М. Морозов
Быть или не быть, вот в чем вопрос. Благороднее ли молча терпеть пращи и стрелы яростной судьбы, или поднять оружие против моря бедствий и в борьбе покончить с ними? Умереть – уснуть – не более того. И подумать только, что этим сном закончится боль сердца и тысяча жизненных ударов, являющихся уделом плоти, – ведь это конец, которого можно от всей души пожелать! Умереть. Уснуть. Уснуть, может быть, видеть сны; да, вот в чем препятствие. Ибо в этом смертном сне какие нам могут присниться сны, когда мы сбросим мертвый узел суеты земной? Мысль об этом заставляет нас остановиться. Вот причина, которая вынуждает нас переносить бедствия столь долгой жизни, несправедливости угнетателя, презрение гордеца, боль отвергнутой любви, проволочку в судах, наглость чиновников и удары, которые терпеливое достоинство получает от недостойных, если бы можно было самому произвести расчет простым кинжалом? Кто бы стал тащить на себе бремя, кряхтя и потея под тяжестью изнурительной жизни, если бы не страх чего-то после смерти – неоткрытая страна, из пределов которой не возвращается ни один путешественник, не смущал бы нашу волю и не заставлял бы скорее соглашаться переносить те бедствия, которые мы испытываем, чем спешить к другим, о которых мы ничего не знаем? Так сознание делает нас всех трусами; и так врожденный цвет решимости покрывается болезненно– бледным оттенком мысли, и предприятия большого размаха и значительности в силу этого поворачивают в сторону свое течение и теряют имя действия. Но тише! Прекрасная Офелия! Нимфа, в твоих молитвах да будут помянуты все мои грехи!
Владимир Набоков
Быть иль не быть – вот в этомВопрос; что лучше для души – терпетьПращи и стрелы яростного рокаИли, на море бедствий ополчившисьПокончить с ними? Умереть: уснутьНе более, и если сон кончаетТоску души и тысячу тревог,Нам свойственных, – такого завершеньяНельзя не жаждать. Умереть, уснуть;Уснуть: быть может, сны увидеть; да,Вот где затор, какие сновиденьяНас посетят, когда освободимсяОт шелухи сует? Вот остановка.Вот почему напасти так живучи;Ведь кто бы снес бичи и глум времен,Презренье гордых, притесненье сильных,Любви напрасной боль, закона леность,И спесь властителей, и все, что терпитДостойный человек от недостойных,Когда б он мог кинжалом тонким самПокой добыть? Кто б стал под грузом жизниКряхтеть, потеть, – но страх, внушенный чем-тоЗа смертью – неоткрытою страной,Из чьих пределов путник ни одинНе возвращался, – он смущает волюИ заставляет нас земные мукиПредпочитать другим, безвестным. ТакВсех трусами нас делает сознанье,На яркий цвет решимости природнойЛожится бледность немощная мысли,И важные, глубокие затеиМеняют направленье и теряютНазванье действий. Но теперь – молчанье…Офелия…В твоих молитвах, нимфа,Ты помяни мои грехи.
М. Лозинский
Быть или не быть, – таков вопрос;Что благородней духом – покорятьсяПращам и стрелам яростной судьбыИль, ополчась на море смут, сразить ихПротивоборством? Умереть, уснуть, —И только; и сказать, что сном кончаешьТоску и тысячу природных мук,Наследье плоти, – как такой развязкиНе жаждать? Умереть, уснуть. – Уснуть!И видеть сны, быть может? Вот в чем трудность;Какие сны приснятся в смертном сне,Когда мы сбросим этот бренный шум,Вот что сбивает нас; вот где причинаТого, что бедствия так долговечны;Кто снес бы плети и глумленье века,Гнет сильного, насмешку гордеца,Боль презренной любви, судей неправду,Заносчивость властей и оскорбленья,Чинимые безропотной заслуге,Когда б он сам мог дать себе расчетПростым кинжалом? Кто бы плелся с ношей,Чтоб охать и потеть под нудной жизнью,Когда бы страх чего-то после смерти, —Безвестный край, откуда нет возвратаЗемным скитальцам, – волю не смущал,Внушая нам терпеть невзгоды нашиИ не спешить к другим, от нас сокрытым?Так трусами нас делает раздумье,И так решимости природный цветХиреет под налетом мысли бледным,И начинанья, взнесшиеся мощно,Сворачивая в сторону свой ход,Теряют имя действия. Но тише!Офелия? – В твоих молитвах, нимфа,Да вспомнятся мои грехи.
Борис Пастернак
Быть или не быть, вот в чем вопрос. Достойно льСмиряться под ударами судьбы,Иль надо оказать сопротивленьеИ в смертной схватке с целым морем бедПокончить с ними? Умереть. Забыться.И знать, что этим обрываешь цепьСердечных мук и тысячи лишений,Присущих телу. Это ли не цельЖеланная? Скончаться. Сном забыться.Уснуть… и видеть сны? Вот и ответ.Какие сны в том смертном сне приснятся,Когда покров земного чувства снят?Вот в чем разгадка. Вот что удлиняетНесчастьям нашим жизнь на столько лет.А то кто снес бы униженья века,Неправду угнетателей, вельможЗаносчивость, отринутое чувство,Нескорый суд и более всегоНасмешки недостойных над достойным,Когда так просто сводит все концыУдар кинжала! Кто бы согласился,Кряхтя, под ношей жизненной плестись,Когда бы неизвестность после смерти,Боязнь страны, откуда ни одинНе возвращался, не склоняла волиМириться лучше со знакомым злом,Чем бегством к незнакомому стремиться!Так всех нас в трусов превращает мысль,И вянет, как цветок, решимость нашаВ бесплодье умственного тупика,Так погибают замыслы с размахом,В начале обещавшие успех,От долгих отлагательств. Но довольно!Офелия! О радость! ПомяниМои грехи в своих молитвах, нимфа.