Джордж Гордон Байрон
Стихотворения (1803–1809)
При отъезде из Ньюстедского аббатства
Ньюстед! Ветром пронизана замка ограда,Разрушеньем объята обитель отцов.Гибнут розы когда-то веселого сада,Где разросся безжалостный болиголов.
Воет ветер; трещит от любого порываЩит с гербом, говорящий в унынии намО баронах в броне, что вели горделивоИз Европы войска к палестинским пескам.
Роберт сердца мне песней не жжет раскаленной,Арфой он боевого не славит венка,Джон зарыт у далеких твердынь Аскалона,Струн не трогает мертвого барда рука.
Спят в долине Креси Поль и Губерт в могиле,Кровь за Англию и Эдуарда пролив.Слезы родины предков моих воскресили;Подвиг их в летописном предании жив.
Вместе с Рупертом в битве при Марстоне братьяБились против мятежников — за короля.Смерть скрепила их верность монарху печатью,Напоила их кровью пустые поля.
Тени предков! Потомок прощается с вами,Покидает он кров родового гнезда.Где б он ни был — на родине и за морямиВспоминать вашу доблесть он будет всегда.
Пусть глаза отуманила грусть расставанья,Это — не малодушье, а прошлого зев.Уезжает он вдаль, но огонь состязаньяЗажигает в нем гордая слава отцов.
Вашей храбрости, предки, он будет достоин,В сердце память о ваших делах сохранит;Он, как вы, будет жить и погибнет, как воин,И посмертная слава его осенит.
1803 г.
Перевод В. Иванова
К Д…
Когда я прижимал тебя к груди своей,Любви и счастья полн и примирен с судьбою,Я думал: только смерть нас разлучит с тобою;Но вот разлучены мы завистью людей!
Пускай тебя навек, прелестное созданье,Отторгла злоба их от сердца моего;Но, верь, им не изгнать твой образ из него,Пока не пал твой друг под бременем страданья!
И если мертвецы приют покинут свойИ к вечной жизни прах из тленья возродится,Опять чело мое на грудь твою склонится:Нет рая для меня, где нет тебя со мной!
Февраль 1803 г.
Перевод А. Плещеева
Эмме
Пора настала — ты должнаС любовником проститься нежным.Нет больше радостного сна —Одна печаль пред неизбежным,
Пред мигом горестным, когда,Оковы страсти расторгая,В страну чужую навсегдаУйдет подруга дорогая…
Мы были счастливы вдвоем,И мы не раз с улыбкой вспомнимО древней башне над ручьем,Приюте наших игр укромном,
Где любовалась ты подчасПритихшим парком, речкой дальней.Прощаясь, мы в последний разНа них бросаем взгляд печальный…
Здесь, на лугу, среди забав,Счастливых дней прошло немало:Порой от беготни устав,Ты возле друга отдыхала,
И дерзких мушек отгонятьЯ забывал, любуясь спящей,Твое лицо поцеловатьСлетался вмиг их рой звенящий…
Катались мы не раз вдвоемПо глади озера лучистой,И, щеголяя удальством,Я залезал на вяз ветвистый.
Но минули блаженства дни:Я, одинокий, как в изгнанье,Здесь буду находить одниБесплодные воспоминанья…
Тот не поймет, кто не любим,Тоску разлуки с девой милой,Когда лобзание мы длим,Прощаясь с той, кем сердце жило.
И этой муки нет сильней:Конца любви, надежд, желаний…Последнее прощанье с ней,Нежнейшее из всех прощаний.
1805 г.
Перевод Н. Брянского
Отрывок, написанный вскоре после замужества мисс Чаворт
Бесплодные места, где был я сердцем молод,Анслейские холмы!Бушуя, вас одел косматой тенью холодБунтующей зимы.
Нет прежних светлых мест, где сердце так любилоЧасами отдыхать,Вам небом для меня в улыбке Мэри милойУже не заблистать.
1805 г.
Перевод А. Блока
При виде издали деревни и школы в Гарроу-На-Холме
О, если бы Юпитер вернул мне ушедшие годы!
ВергилийО детства картины! С любовью и мукойВас вижу, и с нынешним горько сравнитьБылое! Здесь ум озарился наукой,Здесь дружба зажглась, чтоб недолгою быть;
Здесь образы ваши мне вызвать приятно,Товарищи-други веселья и бед;Здесь память о вас восстает благодатноИ в сердце живет, хоть надежды уж нет.
Вот горы, где спортом мы тешились славно,Река, где мы плавали, луг, где дрались;Вот школа, куда колокольчик исправноСзывал нас, чтоб вновь мы за книжки взялись.
Вот место, где я, по часам размышляя,На камне могильном сидел вечерком;Вот горка, где я, вкруг погоста гуляя,Следил за прощальным заката лучом.
Вот вновь эта зала, народом обильна,Где я, в роли Занги, Алонзо топтал,Где хлопали мне так усердно, так сильно,Что Моссопа славу затмить я мечтал.
Здесь, бешеный Лир, дочерей проклиная,Гремел я, утратив рассудок и трон;И горд был, в своем самомненьи мечтая,Что Гаррик великий во мне повторен.
Сны юности, как мне вас жаль! Вы бесценны!Увянет ли память о милых годах?Покинут я, грустен; но вы незабвенны:Пусть радости ваши цветут хоть в мечтах.
Я памятью к Иде взываю все чаще;Пусть тени грядущего Рок развернет —Темно впереди; но тем ярче, тем слащеЛуч прошлого в сердце печальном блеснет.
Но если б средь лет, уносящих стремленьем,Рок новую радость узнать мне судил, —Ее испытав, я скажу с умиленьем:"Так было в те дни, как ребенком я был".
1806 г.
Перевод Н. Холодковского
К Мэри, при получении ее портрета
Твоей красы здесь отблеск смутный, —Хотя художник мастер был, —Из сердца гонит страх минутный,Велит, чтоб верил я и жил.
Для золотых кудрей, волноюНад белым вьющихся челом,Для щечек, созданных красою,Для уст, — я стал красы рабом.
Твой взор, — о нет! Лазурно-влажныйБлеск этих ласковых очейПопытке мастера отважнойНедостижим в красе своей.
Я вижу цвет их несравненный,Но где тот луч, что, неги полн,Мне в них сиял мечтой блаженной,Как свет луны в лазури волн?
Портрет безжизненный, безгласный,Ты больше всех живых мне милКрасавиц, — кроме той, прекрасной,Кем мне на грудь положен был.
Даря тебя, она скорбела,Измены страх ее терзал, —Напрасно: дар ее всецелоМоим всем чувствам стражем стал.
В потоке дней и лет, чаруя,Пусть он бодрит мечты мои,И в смертный час отдам ему яПоследний, нежный взор любви!
1806 г.
Перевод Н. Холодковского
Сердолик
Не блеском мил мне сердолик!Один лишь раз сверкал он, ярок,И рдеет скромно, словно ликТого, кто мне вручил подарок.
Но пусть смеются надо мной,За дружбу подчинюсь злословью:Люблю я все же дар простойЗа то, что он вручен с любовью!
Тот, кто дарил, потупил взор,Боясь, что дара не приму я,Но я сказал, что с этих порЕго до смерти сохраню я!
И я залог любви поднесК очам — и луч блеснул на камне,Как блещет он на каплях рос…И с этих пор слеза мила мне!
Мой друг! Хвалиться ты не могБогатством или знатной долей, —Но дружбы истинной цветокВзрастает не в садах, а в поле!
Ах, не глухих теплиц цветыБлагоуханны и красивы,Есть больше дикой красотыВ цветах лугов, в цветах вдоль нивы!
И если б не была слепойФортуна, если б помогалаОна природе — пред тобойОна дары бы расточала.
А если б взор ее прозрелИ глубь души твоей смиренной,Ты получил бы мир в удел,Затем что стоишь ты вселенной!
1806 г.