— Только минуточку.
— Оставайся навсегда.
— Хотелось бы, но мне надо идти, когда Берта вернется.
— Надеюсь, она не вернется.
— Почему? Она плохо относится к тебе?
— Нет, она пытается быть доброй, но… Мне с ней трудно. Она не понимает, думает, если я съем свою еду и сделаю упражнения, то больше ничего не надо. А когда я пытаюсь разговаривать с нею, она только смотрит на меня.
У Холли сложилось такое же впечатление от Берты: доброжелательная, но недалекая. Ей даже не пришло в голову, что не следует оставлять ребенка с незнакомым человеком.
Дверь купе распахнулась. Холли повернулась и увидела на пороге незнакомого мужчину.
— Кто вы? — резко спросил он по-итальянски. — И что здесь делаете?
— Signore… — Ей вдруг стало трудно дышать.
— Кто вы? — снова повторил он.
На помощь пришла Лиза, которая, хромая, подошла к ней и торопливо сообщила:
— Нет, папа, signorina — англичанка, поэтому мы говорим только по-английски. — Взяв Холли за руку, она твердо произнесла: — Она из Портсмута, какmamma. И она — мой друг.
Мужчина вздрогнул и прищурился.
Держа ее за руку, Лиза вернула девушку на место, показывая, что новая подруга находится под ее защитой. Несмотря на юный возраст, силы воли ей не занимать. Холли подумала, что, по-видимому, твердый характер девочка унаследовала от своего отца.
Мужчина холодно посмотрел на Холли.
— Вы оказались в моем купе, и я должен спокойно согласиться на ваше присутствие?
— Я просто английская туристка, — осторожно произнесла Холли.
— Кажется, я начинаю понимать. В поезде полно полицейских. Но, думаю, вам это известно.
Она посмотрела на него.
— Да, известно.
— И, без сомнения, полицейские имеют отношение к вашему внезапному появлению здесь. Не отвечайте. Я сам приму решение.
— Просто отпустите меня, — попросила Холли.
— Отпустить куда?
Его тон был неумолимым, как и все остальное в нем. Высокий, худощавый, с темными проницательными глазами, он был до кончиков пальцев судьей, человеком, который привык устанавливать свои порядки в зале суда и за его пределами.
Она изучала его лицо, стараясь найти в нем слабинку, но ничего не увидела. Холли решительно поднялась.
— Сядьте, — приказал он ей. — Если вы выйдете в коридор, то сразу попадете в руки полицейских, которые проверяют у всех паспорта.
Она снова опустилась на свое место. Это конец.
— Где Берта?
Лиза хихикнула.
— Берта вышла в коридор на несколько минут.
— Она попросила меня присмотреть за вашей дочерью в ее отсутствие, — объяснила Холли. — Но теперь, когда вы здесь…
— Оставайтесь на месте.
Его тон был таким категоричным, что ей ничего не оставалось, как подчиниться.
— Ты действительно убегаешь от полиции? — спросила Лиза. — Как интересно!
Ее отец на мгновение прикрыл глаза.
— Уж не забыли ли вы, что я судья?
— Но это сейчас неважно, папа, — беспечно заявил ребенок. — Холли нужна наша помощь.
— Лиза…
Девочка с трудом выкарабкалась со своего места и встала перед отцом, опираясь на его руку и с вызовом глядя на него.
— Она — мой друг, папа.
— Твой друг? А давно ли ты с ней знакома?
— Десять минут.
— Ну, тогда…
— Какая разница? — воскликнула Лиза. — Ведь не имеет значения, как давно ты знаешь кого-то. Ты сам так говорил.
— Вряд ли я имел в виду именно это…
— Но с некоторыми людьми ты сразу понял, что они будут очень важны для тебя. Ты и мама…
Девочка внезапно расплакалась.
Холли ждала, что мужчина обнимет ребенка, но он не двинулся с места. Его лицо посерело, как будто упоминание об умершей жене было неприятно для него.
Слезы Лизы перешли в рыдания. Не в состоянии дольше выносить это, Холли подхватила малышку и усадила к себе на колени, пытаясь успокоить ее.
В этот момент дверь в купе распахнулась. Холли замерла, осознав весь ужас своего положения.
Вошел мужчина в полицейской форме и почтительно поклонился судье, которого он, без сомнения, узнал.
— Signore Фаллуччи, извините за беспокойство, но у нас возникла маленькая проблема.
— Какая проблема? — с трудом промолвил судья.
— Мы разыскиваем женщину, которая, как мы полагаем, находится в этом поезде. Ее зовут Сара Конрой.
Полицейскому пришлось повысить голос, чтобы перекричать рыдания Лизы, когда он повернулся к Холли.
— Signorina, как вас зовут?
Не дав ей ответить, Лиза подняла голову и, заливаясь слезами, выкрикнула:
— Ее зовут Холли, и она моя няня. Уходите!
— Я только…
— Ее зовут Холли. И она моя, моя! — кричала Лиза.
— Шшш, — прошептала Холли, — прижмись ко мне.
Лиза так крепко обняла ее за шею, что Холли едва не задохнулась. Она продолжала гладить по спине малышку, стараясь утешить ее.
Если бы молодая женщина могла трезво мыслить, то поняла бы, что девочка заслоняла ее лицо от полицейского, а шумные рыдания заглушают ее английский акцент.
Судья решительно поднялся.
— Думаю, сейчас вам лучше уйти. Моя дочь плохо себя чувствует, и ей нельзя расстраиваться.
Тут молодой полицейский заметил инвалидное кресло и шины на ноге Лизы. Он понимающе кивнул.
— Я ухожу. Извините меня. Всего хорошего, signore, signorina.
Страж порядка исчез за дверью.
Какое-то время они ехали молча. Холли заглянула в глаза судьи, но они были холодными и непроницаемыми.
— Почему вы это сделали? — наконец спросила она.
— А вы бы предпочли, чтобы я отдал вас полицейским?
— Конечно, нет, но вы совсем не знаете меня…
— Это можно будет исправить, когда я буду готов.
— Но…
— Вам лучше больше ничего не говорить, — ответил он не терпящим возражения тоном. — Скоро мы будем в Риме, и я расскажу все, что вам нужно знать.
— Но когда мы приедем в Рим, я с вами попрощаюсь.
— Я так не думаю, — категорически заявил Маттео.
— Холли поедет с нами домой? — спросила, улыбаясь, Лиза.
— Конечно, — ответил судья.
— Но у меня билеты на самолет, — начала было Холли.
Счастливая Лиза взяла Холли за руку и улыбнулась отцу.
— Спасибо, папа, — поблагодарила она, как будто он сделал ей дорогой подарок.
Дверь купе раскрылась, и вошла Берта. Она занервничала при виде хозяина.
— Не надо была оставлять Лизу одну, — прорычал он.
— Scusi, signore, но девочка была не одна.
Судья хотел возразить, но сияющий вид дочери заставил его замолчать.
Теперь, когда Лиза добилась своего, ее слезы, как по волшебству, высохли.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});