Он проигнорировал меня, задирая мое платье и срывая колготки. Послышался треск нейлона, разорванного его большим пальцем.
Это заставило меня опустить ногу, и теперь его эрекция пульсировала прямо около моего живота.
Я стала отбиваться, начиная немного пугаться, но, тем не менее, я все еще хотела его. И это пугало меня больше чем что-либо еще.
– Ты умрешь счастливой, детка, – бормотал он. – Они всегда так делают.
По плечу Эрика хлопнула рука.
– Она сказала «нет», hibrido. («ублюдок» по-испански, прим.переводчика)
Хотя слова были резки, тембр голоса был мягким, с южным акцентом. Голос, который мог бы преследовать меня всю оставшуюся жизнь.
Эрик слегка сдвинулся, заслонив спиной обзор. Ни рука на его плече, ни нашептываемые предупреждения даже не замедлили его действий.
Соль, однако, сделала это.
Я бы и не поняла, что было брошено в лицо Эрика, если бы часть этого не попала на меня. Гранулы обожгли мои глаза, как дьявольский огонь.
Эрик издал звук, который был наполовину рычанием, наполовину криком, и оттолкнул меня так жестко, что мои лопатки оцарапали кирпичную стену.
Он повернулся кругом, и второй мужчина выстрелил в него.
Прямо в голову.
Глава 2
Звук выстрела был смягчен глушителем, но, я думаю, все же отразился от стен и отдался эхом вниз по аллее. Напрягшись в ожидании брызг крови, я зажмурила глаза.
Ничего не произошло.
Когда я снова их открыла, я была одна.
Никакого Эрика, никакого незнакомца, никакой крови. Что за черт?
Я шагнула на улицу. Никто, казалось, не слышал выстрела, а если и слышал, то не проявил интереса, продолжая свой путь с типичной для коренных жителей Нью-Йорка апатией зомби. Туристы были очень заняты, глядя вверх, то ли ослепленные неоном, то ли пробуя найти путь к своим гостиницам по небоскребам – методу, подобному ориентированию по звездам в местах, где эти звезды видны.
Я чувствовала адреналиновое головокружение, которое сбивало с толку и пугало, поэтому я забрела обратно в переулок и там увидела его.
Только тень, полоска тьмы на свету, поскольку он уже выходил на улицу. Я побежала не раздумывая. Если он исчезнет в толпе, что мне делать? Как бы я доказала хоть что-нибудь, что случилось сегодня вечером? Я не знаю, почему думала, что должна что-то доказывать.
Не успела я выбежать из переулка, как кто-то схватил меня за талию. Сила моего поступательного движения и внезапное его прекращение дернули меня столь сильно, мои ноги оторвались от земли. Сдавленный звук застыл в моем горле, но у меня не было воздуха, чтобы кричать.
А даже если бы и был, это не имело значения, так как он зажал мой рот ладонью и потащил назад. Не видать мне удачи этим вечером.
– Почему Вы преследуете меня? – спросил он.
– Почему Вы так думаете?
Мои губы шевелились, но слова были невнятны. Его сильное тело, вжавшееся в меня, напряглось.
– Если я уберу руку, Вы обещаете не кричать?
Поскольку крик пока не сделал бы для меня ничего хорошего, я кивнула, и рука была убрана.
– Вы стреляли моему знакомому в голову!
– Какому знакомому?
Я моргнула.
– Парень в переулке.
– Какой парень?
– Эрик Ливентол. Стройный, белокурый, красивый.
Он фыркнул.
– Что это означает?
Он не потрудился ответить, продолжая удерживать меня в воздухе так, что мои ступни болтались около его коленей. Он был такой высокий, широкоплечий, сильный, что я чувствовала себя беспомощной. Но вместо того, чтобы лишиться присутствия духа, я ощутила нечто сродни раздражению.
– Вы думаете?
Я дернула ногами, едва чиркнувшими ему по голени, и он опустил меня на ноги, но продолжал держать руку вокруг моей талии. Я не могла ни разглядеть его, ни убежать.
– Не было никакого мужчины, – сказал он.
– Конечно, был. Он купил мне выпивку. Он, он...
Я провела языком по губам, ощутила рубец, где мои зубы поранили кожу, когда Эрик поцеловал меня. Я не была сумасшедшей.
А этот парень был.
– Отпустите меня, – заявила я.
Удивительно, но он подчинился, я отбежала от него на недосягаемое расстояние и повернулась.
Моей первой мыслью было: какая жалость. Он слишком великолепен, чтобы быть вменяемым. Как будто красота и сумасшествие были взаимно исключаемы.
Настолько темный, насколько Эрик был светлым, крупный, не в пример изящному Эрику, этот мужчина был большим, сильным, волосы лежали в беспорядке, на лице темнела, по меньшей мере, двухдневная щетина. В одежде, по-видимому, много раз спали, хотя даже до этого она была далека от новизны.
Его синяя рубашка выцвела в почти белую от многократных стирок. В расстегнутый ворот я увидела контуры татуировки, хотя не могла сказать точно, что это было. Джинсы также были древними, ботинки изношенными и пыльными, а черная кожаная куртка – просто реликвией.
Его глаза были так же темны, как мои, но его ресницы были длиннее. Разве это не существенно? Высокие скулы, красивой формы нос. Я не была уверена, но мне показалось, что я видела блеск серьги. Никаких причуд или излишеств, просто яркая серебряная пуссета, вдетая в мочку уха.
Он был настолько непохож ни на кого, с кем я когда-либо сталкивалась – экзотический и дикий – мне пришлось напомнить себе: он только что хладнокровно убил моего знакомого. Но вот только...
Где была кровь?
По его мнению, не было даже и знакомого.
Я вернулась к извечному вопросу: сумасшедшим был он или я?
– Со мной был мужчина, – сказала я, – и Вы убили его.
– Даже если и так, Вам не стоит беспокоить этим свою прекрасную маленькую головку.
Мои глаза сузились, но он проигнорировал меня.
– Это самый быстрый путь к пониманию, что выстрела не было, – продолжил он.
Другими словами, Эрик беспокоил его прекрасную маленькую головку? Почему?
– Я не знаю никакого Эрика. Я шел по переулку. Вы отирались у стены. Полагаю, Вы были кое-чем очень увлечены.
– Я была...
Я запнулась, поскольку вспомнила, что я сделала. Вдруг мне стало стыдно. Почему я делала это с незнакомцем? Почему я повела его к себе домой? Оба поступка были совершенно не в моём характере.
Я не могла понять, почему была столь очарована Эриком, лишь ненадолго соприкоснувшись с ним губами.
– Он был здесь, – повторила я, – и Вы стреляли в него.
Мужчина выдохнул проклятие – длинный поток чего-то непонятного на испанском почему-то напомнил о Рики Рикардо.
– Идите за мной, – бросил он и направился в сторону, откуда я пришла.
В противоположном конце переулка он остановился, опустился на колени, вглядываясь в землю.
– Никакой крови, никакого тела. – Он поднял свой взгляд. – Никакой стрельбы и никакого парня.
Присоединившись к нему, я уставилась на запятнанный, но не кровью, асфальт.
– Ты хочешь, чтобы я овладел тобой где-нибудь здесь? – спросил он.
Я не ответила, подойдя вплотную к стене. Я прислонялась здесь. Эрик стоял там. Сумасшедший человек с оружием был вон там, так ...
Я вгляделась более пристально в кирпич и нашла отверстие от пули.
– Ага!
Я воткнула в него свой палец и торжествующе впилась взглядом в парня.
– Что "ага"?
– Отверстие от пули. Вы застрелили его. – Я нахмурилась, вспомнив, что "нет трупа – нет убийства". – Или, по крайней мере, стреляли в него. Вы промахнулись.
Он присоединился ко мне, затем потыкал палец в одно, другое, третье отверстия.
– Так делало множество людей.
Я отдернула руку прочь, скорее обиженно, чем испуганно.
– Я знаю, что произошло.
– Слушай, цыпочка, я не видел никакого парня.
– Я не сумасшедшая. И я не употребляю наркотиков.
– Возможно, тебе следует это сделать.
Под моим сверкнувшим взором он поднял руки, сдаваясь.
– Я подразумевал те, что выдают по рецепту. Тебе нужна помощь.
Возможно, это так. Определенно, это так, если я выдумала не только Эрика, но и его убийство. Мне недоставало отца даже больше, чем я думала?
Расстроенная, я сунула руку в карман своего платья. Мои пальцы коснулись бумаги, и я вспомнила. Я распечатывала последнее электронное письмо от Эрика.
Достав письмо, я ткнула им в мужчину.
– Я не чокнутая, и вот доказательство.
Парень сощурил глаза, прочитал текст и нахмурился. Потом он вытащил свою пушку и нацелил её на меня.
Почему я никак не могу осознать всей прелести одиночества?
– Пойдем. – Он махнул дулом пистолета в сторону улицы.
– К..куда?
– К тебе домой.
Я покачала головой.
– Я так не думаю.
– Ты не предназначена для того, чтобы думать.
– Вы похищаете меня?
– Это твоя первая улика?
Если я бы я не была так напугана, я бы, возможно, нашла его забавным.