Перевод Горация
28 января 1898
Авиатор
Летун отпущен на свободу.Качнув две лопасти свои,Как чудище морское в воду,Скользнул в воздушные струи.
Его винты поют, как струны…Смотри: недрогнувший пилотК слепому солнцу над трибунойСтремит свой винтовой полет…
Уж в вышине недостижимойСияет двигателя медь…Там, еле слышный и незримый,пропеллер продолжает петь…
Потом – напрасно ищет око:На небе не найдешь следа:В бинокле, вскинутом высоко,Лишь воздух – ясный, как вода…
А здесь, в колеблющемся зное,В курящейся над лугом мгле,Ангары, люди, все земное –Как бы придавлено к земле…
Но снова в золотом туманеКак будто – неземной аккорд…Он близок, миг рукоплесканийИ жалкий мировой рекорд!
Все ниже спуск винтообразный,Все круче лопастей извив,И вдруг… нелепый, безобразныйВ однообразьи перерыв…
И зверь с умолкшими винтамиПовис пугающим углом…Иши отцветшими глазамиОпоры в воздухе… пустом!
Уж поздно: на траве равниныКрыла измятая дуга…В сплетеньи проволок машиныРука – мертвее рычага…
Зачем ты в небе был, отважный,В свой первый и последний раз?Чтоб львице светской и продажнойПоднять к тебе фиалки глаз?
Или восторг самозабвеньяГубительный изведал ты,Безумно возалкал паденьяИ сам остановил винты?
Иль отравил твой мозг несчастныйГрядуших войн ужасный вид:Ночной летун, во мгле ненастнойЗемле несущий динамит?
1910 – январь 1912
«Нет, никогда моей, и ты ничьей не будешь…»
Нет, никогда моей, и ты ничьей не будешь,Так вот что так влекло сквозь бездну грустных лет,Сквозь бездну дней пустых, чье бремя не избудешь.Вот почему я – твой поклонник и поехт!
Здесь – страшная печать отверженности женскойЗа прелесть дивную – постичь ее нет сил.Там – дикий сплав миров, где часть души вселенскойРыдает, исходя гармонией светил.
Вот – мой восторг, мой страх в тот вечер в темном зале!Вот, бедная, зачем тревожусь за тебя!Вот чьи глаза меня так странно провожали,Еще не угадав, не зная… не любя!
Сама себе закон – летишь, летишь ты мимо,К созвездиям иным, не ведая орбит,И этот мир тебе – лишь красный облак дыма,Где что-то жжет, поет, тревожит и горит!
И в зареве его – твоя безумна младость…Всё – музыка и свет: нет счастья, нет измен…Мелодией одной звучат печаль и радость…Но я люблю тебя: я сам такой, Кармен.
«Ветр налетит, завоет снег…»
Ветр налетит, завоет снег,И в памяти на миг возникнетТот край, тот отдаленный брег:Но цвет увял, под снегом никнет:
И шелестят травой сухойМои старинные болезни:И ночь. И в ночь – тропой глухойИду к прикрытой снегом бездне:
Ночь, лес и снег. И я несуПостылый груз воспоминаний:Вдруг – малый домик на поляне,И девочка поет в лесу.
«Жизнь – без начала и конца…»
Жизнь – без начала и конца.Нас всех подстерегает случай.Над нами – сумрак неминучий,Иль ясность божьего лица.Но ты, художник, твердо веруйВ начала и концы. Ты знай,Где стерегут нас ад и рай.Тебе дано бесстрастной меройИзмерить все, что видишь ты.Твой взгляд – да будет тверд и ясен,Сотри случайные черты –И ты увидишь: мир прекрасен.
«Зачем в моей усталой груди…»
Зачем в моей усталой грудиТак много боли и тоски?И так ненужны маяки.И так давно постыли людиУныло ждущие Христа.Лишь дьявола они находят…И лишь в отчаянье приводятИзвечно лгущие уста.Кто без намеренья щадит,Кто без желанья ранит больно.Иль порываний нам довольно,И лишь недуг надежный щит.
«Город покинув…»
Город покинув,Я медленно шел по уклонуМалозастроенной улицы,И, кажется, друг мой со мной.Но если и шел он,То молчал всю дорогу.Я ли просил помолчать,Или сам он был грустно настроен,Только, друг другу чужие,Разное видели мы:Он видел извощичьи дрожки,Где молодые и лысые франтыОбнимали раскрашенных женщин,Также не были чужды емуДевицы, смотревшие в окнаСквозь желтые бархатцы…Но все посерело, померкло,И зренье у спутника – также,И, верно, другие желаньяЕго одолели,Когда он исчез за углом,Нахлобучив картуз,И оставил меня одного(Чем я был несказанно доволен,Ибо что же приятней на свете,Чем утрата лучших друзей?)
«И нам недолго любоваться…»
И нам недолго любоватьсяНа эти, здешние, пиры:Пред нами тайны обнажатся,Возблещут дальние миры.
1902
«Вот Он – Христос – в цепях и розах…»
Вот Он – Христос – в цепях и розахЗа решeткой моей тюрьмы.Вот агнец кроткий в белых ризахПришeл и смотрит в окно тюрьмы.
В простом окладе синего небаЕго икона смотрит в окно.Убогий художник создал небо.Но лик и синее небо – одно.
Единый, светлый, немного грустный –За Ним восходит хлебный злак,На пригорке лежит огород капустный,И берeзки и eлки бегут в овраг.
И всe так близко и так далeко,Что, стоя рядом, достичь нельзя,И не постигнешь синего ока,Пока не станешь сам, как стезя…
Пока такой же нищий не будешь,Не ляжешь, истоптан, в глухой овраг,Обо всeм не забудешь, и всего не разлюбишь,И не поблекнешь, как мeртвый злак.
1905
«Всюду ясность Божия…»
Всюду ясность Божия,Ясные поля,Девушки пригожие,Как сама земля.
Только верить хочешь всe,Что на склоне летТы, душа, воротишься,В самый ясный свет.
1907
«Он занесeн – сей жезл железный…»
Он занесeн – сей жезл железный –Над нашей головой. И мыЛетим, летим над грозной безднойСреди сгущающейся тьмы.
Но чем полeт неукротимей,Чем ближе веянье конца,Тем лучезарнее, тем зримейСияние Еe лица.
И сквозь круженье вихревое,Сынам отчаянья сквозя,Ведeт, уводит в голубоеЕдва приметная стезя.
1914
«Распушилась, раскачнулась…»
Распушилась, раскачнуласьПод окном ветла.Божья матерь улыбнуласьС красного угла.
Отложила молодицаЗимнюю кудель…Поглядеть, как веселитсяВ улице апрель.
Раскрутился над рекоюКрасный сарафан,Счастьем, удалью, тоскоюЗадышал туман.
И под ветром заметалисьКончики платка,А прохожим примечталисьАлых два цветка.
И кто шeл путeм-дорогойС дальнего села,Стал просить весны у БогаИ весна пришла.
1914
Вдвоем
Черный ворон в сумраке снежном,Черный бархат на смуглых плечах.Томный голос пением нежнымМне поет о южных ночах.
В легком сердце – страсть и беспечность,Словно с моря мне подан знак.Над бездонным провалом в вечность,Задыхаясь, летит рысак.
Снежный ветер, твое дыханье,Опьяненные губы мои…Валентина, звезда, мечтанье!Как поют твои соловьи…
Страшный мир! Он для сердца тесен!В нем – твоих поцелуев бред,Темный морок цыганских песен,Торопливый полет комет!
Ветхая избушка
Ветхая избушкаВся в снегу стоит.Бабушка-старушкаИз окна глядит.Внукам-шалунишкамПо колено снег.Весел ребятишкамБыстрых санок бег…Бегают, смеются,Лепят снежный дом,Звонко раздаютсяГолоса кругом…В снежном доме будетРезвая игра…Пальчики застудят, –По домам пора!Завтра выпьют чаю,Глянут из окна –Ан уж дом растаял,На дворе – весна!
Ворона
Вот ворона на крыше покатойТак с зимы и осталась лохматой…А уж в воздухе – вешние звоны,Даже дух занялся у вороны…Вдруг запрыгала в бок глупым скоком,Вниз на землю глядит она боком:Что белеет под нежною травкой?Вот желтеют под серою лавкойПрошлогодние мокрые стружки…Это все у вороны – игрушки.И уж так-то ворона довольна,Что весна, и дышать ей привольно!..
И опять снега
И опять, опять снегаЗамели следы.
Над пустыней снежных местДремлют две звезды.
И поют, поют рога.Над парами злой водыВьюга строит белый крест,Рассыпает снежный крест,Одинокий смерч.
И вдали, вдали, вдали,Между небом и землейВеселится смерть.
И за тучей снеговойЗадремали корабли –Опрокинутые в твердьСтаны снежных мачт.
И в полях гуляет смерть –Снеговой трубач…
И вздымает вьюга смерч,Строит белый, снежный крест,Заметает твердь…
Разрушает снежный крестИ бежит от снежных мест…И опять глядится смертьС беззакатных звезд…
8 января 1907