– Да, учудил-таки наш Петрович! – сказал наконец он. – Мы с братвой все спорили, грохнет он ее или не грохнет. Я теперь двести баксов должен, между прочим.
– Думали, не станет убивать ее? – спросила Юлька.
– Ну да! – Полыхаев снова покачал головой. – Он ведь размазня в сущности, наш Петрович. И над этой бабой трясся, как над персидской княжной. Все, что она ни попросит, все ей делал. А она на него плевать хотела.
– Он ей еще акции «Флорета» подарил! – сказала Юлька.
– Точно, подарил, – согласился Полыхаев. – И она кучу денег за эти акции получила. А кстати сказать, ты откуда про это знаешь? – вдруг встрепенулся он.
– Да Леха-киллер мне все разболтал!
– А, Леха, – Полыхаев кивнул. – Дружка его сынок. Дружка менты грохнули, вот сынка его Петрович взял себе на воспитание.
– Стрелять научил?
– Да нет. – Полыхаев ухмыльнулся. – Стрелять Леха в армии научился.
– Петрович, наверное, сам стрелять-то не умеет.
– Вот это уже ближе к истине. – Полыхаев кивнул. – Петрович у нас, говорю же, пентюх. Сколько раз говорил ему: не ввязывайся в аферы, сожрут тебя! Там вон какие акулы миллионами ворочают. Так нет, все куда-то лезет. И точно, связался он с «Флоретом», ухнул туда все деньги, а афера-то прогорела, от налоговой полиции едва отвертелся. В мошенничестве его обвинили. А он еще акции этой бабе подарил!..
– Леха говорит, акции теперь у него...
– Вытащил их у нее все-таки? – Полыхаев радостно встрепенулся. – Ну, молодец! Тогда можно считать, Петрович выпутался из этой истории.
– Зато теперь вы влипли, – сказала Юлька. – Ваш джип засветился у ментов.
– А! Да ну, это мелочи! – Полыхаев беспечно махнул рукой. – Номера, я так понимаю, они сменили, не с моими же ездили. – Конечно! – подтвердила Юлька.
– Ну вот, значит, бояться нечего. Сейчас мы номера вновь прикрутим, заднее стекло обратно вставим...
Полыхаев стал подыскивать среди разбросанных на земле нужный гаечный ключ, затем принялся прикручивать номера. Юлька пошла вперед, осмотреть передний буфер машины. Он выглядел не слишком поврежденным, видимо, был сделан из крепкой стали, почти не помят, только поцарапан, частицы красной троллейбусной краски пристали к нему.
– Это ничего! – сказал Полыхаев, подходя к ней. – Хрен с ней, с царапиной. Буфер сам потом заменю, когда время будет.
Полыхаев потер буфер рукой, очищая его от краски. Потом отправился вставлять заднее стекло – это оказалось делом недолгим. После собрал валявшиеся на земле инструменты, сложил их в багажник джипа.
– Этого давай в домик внесем, – сказал Полыхаев, кивая на спящего Сашку. – А то еще простудится здесь на хрен – не лето ведь теперь.
Воздух под утро и впрямь заметно посвежел, Юлька чувствовала, как от стояния на одном месте у нее стынут руки и противный озноб пробегает время от времени по спине. Полыхаев взял Сашку под мышками, Юлька за ноги, вдвоем он затащили его в дом. Бросив прямо на грязный дощатый пол какие-то тряпки, уложили туда Сашку, и тот свернулся тут же калачиком, продолжая спать.
Конец ознакомительного фрагмента.