«Среди обмана и кривотолков…»
Среди обмана и кривотолков,Так и не вырвавшись из неволи,Сердце, собранное из осколков,Засыпа́ло, устав от обиды и боли.
Простившись с нечаянным вдохновеньем,Испив надежды последний глоток.Всё обернулось коротким мгновеньем:Забытое устье – иссохший исток.
Дитя на берегу
Река застыла – крепко спитПлененная зимою.Дитя на берегу сидит,Припав к скале щекою.
Никто здесь в сумрачной тишиНе ранит. Не унизит.В холодном камне нет души,А значит – не обидит.
Что нужно было испытать:Предательство? Прозренье?Какую муку, чтоб искатьУ камня утешенье?
«Раннею грозою смою с сердца грусть…»
Раннею грозою смою с сердца грусть,Талою водою снова я напьюсь,Укрою лес одеждою, вплету цветы в траву,И с добротой безбрежною в каждый дом войду.
Я укрощу морозы и прогоню метель,И иссушу все слезы от горестных потерь,Покров сниму незримый с жилища душ и грез,И покажу любимых, гуляющих средь звезд.
Вам новый мир открою, любовью поделюсь,Наполню вас собою, восторгом разольюсь.Я пробужу в вас нежность, жестокость запрещу,А вашу безнадежность в надежду превращу.
«Не плач, любимая. Не надо!»
Не плач, любимая. Не надо!Давно прошло уж время листопада.Да и зима с колючими ветрамиСовсем не стоит проводов слезами.
Не ты – сосульки пусть поплачут,Они мороз в тепло переиначат.Растает с ними горечь неудач.Не плач, любимая. Не плач!
Странное лето
Дорожка не коврик:Огромным коврищем —До горизонта травою ласкучей.Помня крики на пепелище,Жажду грозы!Настоящей!Гремучей!
Думать о прошлом —Почти что крамола,Нахохлились птицы.Что за примета?Соломинка ногу вдруг уколола…Как быстро всё высохло.Странное лето.
«На берегу – у вод забвенья…»
На берегу – у вод забвеньяЯ с вами вместе погрущу,Вы не попросите прощенья,Но я вас все равно прощу.
И прошепчу вам заклинанье —Ни власти в нем, ни колдовства,А только позднее признаньеИ предсказанье Божества.
«Ветрена, дырява и бесстыдна память —…»
Ветрена, дырява и бесстыдна память —Всё в ней зарастает сором и быльем,Вечно вор лукавый норовит ограбить,Называя древо бесполезным пнем.
Всё это было. Всё это будет.Этим днем. Иль завтра. Иль когда-нибудь.Кто-то будет помнить. Большинство забудет,Что лежал здесь прежде выстраданный путь.
Спутались границы вечной тьмы и света,Истина скатилась с древнего кольца:Как ни умоляй, но пройдет и это —Не найти начала, не сыскать конца.
«Перешагнув невидимый порог…»
Перешагнув невидимый порог,Открылась правда вся о пережитом,Увидел я, что жизненный потокЧерпал так глупо крупным ситом.
Услышал глас: «Иди и созидай!Используй то, что дал я с поцелуем.Ты собирал, теперь же отдавай,Чтоб Божий дар растратился не всуе».
Набат
Рассветный сон прервал рассказ на полуслове,Оставив в памяти лишь голоса и отголоски.Обрывки фраз сложились в предисловие,А вместо глав лишь прочерки и сноски.
О чем был тот рассказ? Кем он написан был?Кто главный персонаж?Герой иль выскочка ничтожный?Я видел царство, где народ застыл,Молился много, хоть и был безбожный.
В том царстве божеством провозглашен порок,Ничтожества там «знать» —Единством сбились в стаю.Народ их славит и несет оброк,А восстающих бьют и проклинают.
О чем тот сон? К чему такие сны?Похоже, что к беде.Она не у ворот. Она внутри. Часы уже пробили.Возрадовались стойлу и узде…Вчера звучал набат! Колокола по нам звонили.
Обледеневшие качели
Студеный страх вползает в щели,Замерзшая луна в пруду,Обледеневшие качелиЗастыли в сумрачном саду.
Я так боюсь, что не успею,Не объясню, не искуплю,Вдруг возропщу, иль онемею,Иль просто плоти уступлю.
Я видел чудо
Я видел чудо: свод бездонный,Там юный ангел танцевал,Кружился и в сачок огромный,Смеясь, он звезды собирал.
Вдруг строгий голос он услышал,Смиренно сел на облака,И тут нечаянно рассыпалНа землю звезды из сачка.
Под этим дивным звездопадом,Я завороженный стоял,Смотрел как тают звезды рядомИ, не сдержавшись, зарыдал.
Цветаева
Тонкою иглоюВ сердца я пробралась.Заболели мною —Не дали мне пропасть.
Вдруг странную прохладуПринесла река.Ушла от водопада,Смотрю издалека.
Унесена я в небоПрощальною волной.Вам не дарила хлеба —Делилася мечтой.
Здесь оставляю брызги,Надеюсь – на века.Ну что ж. До новой жизни.Пока. Пока. Пока.
«Я вдруг ослеп ко всем цветам…»
Я вдруг ослеп ко всем цветам,В одну все краски слились.Я мир читаю по чертам,Которые мне снились.
Теперь их вижу наяву,Я в них преображаюсь,Читаю по чертам судьбуИ в краске растворяюсь.
Гордыня
Мазок последний. Это совершенство!Прекрасный ангел на его картине.Он ожидал почувствовать блаженство,Но сердце не ликует. Стынет!
Вот-вот оно замрет иль разорвется —Пред ним не сад, а черная пустыня:Наружу рвется и над ним смеетсяНаследство падших ангелов – гордыня.
Притворный кров она ему дарует —Пред ним улыбка адского всесилья…Берет он кисть и заново рисуетБольшие, но поломанные крылья.
Бездомные
Хлебнули жизни всякой —Всё больше цвета смоли.Так и бредут с собакой,Среди тоски и боли.
Хранят остатки гордостиУже три года с гаком.Не дай, господь, бездомностиНи людям, ни собакам.
«Не прощайтесь с поэзией ранее срока…»
Не прощайтесь с поэзией ранее срока,Достаточно кладбищ для трепетных строк.Не надо искать среди судей пророка,Которому внемлет и ангел и рок.
К чему тенета для мысли и слова?Как можно стреножить Божественный свет?Зачем вы пытаетесь снова и сноваОтсрочить уже наступивший рассвет?
«Звездой мерцающей, тревожной…»
Звездой мерцающей, тревожнойЯ пробудился ото сна,И вдруг услышал – безнадежноЗвезде той вторит тишина.
В безмолвье этом бился, рвалсяТаимый долго зовный крик,И этим зовом наполнялсяВ росу упавший звездный блик.
И безысходною печальюПронизан был холодный свет,Меня манивший тайной далью,Где нет ни скорби, ни сует.
Исаакиевский собор
Покончив с неустанной битвой,Творец вознесся к небесам,И с них слезами и молитвой,Свой освятил Великий Храм.
Всей жизни главное творенье,Источник гордости и ран.Я в нем черпаю вдохновенье.Тебе поклон мой, Монферран!
Старик
Взгляд исподлобья, руки дрожащие,В них его жизнь – горькая, трудная.Давно он оплакал годы пропащие,Что утаила судьба его блудная.
Листом засохшим с древа осыпался,Всё уж случилось – ничто не изменится:Огонь прогорел, золою рассыпался,Осталось только пеплу развеяться.
«Сбежав из тревожного сновиденья…»
Сбежав из тревожного сновиденья,По берегу пруда один я брожу,Надеясь найти хоть минуту забвенья,Но только следы на снегу нахожу.
Безмолвное утро дышит туманом —Прощается лес с надоевшей зимой…В молчании долгом и покаянномСмываю тревогу студеной водой.
«Один кивок, одно лишь слово —…»
Один кивок, одно лишь слово —Мир раскололся пополам.А всё, что было в нем святого,Потеряно у входа в Храм.
Настигнет кара иль наградаЗа то, что недругу солжешь?Благословенна ли та правда,Которой друга предаешь?
Мы разные
Пророчите, что участь незавидна.Анафема? И в этом вы вольны.Моя вина пред вами очевидна:Я просто верую не так, как вы.
Мы разные. У вас иная ценность —Не признаете вы других дорог.Для вас всего важнее церковь,А для меня на этом месте Бог!
«Спросил о жизни. Без подвоха. Просто…»