Страшно проснулся: пустая тюрьма…
Насте
Страшно проснулся: пустая тюрьмаУтром проснулся раноА под ногами с крутого холма…Бактрия и Согдиана
Желтые обе. Милые двеРодины у султанаБактрия — словно бы грива на львеДождь золотой — Согдиана
Я не доставлю Вам… я не умруКак лепестки из фонтанаНежно стучат о земную кору…Бактрия …Согдиана
Ты пишешь письмо мнеА адрес прост: каракули крупного планаАзия — где небеса купоросБактрия. Согдиана.
Будет полет золотых орловХоть соль будут лить на рануПока не увижу с высоких холмовБактрию и Согдиану
Саратовский централ
Тюрьма шумит от двери до двораС утра вползает влажная жараИ выползает мокрый влажный зверьЧтобы в окно протиснуться теперь
Тюрьма гудит, кричит и говоритТюрьма ключами ковано стучитНа суд-допрос, на бледный Страшный СудНас пацанов испуганных влекут
Тюрьма живет вся мокрая внутриВ тюрьме не гаснут никогда, смотри!..В тюрьме ни девок нет ни тишиныЗато какие здесь большие сны!
Тюрьма как мамка, матка горячаТюрьма родит, натужная, кряхчаИ изрыгает мокрый, мертвый плодТюрьма над нами сладостно поет!
«Ву-у-у-у! Сву-у-у-у! У-ааа!Ты мой пацан, ты мой, а я мертваНа суд-допрос, на бледный Страшный СудТебя пацан, вставай пацан, зов-уут!»
Смерть Алескандера
Цветут болота ВавилонаВода из Тигра и ЕвфратаВесной микробами богатаЦарь пьет за прах Гефестиона
Царь сник, Царь-алкоголик боленЕму мудрец Калан когда-тоПредрек что нет, не смерть солдатаНайдет. Но смертью вавилоненОн будет в городе разврата
Тень синяя от стен суровыхШирь медная пустынь вдоль ложаНа сказку свежую похожаУ изголовья, вин багровыхСтоят сосуды с бурдюками
Закаменевши желвакамиАлескандер отходит к мертвым.Его красивым и простертымМечи сжимая кулакамиТолпа угрюмых и упертыхЖдет полководцев. Сквозняками
Дворец весенний ощетиненДержава. Азия. ДержаваУгрюмо остается справаВедь смертью переполовиненДворец двоится обессинен
Смерть входит слеваСмерть спокойнаИ Азия большая знойнаИ Вавилон обескартинен.
Смерть — юная большая деваЧей взор стеклянен и невинен
Пойти бы погулять с блондинкой…
Насте
Пойти бы погулять с блондинкойС изящной тонкой половинкойПойти бы с ты бы погулятьБлондинку б нежную обнятьИ сиську ей рукою мять
Блондинки это же не людиС тобою с ангелом идуИ озираются все людиВ две тыщи, а каком году?
ТЫ как цветок на нежном полеКак платье льнет к тебе. ДоколеСидеть в тюрьме, пыхтеть, вонять?Блондинку б скользкую обнять!
Элен
Песнь механического соловья на рю ПайеннМасонский дом, где пирамида с треугольникомИ встреченная девушкой Элен… Элен… ЭленТележка, что влачит угольев ком
Влачит, свистит, визжит, старушкою ведомаяПо рю Пайенн идет близкознакомаяКо мне идет и пэ несет, чтоб спаритьсяТак что же ей с старушкою базариться..?
Заткнувши пальчиками ушки и зажмурясьОна бежит по рю Пайенн прищурясьИ блики и удары солнца в уголь«Бзынь! Взынь!», — блик отлетает в угол
И тьму разит. А та несет мочойТаков был быт несложный, городскойВ Год восемьдесят первый там в ParisЭлен… Элен… Элен… ты мокрая внутри…
Была.
К своей невесте Пелажи…
К своей невесте ПелажиМаркиз де Сад спешитИ гравий под ногой визжитНа «ша» и «жэ» и «вжи»
Глубокий вырез. Сонный лиф.Холодных сисек гроздьНад ней Маркиз де Сад, как грифУ ней как в горле кость
Он пилит, рвет, кусает плотьТолчет ее как сольОна визжит: «Господь! Господь!Меня он режет вдоль!»
[Затем он ей, но то и любБлондин, садист, маркизЧто с нею — нежной, страшо грубЕе швыряет вниз]
Ее слуге он отдаетСлуга хватает плетьИ истязает ей животИ топчет как медведь
Она спала бы без негоСосала бы конфет…[И обожает оттогоЧто без маркиза своегоЕе на свете нет]
«Амёба хрупкая моя!Моя ночная жбан!»«В нее внедряйся как копьеТопчи ее, мой Жан!»
Воняет плоть, смердит дерьмомО белозадый зверь!О Пелажи, ты жадный домХолодных сисек этажиВчера, всегда, теперь…
Лимонов жил, Лимонов живЛимонов будет житьК своей невесте ПелажиМаркиз де Сад спешить…
И вязкий Ленин падает туманом…
И вязкий Ленин падает туманомНа ручки всех кают над океаном,
И ржавый Маркс — заводоуправленияПрогрыз железо: ребра и крепления,
И черный Ницше — из провала — крабомИ толстый Будда, вздутый баобабом,
И острый я, как шип цветов колючихНа Украине призраков летучих,На Украине снов, где Гоголь с вязамиГде буки и дубы и рощи базами…
Такие мы. А Вы — какие?Мы — неземные. Вы — земные.
4 февраля 2003 года
Где-то НаташечкаПод теплым мелким дождичкомИдет сейчас босаяА выше над облакомГосподь играет ножичкомБлики на лицо ее бросая
«Бу-бу-бу-бу-бу-бу!» «Ба-ба-ба-ба-ба-ба!»— Так поет Наташечка нагаяВыпятила девочка нижнюю губуМертвенькими ручками болтаяИ ножками тоже помогая…
Поспешает в направленьи РаяМокрая Наташечка нагая
Когда-нибудь, надеюсь, в ближайшем же году…
Насте
Когда-нибудь, надеюсь, в ближайшем же годуЯ к маленькому панку с улыбкой подойду
Долго мы не виделись, товарищ панк,Пойдёмте, погуляем (не против?) в зоопарк.
Там умные пингвины и лица обезьянТам ходит волк красивый, как красный партизан
Что-то Вы невеселы товарищ панкДля маленькой прогулки не взять ли нам ли танк?
И эта чудо-девочка, с прекрасной из гримасМне скажет: «Волк тюремный! О, как люблю я Вас!Я просто молчалива. Я вовсе не грустна.Всё классно и красиво!» — так скажет мне она.
Где плещутся в бассейнах тюлень, гиппопотамНа танке мы подъедем к мороженным рядам
Мы купим сорок пачек ванили с эскимоОт зависти заплачут, те кто пройдёт мимо
Примечания
1
вариант: «Навеваюсь птицею сиреною в день торжественных матросов»
2
вариант: «Туманы тёплые одели ветки и цветы черёмух»
3
Витаю (укр.) — приветствую.