– Вот тебе! – Он бросил мне в лицо листок. – Будь счастлива со своим Кэдерном. Доживай последние дни, Дейнатара! Больше я не позволю тебе вернуться. В каком бы то ни было обличье.
– Неужели я так опасна, что мне нельзя жить? – спросила я.
– Ты – угроза всему, что я строил годами. Ты – угроза моему бессмертию. За тобой никогда не пойдет народ. Никогда! – Старейшина сорвался на крик. – Потому что тебя просто не будет. Принцесса сгниет в земле. Вы никогда не получите даже надежды на свободу, стадо тупых баранов! За вас все надо решать, иначе вы приведете мир на край пропасти!
– Вы сумасшедший!
– Мне тысячи лет, Дейнатара. И я не собираюсь терять все из-за девчонки, которая не должна была родиться на свет.
– Моя мама знала?
– О да, эта дрянь обладала даром предвидения. Когда-то я проглядел, надо было утопить в младенчестве. Она предпочла пожертвовать собой, чтобы дать вашему «народу» возможность «освободиться от нашего гнета». Тоже мне королева!
По взгляду Леаса я поняла, что он не знал о записывающем кристалле, спрятанном у меня. Я вшила его в корсет платья, заменив несколько элементов декора.
Люди перед балконом, словно единый организм, пораженно вздохнули. Иллюзию нельзя подделать. А оскорбления любимой императрицы Илларии ни один уважающий себя житель империи не снесет.
К Леасу подскочили пятеро вооруженных мужчин. Старейшина, взглянув на меня в последний раз, засмеялся безумно и громко. Засверкали вспышки заклинаний, народ расступился, не понимая, что происходит.
– Он сам себя подставил. – Карнатар подошел ко мне. – Идем, Дейнатара.
Он был прав: я уже не была нужна там. Леаса скрутили, и теперь главной задачей охраны было оберегать Старейшину, чтобы его не растерзала разъяренная толпа.
Весть о заявлении принцессы очень скоро разнесется по всей империи. Главное, чтобы отец не узнал раньше времени. Что я наделала? Империя больше никогда не станет прежней. Она несется в неизвестность, и я – в первых рядах.
– Дай мне эфира, – глухо сказала я, когда мы вернулись в комнату.
– Принцесса, – Карнатар тяжело вздохнул, – вам лучше прилечь.
– Дай мне чертова эфира! – Я рявкнула так, что перепугала какую-то служанку, прибежавшую на шум.
Я опустилась на пол.
– Не могу больше. Голова раскалывается, – простонала я. – Карнатар… Фар… кем бы ты ни был, пожалуйста…
Он протянул мне бутылочку, и, едва я отвинтила крышку, темнота, словно спасение, увлекла меня за собой. Почему-то вопреки ожиданиям я не ударилась головой об пол…
– Вставай, Дейна! Надо проснуться. – Голос был мне знаком и почему-то пугал.
Я заворочалась, застонав от невыносимой головной боли и сорванного голоса.
– Дейнатара!
Мои глаза встретились с серыми безжизненными глазами советника.
– Боги! – Я вскочила. – Что… что было? Где я?
– Тише, – Карнатар помог мне сесть удобнее, – мы в Облачном Храме.
– Что?!
На меня навалилась вся тяжесть происшедшего – посещение Старейшин, разоблачение, заговор, борьба, площадь…
– Твой отец неправильно понял картину, открывшуюся ему, едва он вошел в кабинет.
– Какую картину?
– Ты без сознания, и я с бутылкой наркотика, расшнуровывающий твой корсет. Пришлось срочно уходить, прихватив тебя в качестве страховки. Прости.
– Хорошо. Я проснулась и готова все выслушать.
Он почему-то отвернулся к окну, не ответив мне.
– Карнатар?
– Дура ты, Сормат. – Карнатар закурил, присев рядом. – Самая настоящая дура.
– Я, может, и дура, – откликнулась я. – Но у меня душа есть.
– А у меня, по-твоему, нет? – Мужчина внимательно посмотрел на меня.
– Разве у монстров бывают души?
Он наклонился и прошептал мне в губы, чуть касаясь кожи:
– Души бывают у всех, кто способен думать. Даже у меня.
Я испуганно отшатнулась. Рука, прикованная к спинке кровати, взорвалась болью.
– Почему я связана? – спросила я, тупо глядя на наручники.
– Я не знал, какой будет твоя реакция. Ты любишь Кэдерна?
– Я… не знаю. Раньше думала, что люблю.
С ним можно было быть честной.
– Что изменилось?
– Я. Вы. Мир вокруг.
– Глупая девчонка! – Он вдруг обнял меня и уткнулся носом в волосы. – Ты хоть понимаешь, что ты сделала?
– Мне кажется, я разрушила мир, – призналась я, позволяя слезам вырваться на волю. – Зачем они подсунули мне дневник? Карнатар!
– Да, родная?
– Я не ваша.
– Моя. – Он обнял меня крепче. – Всегда моей была.
– Вы отказались от меня, отправили умирать.
– Не я, Дейнатара.
– Вы столько мне всего сказали, что почти убили.
Против фактов не попрешь.
– Что там, снаружи? – спросила я.
– Беспорядки. Убийства. Погромы. Гражданская война. Казнь Старейшин. Не плачь, ты все правильно сделала.
Я посмотрела ему в глаза, впервые за последние месяцы без страха.
– Правильно ли? Теперь мир несется в будущее, никем не управляемый.
– Никому нельзя решать, кому жить, а кому умереть. Никому нельзя распоряжаться жизнями детей. Контролировать все нельзя, мне казалось, ты поняла это.
– В прошлой жизни. – Я усмехнулась сквозь слезы.
По его лицу пробежала тень.
– Карнатар! – Я пыталась заглянуть ему в лицо, но он отворачивался.
– Дейнатара, уходи, – попросил он.
– Что? После… после всего? – Голос срывался.
– Иди к нему, он ждет. Кэдерн – твоя пара, девочка. Я свое уже отлюбил. В прошлой жизни.
Он горько усмехнулся.
Я смотрела на этого мужчину с поломанной судьбой, на того, кто всю жизнь сражался за право даже не любить – вспоминать возлюбленную. На того, кто, найдя единственную, сломал себе жизнь. А сейчас отпускал ее в объятия к другому, обрекая себя на смерть среди обломков империи.
– Карнатар, – я покачала головой, – дурак ты, а не я.
– Я знаю. – Он закрыл глаза. – Надо было уйти с ней… с тобой. Видят Боги, Дейна, я хотел! Я хотел уйти с Мадлен. И с тобой – тогда, зимой. Я свихнулся, целуя ребенка. Надо было уйти с тобой и воспитать тебя. И быть на месте этого Кэдерна. И на своем месте.
– Двое! – Я, плача уже в открытую, ответила на вопрос, мучивший нас с того самого утра. – У нас было бы двое детей!
– Нет, – он заключил меня в объятия, – больше. Много…
Мы целовались, словно в последний раз. Не выпуская рук друг друга, не отрываясь ни на секунду. Было так странно ощущать его поцелуй после многих лет страха и кошмаров, так странно чувствовать чью-то безоговорочную, всепоглощающую любовь… Нам с Кэдерном только предстоит научиться этому.
– Иди, Дейнатара. – Он не мог меня отпустить. – Дейна…
– Прощай, Карнатар! – Я улыбнулась ему.
Около самой двери я услышала слова, которых давно ждала:
– Дейна, прости меня.
– Давно простила. – Я улыбнулась, и слезы снова прочертили две дорожки. – Как только поняла, кто ты.
– Я люблю тебя.
– Я тебя… любила. – Я оставалась верна Кэдерну, даже прощаясь с тем человеком, за которого пошла бы на смерть, не раздумывая.
Дверь закрылась, оставив его в башне, совсем одного, теперь уже окончательно потерявшего меня. Обреченный страдать, Карнатар наконец ждал смерти. А я хотела двигаться вперед. И знала, что одержу победу, какие бы препятствия на моем пути ни встречались. Самое сложное я уже сделала – оторвала от своего сердца кусок и оставила там, в башне, где Фар наблюдал за своей Мадлен и где Карнатар нашел свою Дейнатару.
Вспыхнула стена серебряного огня. Впереди показались несколько послушников.
– С дороги! – прорычала я.
Они полетели к стене, а я шагнула в портал. Не оглядываясь, гордо, с улыбкой.
Закат вовсю полыхал над Арултой. Звезды, как и писала Мадлен, были прекрасны. Я удивлялась, почему раньше не замечала этой красоты. Мы редко смотрим на небо, предпочитая жить на земле.
Сильные руки Кэда опустились мне на плечи, и я прислонилась к его груди, чувствуя, как счастливо забилось сердце.
– Как вы, моя принцесса? – спросил он.
– Все хорошо, Кэд. – Я улыбнулась. – Ты теперь всегда будешь называть меня принцессой?
– Пока не поженимся.
– Ты все еще хочешь на мне жениться?
– Да, – улыбнулся он. – Я люблю тебя.
– Я тоже тебя люблю.
– А Карнатара?
– Он спрашивал то же самое. – Я усмехнулась. – Кэд, дай мне время. Карнатар… нет, Фар – прошлое, которое я не забуду, но которое никогда больше не будет преследовать нас. Я с тобой, Кэд.
– Я счастлив, моя принцесса.
– Не прекратишь называть меня принцессой – сброшу с балкона, – пригрозила я. – Подожди немного, я вернусь в университет и стану сама собой. Пока что я просто в шоке: за пару месяцев на меня обрушилось столько всего – трон, война, Старейшины, их тайна, Карнатар, Мадлен и Фар…
– Ты предпочла бы быть с ним? Если бы могла?
В его глазах я прочла беспокойство.
– Его предпочла бы Мадлен. Пусть у нас одна душа, но мы разные, Кэд. Я – не она. Я не забуду Фара, но и не хочу вечно вспоминать его. Карнатар… Я так и не поняла, кем он был. Он отдал жизнь, чтобы отомстить. Я не знаю, кто сделал его бессмертным и удалось ли ему умереть, но он очень многим пожертвовал, чтобы дать нам шанс все решать самим. И мы больше можем не бояться, что наш ребенок умрет лишь потому, что кто-то не дал нам листок бумаги. Да, он по-прежнему может умереть от болезни, от рук врагов или от несчастного случая, но все-таки это решают не они. Останься я с ним, постоянно думала бы о том, кто я – Дейна Сормат или Мадлен? И кого я люблю, Карнатара или Фара. Он прав, нужно разорвать этот круг. Я простила его, и, надеюсь, он меня тоже.