№ 35
Лист бумаги, скорей зови в ВеронуМоего дорогого стихотворца(Это я про Цецилия, конечно) —Пусть оставит свой Новый Ком и ЛарийИ летит: я хочу, чтоб он услышалПланы некие нашего с ним друга.Догадается — кинется стрелою,Сколько б нежная дева ни молилаЗадержаться, ни обвивала шеюБелоснежными тонкими руками.Говорят — если только это правда, —Без ума влюблена в него бедняжка:Прочитала начало «ДиндименскойГоспожи» — и с тех пор ни днем ни ночьюВ сердце девы огонь любви не гаснет.Впрочем, это простительно, о дева,Превзошедшая Сапфо: ведь начало«Диндимены» действительно прелестно!
№ 38
Корнифиций, Катуллу очень худо,И чем дальше, тем хуже, бог свидетель.Что же, друг мой, ты медлишь с утешеньем?Разве это так трудно? Непохоже.Или наша любовь так мало стОит?Я сержусь на тебя. Приди, скажи мнеДва-три слова, в которых больше грусти,Чем в томах Симонидовых элегий.
№ 41
Амеана, истасканная в стельку,Десять тысяч с меня за что-то клянчит, —Да, та самая, с непомерным носом,Содержанка формийского ворюги.Эй, родные, опекуны бедняжки!Собирайте друзей, врачей зовите!Девка явно больна: сначала бредит,А очнувшись, еще и денег просит!
№ 42
Где вы, гендекасИллабы? — бегитеВсе ко мне, сколько вас ни есть, скорее!Надо мной потаскуха шутки шутит,Не желает вернуть мои бумаги!Разве можно стерпеть такую наглость?Все за ней, и потребуем вернуть их.Как узнать ее? — это та, что ходит,Как на сцене, и деланно смеется,И похожа на галльскую собаку.Окружайте ее, кричите громче:«Проститутка, верни мои бумаги,Отдавай мне бумаги, проститутка!»
Как об стенку горох! — ах ты скотина,Тварь заразная! — нет, и это слабо!Что ж, продолжим. Усилий не жалея,Постараемся выдавить румянецНа бессовестной морде этой суки.Три, четыре! Орите во все горло:«Отдавай мне бумаги, проститутка!Проститутка, верни мои бумаги!»
Нет, не действует. Что ж, изменим способИ тогда, может быть, достигнем цели:«Ты чиста, непорочна и достойнаУваженья. Верни мои бумаги».
№ 43
Эй, красотка с неимоверным носом,У которой ни взгляда черных глазок,Ни изящной ноги, ни длинных пальцев,Ни лица, ни изысканной беседы,Содержанка формийского ворюги! —Это ты здесь считаешься красивой,И с тобой нашу Лесбию сравнили?О деревня! О век бездарный, жалкий!
№ 46
О как пахнет весной и теплым ветром,Как безропотно бури равноденствийУступили весеннему Зефиру!В путь, Катулл! От фригийских гор и пастбищ,От Никеи с ее тяжелым зноемИ роскошной землей — лети к великимГородам славной Азии! Как сладкоБьется сердце в предчувствии свободы,Как по странствиям ноги стосковались!До свиданья, друзья мои. Мы вместеУезжали — а возвратимся порознь,И по-разному, и — боюсь — нескоро.
№ 49
О речистейший из потомков Рема,Сколько б ни было их сейчас и в прошлом,Сколько б ни было в будущем, — Марк Туллий!Глубоко и сердечно благодаренВам Катулл, самый худший из поэтов,В той же степени худший из поэтов,В коей вы — всех прекраснейший защитник.
№ 50
О Лициний, вчера мы так чудесноРазвлекались изысканной забавой,Подобающей просвещенным людям:Сочиняли стихи, играя метром,Выгибая его то так, то эдак,И шутили, и пили, и смеялись, —И когда я ушел, душа горела,Очарованная тобой, Лициний!Я извелся. Кусок не лез мне в горло,И заснуть я не мог, как ни старался —Сон не шел; я ворочался в постели,Дожидаясь рассвета и мечтаяСнова встретиться, снова быть с тобою;И теперь, обессиленный, разбитый,Полумертвый, истерзанный тоскою,Я пишу тебе, милый, эти строки,Чтобы ты оценил мои страданья.Так что, свет мой, не будь высокомернымИ не смейся над просьбами моими,Опасайся прогневать Немезиду:Покарает сурово и жестоко!
№ 51
Тот в моих глазах божеству подобен,Тот — дерзну сказать — превосходит бога,Кто сидит с тобой и спокойно смотрит,Как ты смеешься;Я же — горе мне! — я не в силах слышатьЭтот сладкий смех: глохну и немею;Стоит мне тебя, Лесбия, увидеть —Разум теряюИ, ни жив ни мертв, чувствую, как пламяЛижет мне гортань; ничего не слышу —Так звенит в ушах; ничего не вижу —Так бьется сердце.До чего, Катулл, праздность-то доводит!От нее весь вред, от нее все беды!Знаешь, сколько царств и царей счастливыхПраздность сгубила?
№ 53
Заседание вышло презабавным:Там мой Кальв выступал с блестящей речьюО Ватинии и его злодействах;Вдруг из публики раздается голос:«Ростом с хрен, а гляди, какой оратор!»
№ 56
Ты послушай, Катон, какая штука,Так смешно, что смешней и быть не может!Ты сейчас посмеешься над Катуллом —Просто смех, до чего смешная штука!Я застукал раба-мальчишку с девкойИ пристроился, в честь Дионы, третьим:Он ее, я его, гуськом — умора!!!
№ 60
Не львица ли в ливийских скалах? — нет, / хуже! —Не страшная ли родила тебя / СциллаС такой безжалостной душой и злым / сердцем,Что ты мольбу о помощи в беде / можешьОставить без ответа, не моргнув / глазом!
№ 72
Ты говорила когда-то, что лишь о Катулле мечтаешь,Даже Юпитер — и тот мил тебе меньше меня.Как ты была дорога мне! — не так, как плебею подружка,Но как родному отцу дороги дети его.Лесбия, я прозрел. И пусть я горю все сильнее —Знай, что с этих пор я презираю тебя.Спросишь — как так? — отвечу: влюбленный в ответ на обидуНе перестанет любить, но перестанет ценить.
№ 75
Лесбия, мой рассудок тобой окончательно сломленИ доведен до того, что не способен теперьНи относиться к тебе хорошо — если станешь хорошей,Ни перестать любить — что ты со мной ни твори.
№ 76
Если тому, кто о добрых делах своих вспоминает,Радостно знать, что ему не в чем себя упрекнуть,Что не запятнана совесть его нарушением клятвы,Что не вводил он людей в богопротивный обман, —Видно, Катулл, суждена тебе радость на долгие годыВ вознагражденье такой неблагодарной любви.Ты себя вел безупречно. Все, что мог сделать, ты сделал;Все, что мог сказать, ты безупречно сказал.Все, что ты доверил душе недостойной, погибло…Так почему ты никак не перестанешь страдать?Вместо того, чтобы взять себя в руки и к жизни вернуться,Ты против воли богов мучишься, как на кресте?Трудно вдруг перестать любить, если любишь так долго.Трудно, но надо: пойми, в этом спасенье твое,Это твой долг пред собой, и этого нужно добиться.Сбрось этот груз с души! Можешь, не можешь ли, — сбрось!Боги! Если хоть раз вам случалось, над гибнущим сжалясь,В самый отчаянный миг руку ему протянуть, —В муки всмотритесь мои, и если чиста моя совесть —Вырвите из меня этот проклятый недуг,Что поселился в моей груди и убил в ней всю радость,Словно параличом изнутри тело сковав.
Я уж давно не прошу, чтоб она меня вдруг полюбилаИли чтоб стала святой — где там! Молю об одном:
Об исцеленьи своем от этой мерзкой болезни.Боги, спасите меня, сжальтесь, — ведь я заслужил!
№ 77
Руф, я верил тебе, я считал тебя другом — все даром!Даром? О нет, цена слишком высокой была!Ты меня предал; твое вероломство прожгло мне всю печень,Ибо ты отнял все, что было дорого мне.Как же бесславен конец нашей дружбы, казавшейся вечной;Как же мучителен яд горестной жизни моей.
№ 84