Ласло знал, чего на самом деле хочет его дедушка. Янош втайне мечтает о том, чтобы его единственный внук нашел свою вторую половинку и женился. Янош был сорок лет счастлив в браке и думает, что это не редкость.
Ласло сжал руки в кулаки. Если бы он мог жениться на такой милой девушке, как Агнеш Сеченьи, это порадовало бы Яноша больше, чем профессионально составленный каталог его коллекции.
Но этого не произойдет никогда. У Ласло есть секрет, и, как бы ни старался Янош, ему не удастся найти жену для своего внука.
– Ты внимательно прочитала мои записи, Пруденс?
Убрав за ухо прядь волос, Пруденс Эллиот глубоко вдохнула и мысленно сосчитала до десяти. Ее самолет приземлился в Венгрии всего час назад, но дядя Эдмунд звонил ей уже в третий раз – проверял ее.
– Не подумай, что я тебе не доверяю, но мне бы очень хотелось быть сейчас там с тобой, – продолжил Эдмунд. – Ты меня понимаешь?
Разумеется, она понимала. Ее дядя создал на пустом месте аукционную фирму. Сегодняшний день, безусловно, должен был стать самым важным в его карьере. Каталогизация легендарной коллекции венгерского миллиардера-отшельника Яноша Олмеши де Жадань – уникальная возможность применить накопленные знания и опыт.
Пруденс помнила радостное волнение и страх, появившиеся на лице Эдмунда, когда его пригласили в замок мистера де Жадань в Венгрии.
– Это же современный Медичи, Пруденс, – сказал он ей тогда. – Никто не может точно сказать, какие именно предметы находятся в его коллекции, но говорят, что ее стоимость превышает миллиард долларов.
Это Эдмунд с его тридцатилетним опытом должен был сидеть в шикарном лимузине мистера де Жадань, а не она. Кроме рекомендаций дяди, у нее почти ничего нет. Но Эдмунд сейчас восстанавливается дома после тяжелого приступа астмы. Врачи запретили ему вставать с постели.
Закусив губу, Пруденс посмотрела на темные поля за окном. Она не хотела сюда ехать, но у нее не было выбора. Бизнес Эдмунда сейчас в опасности. Его долги растут как снежный ком. Денег, которые заплатит ей де Жадань, хватит, чтобы покрыть эти долги. Поверенный семьи де Жадань заявил, что работу нужно начинать немедленно, и Пруденс не осталось ничего другого, как полететь в Венгрию вместо своего дяди.
На другом конце линии раздался вздох.
– Прости, моя девочка, – мягко произнес Эдмунд. – Мне не следует на тебя ворчать. Ты отлично во всем разбираешься.
Пруденс почувствовала себя виноватой. Дядя Эдмунд был ей как отец. Он дал ей дом, работу и чувство защищенности. Она не собирается подводить его сейчас, когда ему нужна ее помощь.
Сделав глубокий вдох, она произнесла как можно более уверенным тоном:
– Пожалуйста, не беспокойся, Эдмунд. Если у меня возникнут какие-то вопросы, я тебе позвоню. Все будет в порядке. Обещаю.
Попрощавшись с ней, он разорвал соединение, и Пруденс, облегченно вздохнув, откинулась на спинку кожаного сиденья и закрыла глаза. Не успела она расслабиться, как лимузин сбавил скорость, и она, открыв их снова, увидела, как перед ними распахнулись высокие кованые ворота. Через несколько минут автомобиль остановился перед огромным замком из серого камня, который словно сошел с обложки книги сказок.
Пожилая женщина открыла ей дверь и проводила ее в уютное помещение, наполненное мягким светом настольных ламп. В камине потрескивали дрова. Только она собралась сесть на софу с выгоревшей обивкой, как увидела картину. Ее пульс тут же участился. Она подошла ближе к картине и дрожащей рукой легонько дотронулась до рамы, после чего медленно обвела взглядом стены. У нее захватило дух при виде двух полотен Пикассо, относящихся к розовому периоду, восхитительного полотна Кандинского, портрета Рембрандта, который, несомненно, привел бы в восторг Эдмунда, и пары гравюр Люсьена Фрейда, изображающих спящую гончую.
Она все еще пребывала в состоянии приятного потрясения, когда веселый голос у нее за спиной мягко произнес:
– Пожалуйста. Смотрите на них, сколько хотите. Мы уже давно не обращаем на эти картины никакого внимания.
Лицо Пруденс вспыхнуло. Быть застигнутой врасплох, разгуливая по чужой гостиной, – это одно дело. Совсем другое – когда хозяин дома один из богатейших людей в Европе.
– Простите, – пробормотала она, поворачиваясь. – Я не…
Внезапно она потеряла дар речи, потому что перед ней стоял не Янош Олмеши де Жадань, а Ласло Циффра.
Ласло Циффра. Когда-то имя этого человека казалось ей прекрасной музыкой. Сейчас, произнеся его про себя, она не почувствовала ничего, кроме горечи.
Ей казалось, что стены комнаты вот-вот упадут, и замок сложится, словно карточный домик.
Нет, это не может быть Ласло. Но чем больше она смотрела на стоящего перед ней мужчину, тем больше убеждалась, что перед ней стоит именно Ласло. С высокими скулами, блестящими черными волосами и глазами цвета янтаря, он был тем же красивым цыганским юношей, в которого она когда-то влюбилась. Точнее, теперь это был не юноша, а широкоплечий взрослый мужчина. Что-то ей подсказывало, что он остепенился. Но сильнее всего изменился его взгляд. Раньше, когда он видел ее, в его глазах вспыхивал огонь страсти. Сейчас его взгляд был холодным и безжизненным.
У Пруденс кружилась голова. Ее грудь так сильно сдавило, что она едва могла дышать.
Ласло был ее первой любовью и ее первым мужчиной. Раньше он был подобен яркому солнечному свету и урагану. Ни одного мужчину в своей жизни она не хотела так, как его. Когда он обратил на нее внимание, она пришла в неописуемый восторг и почувствовала себя на седьмом небе от счастья. Его любовь казалась ей такой же постоянной, как восходы и закаты.
Так ей казалось семь лет назад, но она ошибалась. Его чувства к ней были яркими, но кратковременными, как полет метеора.
Пруденс сглотнула. История с Ласло – самое ужасное, что с ней когда-либо случалось. После недолгих дней блаженства, когда она думала, что он ее любит, наступила безнадежная темнота. И вот сейчас, вопреки логике и здравому смыслу, он стоит перед ней, словно призрак потерянного рая.
Он нереальный, правда? Но даже если он настоящий, что он здесь делает? Она тупо уставилась на него, ища ответы на свои вопросы. В последний раз она его видела, когда его заталкивали в полицейскую машину. При воспоминании об этом ее сердце сжалось.
Ласло не место в этом замке, но почему-то он выглядит так, словно он здесь хозяин.
Она думала, что он пошел по наклонной, поэтому видеть его среди всей этой роскоши было весьма странно.
– Что т-ты здесь делаешь? – пробормотала она.
Ласло с невозмутимым лицом смотрел на Пруденс, хотя ему казалось, будто весь мир перевернулся. В его голове роились догадки одна абсурднее другой и воспоминания об их коротком романе, который был обречен с самого начала.
Его охватил гнев, но он был так потрясен, что не мог подобрать слова, чтобы его выразить. Ему пришлось приложить невероятные усилия, чтобы выбросить из головы все, что было связано с этой женщиной.
– Я мог бы задать тебе этот же вопрос, – произнес он ледяным тоном.
Вдруг до него дошло, что он только сегодня вспоминал о ней, когда смотрел на одну из картин своего дедушки. Наверное, крик совы при свете дня – на самом деле плохой знак.
Совершенно очевидно, что она приехала сюда не к нему. Ее потрясение слишком очевидно. Но в таком случае что она здесь делает?
Прищурив глаза, он уставился на нее в ожидании ответа.
Пруденс казалось, что ей все это снится. Другого объяснения у нее не было. Что может делать Ласло Циффра в уединенном замке в венгерской провинции? Вдруг ее осенила догадка, от которой ее бросило в дрожь. Что, если он работает на мистера де Жадань?
При воспоминании о том, как холодно он на нее посмотрел, когда она сказала ему, что уходит от него, ей вдруг стало дурно. Но они расстались семь лет назад. Определенно, они могут по прошествии стольких лет быть, по крайней мере, вежливыми друг с другом. Но вместо безразличия или любопытства она видела в его глазах ледяное презрение.
– Я не понимаю… – Ласло направился к ней, и она осеклась. – Что ты здесь делаешь? Тебя не может здесь быть.
– Но я здесь, – ответил он. – Почему ты дрожишь, дорогая?
Обращение, которое она слышала от него много раз прежде, потрясло ее, и она забыла о том, что он задал ей вопрос. Они просто стояли и молча смотрели друг на друга, как часто делали прежде.
– А-а, вы уже здесь. Простите, что опоздал. Движение было ужасное.
Голос, донесшийся из дверей, заставил их обоих вздрогнуть. В комнату быстро вошел пожилой мужчина с густыми пепельно-русыми волосами. Повернувшись лицом к Пруденс, он засунул под мышку папку с бумагами и протянул ей руку:
– Простите, что не встретил вас в аэропорту, мисс Эллиот. Надеюсь, вы получили мое сообщение.
Пруденс все еще испытывала потрясение, поэтому смогла лишь кивнуть в ответ. Приход этого человека, которого нисколько не удивило присутствие Ласло, позволил ей перевести дух, но лишь на миг.