Пробую сменить тему:
– Что тебя больше всего беспокоит? То, что свадьба уже завтра… то есть сегодня? – поправляюсь я.
Уже почти четыре утра, а свадьба назначена на два. Что произошло после нашего отъезда? Вернулся ли Майк, чтобы поговорить с Триш, или Кристиан и Триш остались там одни?
– Не знаю, – вздыхает он, проводя мочалкой по моим животу и бедрам. – Мне нет дела до свадьбы. Думаю, меня просто раздражает, что они всем врали.
– Мне жаль.
– Это маме должно быть жаль. Это она продала дом и изменила жениху в ночь перед свадьбой. – Он начинает злиться и становится грубее.
Ничего не говорю, забираю у него мочалку и вешаю ее на крючок.
– И этот Вэнс. Кто вообще заводит интрижку с бывшей женой своего лучшего друга? Мой отец и Кристиан Вэнс знают друг друга с детства, – говорит Хардин горьким, угрожающим тоном. – Надо позвонить отцу и рассказать, какая проститутка…
Я протягиваю руку и закрываю ему рот, не давая закончить предложение.
– Она все-таки твоя мать… – мягко напоминаю я ему.
Я знаю, что он злится, но не стоит так себя вести.
Я убираю руку от его рта, давая ему возможность говорить.
– Меня не волнует ни то, что она моя мать, ни Вэнс. Когда я расскажу Кимберли о случившемся, а ты уйдешь с работы, ему придется несладко, – самодовольно заявляет он, как будто лучшего способа отомстить и не придумать.
– Ты не расскажешь Кимберли о случившемся, – сообщаю я. – Если Кристиан не расскажет ей об этом, то это сделаю я, а не ты. Не надо ставить ее в неловкое положение. Я понимаю, что ты злишься на мать и Кристиана, но Кимберли ни в чем не виновата, и я не хочу ее обижать, – говорю я уверенно.
– Хорошо. Но ты уйдешь с работы, – утверждает он и поворачивается, чтобы смыть шампунь.
Я вздыхаю и тянусь к шампуню, который держит Хардин, но он отдергивает руку.
– Я серьезно, ты на него больше не работаешь.
Я понимаю, что он зол, но сейчас не время разговаривать о моей работе.
– Мы поговорим об этом позже, – замечаю я, наконец дотянувшись до шампуня. Вода становится холоднее, так что я бы хотела поскорее помыть голову.
– Нет!
Он отстраняется. Я стараюсь не волноваться и разговаривать с ним как можно спокойнее, но это не так-то просто.
– Я не могу просто так бросить стажировку. Мне надо будет известить об этом университет, заполнить кучу бумаг и написать объяснительную. Затем придется записаться на несколько дополнительных курсов, чтобы набрать потерянные кредиты, которые я должна была бы получить от издательства. А поскольку уже поздно подавать бумаги для получения финансовой помощи, то придется платить самой. Я не могу просто так взять и уволиться. Я попробую что-нибудь придумать, но пожалуйста – мне нужно немного времени. – Я решаю не мыть голову.
– Тесса, меня не волнует, что тебе надо будет заполнять какие-то документы. Речь идет о моей семье, – говорит он, и я тут же чувствую себя виноватой.
Прав он или нет? Я не знаю, но, глядя на его разбитые нос и губы, чувствую себя виноватой.
– Знаю, извини. Просто сначала мне надо найти другую стажировку, вот и все, о чем я прошу.
Почему я его об этом прошу?
– То есть вот и все, что мне нужно… это то, что мне нужно… немного времени. Мне и так придется переезжать в отель…
Я начинаю нервничать от перспективы остаться без крыши над головой, без работы, без друзей.
– Тебе все равно не найти другой стажировки. По крайней мере оплачиваемой, – грубо напоминает Хардин.
Мне это известно, но я еще тешила себя надеждой на обратное.
– Я не знаю, что мне делать. Мне нужно время. Все это так бессмысленно. – Я выхожу из душа и беру полотенце.
– У тебя не так уж много времени на раздумья. Тебе надо переехать обратно ко мне.
Я останавливаюсь, услышав эти слова.
– Вернуться туда? – Мне становится дурно от этой идеи. – Я не собираюсь возвращаться, а после прошедших выходных мне не хочется приезжать туда даже ненадолго, не говоря уж о том, чтобы жить там. Это не вариант.
Я заворачиваюсь в полотенце и выхожу из ванной.
Беру телефон и ужасаюсь, увидев пять пропущенных звонков и два сообщения от Кристиана. В обоих сообщениях он просит Хардина немедленно ему позвонить.
– Хардин, – зову я его.
– Что? – спрашивает он недовольным голосом.
Я закатываю глаза и подавляю недовольство.
– Несколько раз звонил Кристиан.
Он высовывается из ванной, завернутый в полотенце.
– И?
– Что, если что-то случилось с твоей матерью? Ты не хочешь узнать, все ли у них в порядке? – спрашиваю я его. – Или я…
– Нет, к черту их. Не звони им.
– Хардин, мне кажется…
– Нет, – перебивает он.
– Я уже отправила ему сообщение. Просто хотела узнать, все ли в порядке с твоей матерью, – признаюсь я.
– Ну, разумеется, – недовольно бурчит он.
– Я понимаю, что ты расстроен, но пожалуйста, перестань срываться на меня из-за этого. Я пытаюсь тебя поддерживать, но мне нужно, чтобы ты перестал быть со мной резок. Я ни в чем не виновата.
– Извини. – Он запускает руку в себе волосы. – Давай просто выключим телефоны и поспим.
Его голос и лицо стали намного спокойнее.
– Футболка испачкалась, – говорит он, кидая перепачканную кровью футболку на пол. – И я не знаю, где взять другую.
– Я достану.
– Спасибо.
Он вздыхает. То, что он не возражает, что я одета в его вещи, радует меня даже в сложившейся ситуации. Беру у него футболку, в которой он был до этого, протягиваю чистые трусы, в которых он может спать, и принимаюсь аккуратно перекладывать вещи в чемодане.
– Утром я поменяю билеты. Сейчас я слишком устал.
Прежде чем лечь в кровать, он ненадолго садится рядом.
– Я могу это сделать, – предлагаю я, доставая из чемодана ноутбук.
– Спасибо, – сонно бурчит он в ответ.
И через секунду Хардин бормочет:
– Я бы хотел увезти тебя куда-нибудь далеко.
Я сижу, положив руки на клавиатуру ноутбука, и жду, не скажет ли он что-нибудь еще, но он засыпает.
В момент, когда я открываю сайт авиакомпании, на столе вибрирует мой телефон. Это Кристиан. Я игнорирую звонок, но когда он звонит во второй раз, беру телефон и тихо выхожу в коридор.
– Алло, – шепчу я.
– Тесса? Как он? – испуганно спрашивает он.
– Он… в порядке. У него разбиты нос и губы, да еще несколько синяков и ссадин, – говорю я, не стараясь скрыть враждебность.
– Черт, – отзывается он. – Мне жаль, что так вышло.
– Мне тоже, – резко говорю я своему начальнику, стараясь не обращать внимания на жуткую картину, висящую передо мной.