Лулу. О, просто тетя Лулу, пожалуйста!
Пабло. Очень рад, тетя Лулу! (Решительно обнимает ее.)
Матильда. Нет, не так! Женщин обнимать не надо. Им просто целуют руку.
Пабло. Простите. (Целует ей руку с изысканной непринужденностью.) Счастлив вас видеть, сеньора.
Лулу. О, прелестно, прелестно! Поздравляю вас с днем рождения. Двадцать пять, не так ли?
Пабло. Двадцать пять.
Лулу (вздыхает). О, какой очаровательный возраст! Мне было двадцать пять десять лет назад… Но, увы, пришлось смириться!.. Фифи, моя дочь.
Пабло (тете Матильде). Поцеловать руку?
Лулу. Нет, нет! Она — ваша кузина. Если хотите, поцелуйте ее в лобик.
Фифи (вскрикивает). Ой, нет!
Пабло. Кажется, поцелуй в лоб не устраивает Фифи. Наверное, она любит, чтобы ее целовали в другие места.
Матильда. Просто дай Фифи руку.
Пабло. С удовольствием. (Сильно пожимает ей руку.)
Фифи подавляет легкий крик, машет пальчиками.
Анхелина. Не сердись на него. Он еще не научился справляться со своей силой.
Пабло. Значит, тебя зовут Фифи? Странное имя. Почему тебя так назвали?
Фифи. Меня зовут просто Хосефина, а мама говорит —
Фифи звучит изысканней. Хи-хи!
Лулу. Фифи только о вас и твердит. Потом вы пойдете погулять, да, девочка?
Фифи. Да, мамочка.
Матильда. Доктор Аугусто Перес Ролдан, профессор какой-то непонятной науки…
Профессор. Антропологии, сеньора.
Матильда. Ну, понятней не стало. Профессор антропологии. Член всяких академий.
Профессор. Очень рад, очень рад.
Пабло. И я рад, профессор. (Обнимает его сильнее, чем допустимо для антрополога.)
Анхелина. Не так крепко, дорогой, ты задушишь профессора.
Тети предлагают вина, закуски. Гости — одни сидят, другие стоят, но никто еще не подошел к столу.
Пабло. Значит, антропология… А что это такое?
Профессор. Очень простая вещь: наука, изучающая человека.
Пабло. Всего-то? Проще простого!
Лулу. Профессор — блестящий ученый. Он пишет книг. У него сорок клеток с обезьянами.
Пабло. Сорок клеток с обезьянами, чтобы изучать человека?
Профессор. Вот именно. Я не стану утверждать — как утверждали в прошлом веке — что они являются нашими предками, но позволю себе назвать их нашими бедными родственниками.
Лулу. Вам будет очень интересно послушать, что думает профессор об обезьянах. Они заперты в подвале, а в лаборатории производятся опыты — профессор делает им разные уколы и смотрит, что получится.
Пабло. Уколы? Тогда мне кажется, интереснее послушать, что думают обезьяны о профессоре.
Профессор (смеется несколько вымученно). Превосходно, превосходно!.. Не правда ли, какая прелестная непосредственность. Полинезийский тип.
Пабло (к Фифи). Виски?
Фифи. Все, что хочешь, кузен. Ой, прости, я сказала «ты». Понимаешь. Ты мне очень, очень нравишься! Хи-хи!
Матильда. Фифи сказала тебе любезность. Разве тебе нечего ей сказать?
Пабло. Славненькая! Вам, Лулу?
Лулу. О, я не пью.
Пабло. Вы француженка?
Лулу. О, нет. Я просто женщина со вкусом. У нас все так грубы. А по-французски даже самое грубое слово звучит обворожительно…
Профессор. Разрешите задать вам несколько вопросов?
Пабло. Пожалуйста, профессор.
Профессор (вооружается блокнотом). Вас не побеспокоит, если я буду кое-что записывать?
Пабло. Я счастлив. Спрашивайте, спрашивайте. (Садится на стол боком, наливает себе виски, отвечая на вопросы, берет с тарелок то одно, то другое и ест.)
Профессор. Ваш любимый спорт?
Пабло. Ну, это просто. Охота и рыбная ловля.
Профессор (торжествующе). Говорил я вам!.. Основные пристрастия первобытного человека. (Записывает.) И без всякого сомнения, еще одна страсть — война.
Пабло. Нет, нет! Куда мне? Я просто жалки дикарь. Войной занимаются люди цивилизованные.
Профессор. Превосходно, превосходно!
Пабло. Благодарю, профессор.
Профессор. Нравятся вам яркие краски?
Пабло. Да.
Профессор. Блестящие предметы?
Пабло. Очень нравятся.
Профессор. Так я и думал. (Записывает.) Какие именно блестящие предметы нравятся вам больше всего? Стеклянные бусы, блестки?
Пабло (просто). Звезды и глаза женщин.
Анхелина (сияя от гордости). Запишите, профессор, запишите!
Лулу. Фифи! Не правда ли, прелестно?
Фифи. Прелестно! Когда мы пойдем в сад?
Профессор. Позже, дети, позже! Сейчас им занимаюсь я. (К Пабло.) Какие слова нравятся вам: длинные или короткие?
Пабло. Короткие.
Профессор. Так, так, хорошо. (Пишет.) С тенденцией к повтору слогов, не правда ли?
Пабло. Простите?..
Профессор. Я имею в виду явление, наблюдаемое в речи детей. Утку они обозначают звуковым комплексом: «кря-кря», а колокола — «бум-бум».
Пабло. Нет, я никогда не слышал таких слов. Только сегодня узнал, в первый раз: «да», «нет», «Фифи», «О, Лулу»!
Матильда. Записывайте, профессор, записывайте!
Лулу (гневно поднимается). Это грубо!
Хулио (спешит вмешаться). Ну, не принимайте всерьез…
Роланд. Не лучше ли прекратить этот опыт и спокойно поужинать?
Профессор. Он это нарочно сказал.
Лулу. Ты согласен слушать, как оскорбляют твою семью?
Фифи (встает). Идем, папа. Наш автомобиль открыт, а шофер говори, что будет дождь.
Пабло. Да, мне тоже кажется, что сегодня без бури не обойдется. (Играет с ножом, подбрасывает его.)
Профессор. Прошу вас, господа, садитесь.
Роланд. Оставьте его, профессор, лучше будет.
Пабло (с трудом сдерживаясь). Я спокоен. Спрашивайте.
Все садятся. Ждут. Молчат. Только Анхелина тщетно ищет убежище в «Венском лесу».
Не до Штрауса, тетя. Спрашивайте, профессор.
Профессор. Без всякого сомнения, вы привязаны к своим лошадям и собакам…
Пабло. Я их люблю.
Профессор. Вполне естественно — они приносят вам пользу. Но в глубине души не испытываете ли вы временами детской потребности мучить их?
Пабло. Мучить животных? Нет, профессор. Но мне кажется, вам это доставляет немалое удовольствие.
Профессор (бледнея). Должен ли я расценивать эти слова как оскорбление?
Пабло. Вам не вполне ясно? Ну, спрашивайте еще! Ну?
Матильда (в ужасе поднимается). Не надо, дорогой… Не надо! Хватит! Замолчи!
Анхелина (в первый раз восстает против старшей сестры). Сама ты замолчи! Покажи ему, сынок! Покажи ему, как следует!
Все вскакивают, кричат, перебивая друг друга.
Роланд. Спокойней, господа…
Лулу. Я требую извинений! Немедленно!
Фифи. Идем, папа! Он сейчас завоет!
Хулио. Ты понимаешь, что ты наделал?
Профессор. Успокойтесь, друзья мои! Замолчите во имя науки!
Лулу. Молчите, говорю вам. Не придавайте значения вспышке ярости. Ярость — не что иное, как особая реакция адреналина.
Пабло (возбуждаясь все больше). Вот так наука! Человек отдает жизнь за прекрасное будущее… воздвигает собор… сходит с ума от любви!.. Ничего, господа, не придавайте значения! Это просто реакция адреналина. С чем же вступает в реакцию адреналин, профессор?
Профессор. С инсулином. А если положение опасно — с сахаром.
Пабло. Мы спасены! Сахару — сильным и смелым! Сахару — племенам и народам! В сахаре — спасение человечества!
На крики Пабло выходит Марга. Она одета к ужину.
Останавливается, удивленно смотрит на всех.
Кидается к Пабло, чтобы успокоить его.
Марга. Пабло! Пабло, дорогой! Перестань!