— Шеф, — сказал Булочкин. — У меня есть идея. Давайте отправим меня в командировку на место проживания объекта. С заданием изучить его обычный день. Я бы все выяснил: что он ел, где он был и как его могли украсть. Свидетелей бы опросил.
— Прекрасная светлая мысль! — решил Колобок. — Отправляйтесь на место проживания объекта. Вот вам радиопереговорное устройство. О каждом шаге докладывайте.
Булочкин взял передатчик и стал надевать пальто шинельного типа.
— Сверим часы, шеф.
— Сверим.
Их часы шли нога в ногу. Булочкин твердым, решительным шагом направился по адресу пропавшего малыша. Колобок продолжал размышлять.
Он разложил на столе судки и продукты, которые принесла спортивная бабушка, и погрузился в раздумье.
— Здесь шесть штук котлет и одна вилка. Значит, похитителей шестеро. Вилка для главаря.
Погруженный в размышления, он незаметно для себя съел котлету. В это время раздался сигнал радиопередатчика. Из него донеслось:
— Я Булочкин. Я Булочкин. Прибыл на место проживания объекта. Гражданка Четверухина настаивает на укладывании в дошкольную кровать. Производить укладывание?
— Производите, производите, — распорядился Колобок.
И Булочкин, не споря, быстро нырнул в дошкольную кровать. Она была ему несколько мала, но он привык к суровым неожиданностям жизни. А бабушка Четверухина уютно пела ему:
Спи, моя радость, усни.В доме погасли огни.Птички умолкли в саду.Рыбки уснули в пруду.
— Гражданка Четверухина, разрешите уточнить, — спросил Булочкин, — в какое именно время в саду замолкли птички?
— В двадцать один ноль-ноль! — давала показания бабушка.
— Запомним! — твердо решил Булочкин. И быстро уснул. Комната похищенного дошкольника Четверухина наполнилась чернотой ночи.
А Колобок не спал. Он думал:
— Почему три пакета молока? Почему три? Ключ в этих пакетах.
Он достал ножницы, разрезал пакет и налил молоко в стакан.
Потом посмотрел на него через увеличительное стекло. Молока стало больше. Машинально Колобок съел еще одну котлету. И тут его осенило:
— Один человек может съесть две котлеты. Значит, их трое. Вот почему три пакета. Вот в чем секрет.
Утомленный, он задремал, положив голову на стол. Но спал он недолго. Рано утром заговорил радиопередатчик на столе.
— Алло, Колобок? Это я, Булочкин. Произвожу вставание. Гражданка Четверухина предлагает бежать трусцой вокруг квартала. Какие будут указания?
— Трусите… То есть трусците… В общем, делайте все, что положено. Мы должны исследовать весь режим дошкольника от утра до глубокой ночи.
Булочкин и Вера Антоновна побежали. Сумерки лежали над кварталом. И Булочкин увидел, как много в городе ночных спортсменов. Они были в самых разных одеждах. Одни бежали в ботинках, другие в шлепанцах на босу ногу. И бежали они с разной скоростью и во все стороны.
Пробежав около километра, Булочкин и Вера Антоновна прибежали домой завтракать.
Завтрак был простой: мягкий хлеб, две котлеты и молоко.
— Мой Леша очень любил молоко! — сказала бабушка, подавая Булочкину передничек в горошек и очень симпатичный слюнявчик.
— А яйца всмятку он не любил? — намекнул Булочкин. — Или кашу рисовую?
— Терпеть не мог, — ответила бабушка.
— А сосиски? — продолжал свою линию Булочкин.
— Никаких сосисок! — сказала бабушка. — От них бывает потолстение. Уж в крайнем случае кефир.
После завтрака Булочкина повели в сквер в группу с английским языком. И он с большим интересом присоединился к десятку малышей в ярких и разных комбинезонах. Дети в группе все были вежливые, хорошо воспитанные, но какие-то кислые. Они разговаривали примерно так:
— Мальчик, мальчик, вы мешаете мне идти. Можно я стукну вас лопаткой?
— О, я буду просто счастлив!
— Маруся, Маруся! — строго говорила воспитательница с английским акцентом. — Прекратите вашу лопаточную агрессию.
Булочкин передал Колобку по рации:
— Алло, алло! Это я — Булочкин. Похищение ребенка из сквера летающим чайником невозможно. Вокруг отдыхают пенсионеры. Отобьют.
— Вас понял, — ответил Колобок. — Следуйте дальше по режиму дня.
Сам Колобок сидел в НПДД и рассматривал котлету под микроскопом. В волнении он съел ее.
— Почему одна вилка? Почему одна вилка?
Тут ему в голову пришла простая мысль:
— Если я съел три котлеты, то и эти люди могут съесть каждый по три котлеты. Значит, их двое: мальчик и похититель. Вилка для похитителя. Ребенка он заставляет есть руками. Круг сужается.
А Булочкин уже был в музыкальном классе, где похищенный Леша приучался к большому искусству. Булочкин тоже играл на флейте. Не отрываясь от инструмента, он изредка спрашивал у строгой преподавательницы:
— Подходы у вас простреливаются? Места для посадки летающих чайников есть?
Преподавательница отвечала:
— Не отвлекайтесь, обучаемый. Все разговоры после того, как вы освоите гаммы. При чем тут летающие чайники? Вас должен интересовать полет шмеля.
Рядом с Булочкиным упоенно дули в обе щеки два мальчика. Они ему отвечали:
— Подходы у нас просматриваются, фью-фью. Чайники у нас не летали, фью-ю-ю-фр!
Только суровая, почти армейская дисциплина смогла удержать Булочкина у флейты. Он просидел как приклеенный около часа.
Преподавательница даже сказала Вере Антоновне:
— Ваш мальчик явно делает успехи! Он стал усидчивым.
Хотя Булочкин был далеко не мальчик, а человек средних лет.
Видно, музыка настолько захлестывала учительницу, что она, кроме нот и клавиш, ничего другого просто не замечала.
В конце концов Булочкин положил флейту на пюпитр и на цыпочках подошел к окну. Он слез вниз по водосточной трубе. Осмотрелся и увидел Веру Антоновну.
— Куда теперь? — спросил он у спортивной бабушки.
— Фигурное катание! — ответила она. — Каток юных пионеров.
Все дальнейшее Булочкин помнил как во сне.
Они пришли на стадион. Булочкину вручили фигурные коньки. И пока бабушка в группе других родителей узнавала последние московские новости, Булочкин с детьми тренировался на будущего чемпиона мира.
— Делаем приседания, — говорила девушка-тренер. — Идем гусиным шагом.
Булочкин присел, а идти гусиным шагом уже не мог. Потому что он просто сидел на льду.
— А теперь делаем ласточку! — приказала девушка. — Новенький, новенький, когда делают ласточку, руками за лед не держатся.
Дети яркими пчелками катались вокруг Булочкина, а он никак не мог оторваться ото льда. Наконец на лед выбежала Вера Антоновна и утащила его в раздевалку.
И тут его вызвал по рации Колобок:
— Булочкин, Булочкин, спроси, пожалуйста, у бабушки, что любил есть внук Леша?
— А чего тут спрашивать, — ответил Булочкин. — Молоко и котлеты. В крайнем случае кефир.
— Отлично. Продолжайте исследовать режим. А почему я слышу треск? — спросил Колобок. — Это что, радиопомехи?
— Нет. Это я на стенку налетел.
— Ничего, держитесь! — приказал Колобок и выключил рацию.
— Что нам еще осталось? — спросил Булочкин, пытаясь снять конек.
— Рисование. Шедевры мировой культуры. Бассейн.
— И где эти шедевры? — спросил Булочкин.
— Во Дворце пионеров.
— Шедевров не будет! — решительно сказал Булочкин. — Отменяются. Из Дворца пионеров мальчика похитить не могли. Руки у чайников коротки, вернее, носики. Держим путь прямо в бассейн. По дороге Булочкин все выведывал у Веры Антоновны: глубоко ли в бассейне, есть ли там спасательные круги.
Боевой друг Колобка не умел плавать.
Вера Антоновна спросила:
— Сегодня у нас понедельник?
— Понедельник, — ответил Булочкин.
— Какая радость! — сказала Вера Антоновна. — Значит, Сергей Сергеевич свободен.
— А кто это — Сергей Сергеевич? — насторожился Булочкин.
— Учитель высшей математики. По дороге зайдем к нему на пару часиков. Будем решать задачи.
У Булочкина потемнело в глазах. Ему захотелось назад к Колобку — задерживать нарушителей дисциплины, перебираться по веревке через пропасти, исследовать копии чертиков.
Но отступать он не любил.
Тем временем в НПДД Колобок успешно исследовал котлеты. Их не осталось ни одной.
— Но если я один съел все котлеты, их мог съесть и этот инопланечайник… который похитил. То есть тот, которого похитили.
Сначала у Колобка в голове все затуманилось, а потом прояснилось. Все стало ясно. Именно в это время дверь НПДД распахнулась, и в комнату влетел Булочкин. На нем были ласты и плавки. В руках он держал пальто шинельного типа, куртку с погончиками и остальную одежду.
— Шеф, — сказал он. — У меня версия. Никакого мальчика вообще не было. Ни один нормальный ребенок не может выдержать такой жизни. Он от нее сбежит.