Пушки на батарее ударили залпом, часовой обернулся посмотреть, и тут Алексей метнул нож. Тренировался он, когда ещё в разведвзводе был, но бросал в деревья. Когда получалось удачно, когда нет, но сейчас ему повезло — нож вошёл в спину по самую рукоять.
Алексей спокойно подошёл, сдерживаясь, чтобы не перейти на бег, вытащил нож, обтёр его о френч убитого и сунул в ножны. Потом снял с убитого карабин и перебросил его ремень через плечо. Расстегнув пояс на немце, снял подсумки с патронами и прицепил себе на пояс. И также, неспешным шагом, удалился.
Когда идёт бой, в свои тылы не смотрят. Вот и немцы не заметили, что часовой мёртв.
Алексей вернулся к деревьям.
— Ты чего своевольничаешь? — прошипел Петров.
— Сделаю четыре выстрела — и всего делов-то.
Алексей вновь полез на дерево.
В расчёте любого орудия самый нужный, самый ценный номер — это наводчик. Его надо долго учить, тренировать. Другие номера — заряжающий, подносчик — долгого обучения не требовали, на их место мог встать любой, стоило только показать, что нужно делать. Вот их, наводчиков, и решил убрать Алексей. Тогда батарея не сможет стрелять на поражение, даже получая целеуказания от артиллерийских разведчиков. Причём стрелять Алексей решил тогда, когда будут вести огонь пушки: тогда его выстрел не будет слышен за грохотом орудия, и будет шанс убить всех четверых — ведь орудий на батарее было четыре.
О том, что будет, если засекут его, Алексей не думал. В голове его выстроилась логическая цепочка. Если он заставит батарею замолчать, танки ворвутся на немецкую передовую, учинив там разгром. А за ними подоспеет наша пехота. Выручая своих, он обеспечит и себе переход к ним.
Он передёрнул затвор «маузера», выставил прицел на двести метров и положил ствол на ветку. Поймал на мушку наводчика. Его легко было опознать, он единственный в расчёте смотрел в прицел и крутил маховички. Вот командир орудия взмахнул флажком. Грянул выстрел, и в это время Алексей нажал на спусковой крючок. Оба выстрела — из пушки и из карабина — почти слились. Никто из немцев даже не посмотрел назад — они сначала даже не поняли, что наводчик убит. Так же споро, отработанными движениями, поднесли снаряд. Его подхватил заряжающий, загнал в патронник, закрыл затвор. И только тогда они увидели, что наводчик навалился на прицел и не шевелится.
А Алексей уже перевёл ствол карабина на другое орудие, на другого наводчика.
Снова выстрелили орудия — и Алексей тоже. И ещё один наводчик был убит. Но расчёт этого орудия оказался более расторопным. Убитого оттащили в сторону, и на его место сел командир.
Такого исхода Алексей не ожидал — он полагал обойтись четырьмя выстрелами. Что же ему — всю батарею теперь перестрелять? Так не получится, его засекут. На батарее солдат много, около сотни.
Пушки снова выстрелили, на поле боя задымил ещё один танк, а Алексей убил командира орудия.
Солдаты осмотрели убитого. Теперь они обратили внимание, что раны были нанесены сзади. Один из солдат бросился с докладом к командиру батареи — он расположился левее, там виднелась стереотруба.
Терять Алексею было уже нечего, и он застрелил солдата. Потом выстрелил по наводчику третьего орудия. Магазин был пуст, и Алексей заскользил по стволу дерева вниз.
— Ходу! Похоже, немцы догадались!
— Не дураки!
Они поползли вправо, подальше от позиций батареи. Пушки стояли на небольшом холме, на переднем его склоне. С дерева огневые позиции были видны, но с них стрелявшего Алексея не было заметно.
Оба — и Алексей и Петров — сначала активно ползли, потом поднялись.
— Винтовку брось, — сказал Петров. — У солдата не должны быть сразу и винтовка, и автомат — сам к себе внимание привлечёшь.
Жалко было Алексею расставаться с трофеем — с ним Алексей чувствовал себя увереннее, чем с автоматом, но правда в словах командира была, и он подчинился. Бросил в лужу винтовку, снял с плеча подсумки.
На холме разорвалось несколько снарядов — всё-таки наши засекли батарею, подбившую несколько танков. Немцы наверняка послали бы часть обслуги на поиски неведомого стрелка, но взрывы заставили расчёт укрыться в ровиках и окопах.
А танки рычали моторами уже совсем близко. Их не было видно, только слышно. От траншей побежали немцы.
— Нам тоже пора тикать, свои же из пулемёта положат, — решительно сказал Алексей.
— Лучше укроемся в какой-нибудь воронке, переждём, — предложил Петров.
Они спрыгнули в воронку от крупнокалиберного снаряда. Мимо пробегали, отстреливаясь, немецкие пехотинцы. Следом, буквально через несколько минут, показались наши танки. За ними бежала пехота.
— Снимайте френч, товарищ командир, и быстро! — внезапно скомандовал Алексей.
— Ты не сдурел?
— Наши по форме определят, что немец, расстреляют и разбираться не будут. А в нательной рубахе все одинаковы.
Алексей расстегнул пуговицы, снял китель и бросил его под себя. Петров секунду помедлил, но послушался. Конечно, брюки-галифе немецкие, серые, от полевой формы остались.
Рядом прогромыхал танк. Потом к воронке подбежал красноармеец.
— Руки вверх!
Оба подняли руки.
— Мы свои, разведка! — сразу сказал Петров.
— Разберёмся! Выходи с поднятыми руками.
И ведь не поспоришь. Даст очередь по ногам, и все дела.
— Парень, ты оружие забери, — кивнул Алексей автоматы, лежащие в воронке.
— На то трофейщики есть! Шагайте!
Главное — в живых остались, а уж Петров с особистами договорится.
Вышли они в полосе наступления другой, не своей дивизии.
Идти пришлось долго, и в нательных рубашках на осеннем ветру оба основательно продрогли.
«Не простудиться бы! — подумал Алексей. — От пули не погиб, не ранен, простудиться обидно будет».
Кстати, на фронте приходилось недоедать, сутками сидеть по пояс в ледяной воде, лежать на снегу в разведке или на снайперской позиции — и ни разу он даже не чихнул. Другие солдаты тоже отмечали этот факт. Один из разведчиков удивлялся:
— Представляешь, до войны язва желудка мучила, какие только лекарства ни пил — не помогало. А на войну попал — чёрный хлеб ем, да и то не досыта, а язва не беспокоит.
Конечно, после войны, когда отпустит напряжение, все старые болячки вернутся, причём в компании с новыми.
Их доставили к особисту, тот созвонился с дивизией, где служили оба. После подтверждения обоих отправили на грузовике, но под конвоем. «Петров» после возвращения пошёл на повышение — он оказался майором. А Алексей получил первую медаль «За отвагу». Потом были и другие награды, ордена, но эту, самую первую свою награду, он помнил и ценил.
А впереди было два с половиной года тяжёлой войны, и испить полную чашу лишений и испытаний Алексею придётся сполна.