мгновение ока! Иногда я с переменным успехом пыталась убедить себя в том, что однажды мать и отец просто появятся в моей комнате… а когда мне не удавалось в это поверить, я просто о них не думала.
А теперь пришел черед Лионеля. Я выбросила жениха из головы и продолжала жить так, как будто на званом вечере вообще ничего не случилось.
Но когда от леди Дороти пришло письмо, я была вынуждена признать существование Лионеля.
Леди Доротея желала назначить дату свадьбы: что ж, вполне ожидаемое намерение. Неожиданностью стало ее распоряжение уменьшить наш штат прислуги вдвое и продать немалую часть наших вещей. «В Нортшире они тебе не понадобятся, – писала леди Доротея. – Прислуга и нужные предметы будут предоставлены тебе, конечно же, под моим пристальным наблюдением».
– Ох, Урос великолепный! – вырвалось у меня, когда я дочитала письмо.
– Не поминай его имя всуе! – одернула меня бабушка. Несмотря на ее замечание, я ощутила, что она напряжена.
Да… ей тоже будет нелегко жить под чужой властью.
– Смотри-ка! Лионель прислал тебе подарок!
«Подарком» оказалась банка фирменных ячменных хлопьев, которые Лионель поглощал каждое утро. В приложенной записке говорилось, что я могу заранее отведать «сей дивный злак и понять, что ожидает меня в будущем». Мне хотелось думать, что барон просто мило шутит, однако я сильно сомневалась в его чувстве юмора.
Бабушка начала рассуждать вслух, как ей следует отобрать прислугу, а я выскочила из комнаты и бросилась наутек. Выбежала из нашего особняка в сад и выскользнула через парадные ворота на улицу, заслужив недоуменный взгляд привратника, который там дежурил.
– Миледи? Я чем-то могу быть вам полезен?
Я махнула рукой, прервав его попытку встать.
– Нет! – бросила я.
Он озирался, не зная, что делать. Привратник никогда не видел, чтобы я выходила на улицу без сопровождения. Это было просто вопиюще: поступать таким образом благородным девушкам не полагалось. Что ж, выходит, я нарушила негласные правила.
Пока привратник остолбенело таращился на меня, я ринулась куда глаза глядят и вскоре смешалась с толпой пешеходов. Конечно, на улице не было представителей благородного сословия. Я натыкалась на слуг, торговцев, курьеров… словом, тех людей, труд которых помогал городским богачам жить припеваючи.
Я влилась в людской поток, совершенно не понимая, что делаю.
Внезапно у меня в голове возникла безумная мысль: не обратиться ли мне к Дональду Кросби? Во время нашего краткого разговора я ему, кажется, приглянулась. А может, мне лучше уехать? Отправиться на континент и очаровать какого-нибудь бельзианского аристократа… Или просто затеряться в толпе, став очередной неприметной девицей, ничем не выделяющейся из множества других.