26 мая 1811 г.
Перевод А. Сергеева
Перевод греческой песни
Гайдэ, о моя дорогая,В твой сад я вхожу по утрам,Прекрасную Флору встречаяМеж роз в твоем образе там.
Гайдэ, о тебе лишь тоскуя,Твою красоту я пою.И песню тебе подношу я —За песню боюсь я свою.
Как дерево благоухая,Прекрасней цветущих ветвей,Сияешь, Гайдэ молодая,Ты юной душою своей.
Но блекнут все прелести сада,Раз милая так далека.О, дайте скорее мне яда!Цикута мне слаще цветка.
Любой отравляет напитокЦикуты безжалостный сок.Меня он избавит от пыток —Как сладок мне яда глоток!
Я плачу, тебя умоляя:Вернись и останься со мной!Ужель не увижу тебя я?Так двери гробницы открой!
В победе уверена скорой,В меня ты метнула копье.Копьем беспощадного взораТы сердце пронзила мое.
Одной лишь улыбкой своеюМогла бы спасти меня ты.Надежду я в сердце лелею,Но сбудутся ль эти мечты?
В саду опечалены розы,И нет в нем моей дорогой.Я лью вместе с Флорою слезы —Гайдэ здесь не будет со мной.
1811 г.
Перевод В. Иванова
К Тирзе
Ни камень там, где ты зарыта,Ни надпись языком немымНе скажут, где твой прах… Забыта!Иль не забыта — лишь одним.
В морях, на корабле бегущемЯ нес любовь сквозь все года.Нас жизнь и Прошлым и ГрядущимХотела сблизить… Никогда!
Я отплывал. Я ждал — хоть взглядомТы скажешь: "Мы навек друзья!"Была бы легче боль — и ядомНе стала бы тоска моя.
Когда часы текли к кончине,Когда без мук она пришла,Того, кто верен и доныне,Ужель ты сердцем не ждала?
Как мной, была ль ты кем любима?И кто в последний горький часСледил, как смерть неумолимоТуманит блеск прекрасных глаз?
Когда же от земной печалиТы отошла в иной приют,Чьи слезы по щекам бежали,Как по моим они бегут?
И как не плакать! О, виденьяТех зал, тех башен, где с тобойЯ знал и слезы умиленья,Еще не кинут в даль судьбой,
И взгляд, незримый для другого,И смех, в глазах мелькавший вдруг,И мысль, понятную без слова,И дрожь соединенных рук,
И робкий поцелуй, которымДарит Любовь, смиряя Страсть,Когда пред ясным, чистым взоромЖеланье вмиг теряет власть,
И речи звук, вливавший радость,Когда я был угрюм и тих,И этих райских песен сладость,Которой нет в устах других.
Залог, что мы тогда носили, —Где твой? — на сердце мной храним.Страданье нес я без усилийИ в первый раз клонюсь под ним.
Оставив мне лишь кубок яда,Ушла ты рано в мир другой,И нет возврата, — и не надо,Когда лишь там, в гробу, покой.
Но если чистых душ селеньяТого, кто чужд пороку, ждут,О, дай мне часть благословеньяИ вырви из юдольных пут.
И научи терпеть, прощая, —Таким был ранним твой урок,Такой была любовь земная,Что встреча в небе — наш залог.
11 октября 1811 г.
Перевод В. Левика
Решусь, пора освободиться
Решусь — пора освободитьсяОт мрачной горести моей,Вздохнуть в последний раз, проститьсяС любовью, с памятью твоей!Забот и света я чуждалсяИ не для них был создан я,Теперь же с радостью расстался,Каким бедам страшить меня?
Хочу пиров, хочу похмелья;Бездушным в свете стану жить;Со всеми рад делить веселье,Ни с кем же горя не делить.То ль было прежнею порою!Но счастье жизни отнято:Здесь в мире брошен я тобоюНичто уж ты — и все ничто.
Улыбка — горю лишь угроза,Из-под нее печаль видней;Она — как на гробнице роза;Мученье сжатое сильней.Вот меж друзей в беседе шумнойНевольно чаша оживит,Весельем вспыхнет дух безумный, —Но сердце томное грустит.
Взойдет бывало месяц полныйНад кораблем в тиши ночной:Он серебрит Эгейски волны…А я, к тебе стремясь душой,Любил мечтать, что взор твой милыйТеперь пленяет та ж луна.О Тирза! над твоей могилойТогда светила уж она.
В часы бессонные недуга,Как яд кипел, волнуя кровь —"Нет", думал я, "страданьем другаУж не встревожится любовь!"Ненужный дар тому свобода,Кто в узах жертва дряхлых лет.Вот воскресит меня природа —К чему? — тебя в живых уж нет.
Когда любовь и жизнь так новы,В те дни залог мне дан тобой:Печали краской рок суровыйМрачит его передо мной.Навек той сердце охладело,Кем было все оживлено;Мое без смерти онемело,Но чувства мук не лишено.
Залог любви, печали вечной,Прижмись, прижмись к груди моей;Будь стражем верности сердечной,Иль сердце грустное убей!В тоске не гаснет жар мятежный,Горит за сенью гробовой,И к мертвой пламень безнадежныйСвятее, чем любовь к живой.
1811 г.
Перевод И. Козлова
Ода авторам билля, направленного против разрушителей станков
Лорд Эльдон, прекрасно! Лорд Райдер, чудесно!Британия с вами как раз процветет.Врачуйте ее, управляя совместно,Заранее зная: лекарство убьет!Ткачи, негодяи, готовят восстанье,О помощи просят. Пред каждым крыльцомПовесить у фабрик их всех в назиданье!Ошибку исправить — и дело с концом,
В нужде, негодяи, сидят без полушки.И пес, голодая, на кражу пойдет.Их вздернув за то, что сломали катушки,Правительство деньги и хлеб сбережет,Ребенка скорее создать, чем машину,Чулки — драгоценнее жизни людскойИ виселиц ряд оживляет картину,Свободы расцвет знаменуя собой
Идут волонтеры, идут гренадеры,В походе полки… Против гнева ткачейПолицией все принимаются меры,Двумя мировыми, толпой палачей.Из лордов не всякий отстаивал пули;О судьях взывали. Потраченный труд!Согласья они не нашли в Ливерпуле…Ткачам осуждение вынес не суд,
Не странно ль, что, если является в гостиК нам голод и слышится вопль бедняка.За ломку машины ломаются костиИ ценятся жизни дешевле чулка?А если так было, то многие спросят;Сперва не безумцам ли шею свернуть,Которые людям, что помощи просят,Лишь петлю на шее спешат затянуть?
1812 г.
Перевод О. Чюминой
Строки к плачущей леди
Плачь, дочь несчастных королей,Бог покарал твою страну!И если бы слезой своейМогла ты смыть отца вину!Плачь! Добродетельной мольбеВнимает страждущий народ —За каждую слезу тебеОн утешенье воздает!
Март 1812 г.
Перевод А. Арго
Адрес, читанный на открытии театра Дрюри-Лейн в субботу 10 октября 1812 года
В ночь скорбную узнали мы со страхом,Что драмы храм пожаром истреблен;В единый час он пеплом стал и прахом,Пал храм Шекспира, свергнут Аполлон.
Вы, кто стоял пред грозною картиной,Которая своею красотойКак будто издевалась над руиной, —Вы видели сквозь красный дым густой,Как высилась горящая громадаМеж пламени, весь мрак с небес гоня,Как дивный столп Израилева стада;Вы видели, как этот столп огняИграл своим кровавым отраженьемВ волнах дрожащих Темзы, а вокругТолпились в страхе тысячи, с волненьемДрожа за кров свой, если пламя вдругВзвивалось вверх и небеса пылалиОт этих молний, как от грозовых,Пока пожар свирепый не затих,Пока зола и пепел не застлалиТо место, где храм Муз был, и однаЛишь от него осталася стена!
Скажите же об этом храме новом,Сменившем тот великолепный храм,Красою бывший нашим островам:Найдет ли вновь Шекспир под этим кровомВесь свой почет, как прежде, много раз,Достойный вместе и его, и вас?
Да будет так! В том имени есть чары,Чья власть сильней, чем время и пожары!Они велят, чтоб сцена ожила:Да будет Драма, где она была!И зданье это, пышно и громадно,Здесь вознеслось. Скажите ж: как отрадно!
О, пусть храм новый славою своейНапомнит нам всю славу прежних дней!Пусть будем мы гордиться именами,Еще славней, чем были в прежнем храме!Здесь наша Сиддонс дивною игрой
Сердца людей, волнуя, потрясала;Здесь Гаррик, Дрюри наш герой,Пожал, как Росций при восторгах зала,Последние из лавров: здесь он васБлагодарил в слезах в последний раз.Но дайте же венцы и новым силам,Не отдавайте их одним могилам,Где лишь бесплодно вянут их цветы!Их требует, как требовал и прежде,Наш Дрюри: дайте ж вновь расцвесть надежде,Ожить служенью Муз и красоты!Венец Менандру новому вручите,Не мертвецов одних лишь праздно чтите!
Прекрасен был дней славных ореол,Оставивший нам гордые преданья,Когда еще наш Гаррик не ушелИ Бринсли нам дарил свои созданья!Мы, новые, гордимся славой их, —Те так же предков славили своих;И, если Память вызвала пред намиКак Банко, тени царственные в ряд,И в зеркало мы смотрим с именамиБессмертными, какие в нем царят, —Помедлите ж с упреком младшим братьям,Подумайте, как трудно подражать им!
Друзья театра! Вы пред кем должныИспрашивать похвал иль снисхожденьяИ пьесы, и актеры! ОдобреньяИль казни властью, вы облечены,Лишь вы одни! И если путь ко славеПорой сводился к суетной забавеИ нам краснеть случалось от стыдаЗа то, что вы терпели иногда,И если сцена, падая, не смелаДурному вкусу положить предела, —То пожелаем, чтоб такой упрекНикто отныне бросить нам не могНе без причин пятнавший нашу славу,Чтоб тот укор теперь умолк по праву!О, если рок вам суд над Драмой дал, —Не нужно нам обманчивых похвал,И пусть актер вновь гордым быть сумеетИ разум снова сценой завладеет!Пролог окончен; Драма свой почет —Обычая так повелела сила —
От своего герольда получила;Теперь он вам привет от сердца шлет;Хотелось бы поэту, чтоб и вамиОн принят был с открытыми сердцами.Вот занавес взвивается за мной;Достоин будь же, Дрюри наш родной,И прежних дней, и своего народа!Британцы — наши судьи, вождь — Природа;Себя мы льстим надеждой угодить,А вам желаем долго здесь судить.
1812 г.