– Да, Сидни. И кровать, и одежда, и вкусная еда. И люди, с которыми можно будет общаться, – они помогут тебе, если только ты прислушаешься к ним.
Эти слова помогли мне принять решение. Если я буду регулярно видеться с другими людьми (хотя бы и здесь), алхимики не смогут распылять свои препараты через вентиляцию. Внезапно я почувствовала прилив бодрости. Теперь меня даже трясло от возбуждения. А затем я предположила, что они просто закачивают в камеру стимулирующее средство, которое должно вызвать у меня беспокойство и готовность поступать необдуманно. Что ж, их прием отлично срабатывает в отношении утомленного и затуманенного сознания, и сейчас он тоже работал – но не так, как они ожидали.
По давней привычке я поднесла руку к ключицам, прикасаясь к кресту, которого больше не было. «Не позволь им меня изменить, – мысленно молилась я. – Дай мне сохранить разум. Дай вынести все испытания».
– Сидни?
– Что я должна сделать? – спросила я.
– Ты знаешь, Сидни, – монотонно произнес голос. – Знаешь, что тебе надо сказать.
Я положила ладони на сердце и безмолвно призвала Адриана.
«Жди меня. Будь сильным, и я тоже буду сильной. Я найду выход из ловушки, в которую они меня загнали. Я тебя не забуду. Я никогда не отвернусь от тебя, как бы мне ни пришлось им лгать. Наш центр устоит».
– Ты знаешь, что тебе надо сказать, – повторил голос.
У него буквально слюнки текли.
Я откашлялась.
– Я согрешила против своего рода и позволила извратить свою душу. Я готова к изгнанию тьмы.
– А в чем ты согрешила? – вопросил голос. – Покайся в содеянном.
Вот что оказалось действительно трудным! Я сглотнула и сосредоточилась. Я смогу! Если ответ приблизит меня к Адриану и свободе, я скажу что угодно.
– Я полюбила вампира, – выдавила я.
И меня ослепил свет.
Глава 2
Адриан
– Пойми меня правильно: выглядишь ты погано.
Я оторвал голову от стола и с трудом открыл глаза. Даже в темных очках – и в помещении – свет был почти невыносимым для моей гудящей головы.
– Неужели? – осведомился я. – А можно поподробней?
Ровена Кларк пригвоздила меня к месту величественным взглядом, который безумно походил на тот, который могла бы изобразить Сидни.
– Ты мог бы принять мой конструктивный совет. – Ровена наморщила носик. – У тебя ведь похмелье, да? Но это подразумевает, что в какой-то момент ты был трезв. А ощущаемый мной мощный запах джина заставляет меня принять меры.
– Я трезв. По большей части. – Я осторожно снял темные очки, чтобы лучше ее рассмотреть. – У тебя волосы голубые.
– Бирюзовые, – уточнила она, смущенно к ним прикасаясь. – Ты их видел два дня назад.
– Правда?
Два дня назад – значит, на нашем общем занятии по медийным технологиям здесь, в колледже. Но я едва мог вспомнить то, что произошло два часа назад.
– Ага. Возможно, как раз тогда я был… навеселе. Цвет смотрится мило, – добавил я, надеясь, что комплимент немного уменьшит ее осуждение.
Зря надеялся.
Если честно, в последнее время я бывал трезвым весьма редко. Однако если учесть, что я каким-то загадочным образом добирался до колледжа, то, наверное, заслуживал хоть какой-то похвалы. Когда Сидни исчезла – нет, когда ее захватили, – я забросил учебу. Я не мог никуда ходить или что-то делать – я хотел только найти ее. Сперва лежал на кровати пластом, выжидая и ища ее духом через мир снов. Однако я не смог с ней связаться. В какое бы время дня я ни пытался ее найти, я не заставал ее спящей. Я ничего не понимал. Никто не способен бодрствовать настолько долго. С пьяными связаться сложно, поскольку алкоголь подавлял дух и блокировал разум, но почему-то я сомневался в том, что Сидни со своими дружками-алхимиками непрерывно поглощает коктейли.
Я смог бы усомниться в себе и в своем таланте, особенно после того, как использовал лекарственные препараты, чтобы временно «отключить» дух. Но спустя несколько дней моя магия вернулась ко мне в полной мере, и я с легкостью дотягивался до других, когда они спали. Возможно, многие вещи я плохо освоил, но я по-прежнему оставался самым умелым «ходоком по снам» среди всех моих приятелей, владеющих техниками духа. Проблема заключалась в том, что мне приходилось встречаться с очень небольшим количеством пользователей духа, поэтому мне не у кого было узнать, почему я не могу связаться с Сидни. Все вампиры-морои используют стихийную магию. В основном они специализируются на одной из четырех физических стихий: земле, воздухе, воде или огне. Но лишь некоторые применяют дух, и, в отличие от стихий, документальных свидетельств этому маловато. Хотя теорий существует множество, никто толком не понимал, почему у меня нет контакта с Сидни.
Ассистент моего профессора выложила передо мной пачку скрепленных листов. Точно такая же легла перед Ровеной, что резко вывело меня из задумчивости.
– А это что?
– Твой финальный экзамен, – ответила Ровена, картинно закатив глаза. – Попробую угадать. Ты про него забыл? И о том, что я предложила с тобой готовиться?
– Похоже, был не в форме, – напряженно пробормотал я и начал листать страницы.
На лице у Ровены осуждение сменилось сочувствием, но если она что-то и собиралась сказать, ей помешало требование профессора замолчать и приступить к работе. Я уставился на вопросы, гадая, смогу ли продраться через вопросы и сдать экзамен. Отчасти я выбрался из постели и вернулся к занятиям именно из-за Сидни. Я знал, как высоко она ценит образование. Она всегда завидовала тому, что я получил шанс, которого она лишилась по воле своего властного кретина-отца. Когда я сообразил, что не смогу сразу же ее отыскать – а я перебрал массу обычных способов, а не только магических, – то принял решение. Я не сдамся и сделаю то, чего хотела бы она: закончу текущий семестр.
Надо признать: я не был в числе усердных студентов. Большинство курсов оказались вводными, и преподаватели обычно ставили зачеты при условии, что ты хоть что-то сдашь. Данный факт оказался мне на руку, поскольку «что-то» было, наверное, самой снисходительной характеристикой того кошмара, в который я угодил. В целом я со скрипом набирал нужное количество баллов, но этот экзамен мог пустить меня ко дну. Вопросы требовали четкого ответа – правильного или ошибочного. Я не мог нарисовать нечто идиотское и рассчитывать, что мне поставят зачет за студенческое усердие.
В итоге я с трудом собрался с мыслями, чтобы ответить на вопросы о контурной графике и деконструкции пейзажа, ощущая, как на меня наваливается черная депрессия. И дело было не в том, что я, скорее всего, завалю предмет. Я еще и подведу Сидни, которая имеет по-настоящему высокое мнение обо мне. Но, с другой стороны, что значит какой-то жалкий предмет, когда я подвел Сидни уже в гораздо более серьезных вещах? Если бы наши роли поменялись, она наверняка давно бы меня нашла. Она более смышленая и предприимчивая. Она сделала бы нечто необыкновенное. А я даже с обыкновенным не справляюсь.
Через час я сдал экзаменационную работу, надеясь, что семестр не улетит в мусорное ведро. Ровена закончила немного раньше и дожидалась меня за дверью аудитории.
– Не хочешь перекусить? – спросила она. – Я угощаю.
– Нет, спасибо. Я встречаюсь с кузиной.
Ровена настороженно посмотрела на меня:
– Надеюсь, ты не за рулем?
– Я сейчас трезв, спасибо огромное, – ответил я. – И могу тебя успокоить – я еду на автобусе.
– Тогда, наверное, уже все? Последний день занятий.
Я удивленно подумал, что она права. У меня есть еще пара предметов, но этот – единственный, который был у нас с ней общим.
– Уверен, что мы с тобой увидимся, – храбро пообещал я.
– Ага, – отозвалась она, глядя на меня с тревогой. – Ты знаешь мой телефон. По крайней мере, знал раньше. Кстати, летом я никуда не уезжаю. Позвони нам с Касси, если захочешь развеяться… или тебе надо будет поговорить. Я в курсе, что у тебя… серьезные проблемы…
– Бывали переделки и посерьезнее, – соврал я.
Она мало что знала. Как обычного человека, ее следовало держать в неведении. По-моему, Ровена решила, что Сидни меня бросила, и теперь ее жалость меня просто убивала. А развеивать ее заблуждения было нельзя!
– Я обязательно проявлюсь и звякну тебе. До встречи, Ро.
Она вяло помахала мне рукой, и я направился к ближайшей остановке автобуса. До нее было не слишком далеко, но пока я добирался, то вымок от пота. В Палм-Спрингсе настал май – и нашу мимолетную весну вколачивало в землю приближение жаркого и душного лета. Я нацепил темные очки и постарался не обращать внимания на парочку хипстеров, куривших рядом со мной. Сигареты стали слабостью, которой я после исчезновения Сидни не поддался, но порой мне было тяжело. Очень тяжело.
Чтобы отвлечься, я открыл сумку и посмотрел на статуэтку золотистого дракона. Я положил ладонь на его спинку, ощущая текстуру крохотных чешуек. Ни один художник не смог бы создать столь совершенное произведение искусства – ведь в действительно это была не скульптура, а настоящий дракон, точнее, каллистана: разновидность дружелюбного демона, призванного Сидни. Каллистан привязался к нам обоим, но лишь Сидни была способна совершать трансформации между живой плотью и заледеневшей формой Прыгуна. К несчастью для Прыгуна, в момент ее похищения он находился в «заторможенном» состоянии и оказался заперт в собственном теле. По словам магической наставницы Сидни, Джеки Тервиллигер, Прыгун формально оставался жив, но влачил довольно жалкое существование, будучи лишен пищи и движения. Я брал его с собой повсюду, хоть и не знал, нужен ли ему такой контакт со мной. Прыгун нуждался в Сидни, и я не мог его за это осуждать. Я тоже в ней отчаянно нуждался.