Понимание всех этих явлений и взаимной их связи, если не научное, то наглядное, извлеченное из опыта, издавна. усвоено всеми сколько-нибудь развитыми человеческими племенами, и оно-то влекло я влечет постоянно наиболее сильные из них в захвату земель с возможно выгодными географическими, т. е. почвенными и метеорологическими условиями. Те поколения, которые успели прочно утвердиться на выгодных местах земной суши и развились физически и умственно лучше других, те и заручились всем нужным, чтобы оттеснит или даже стереть в лица земли племена менее удачливые. Европейские народы в этом случае особенно счастливы. Они занимают издавна одну из лучших частей земной поверхности, богато орошенную реками и глубоко врезавшимися морскими заливами, самую теплую из всех, лежащих с ней под одними широтами, наилучше увлажаемую дождями, от крайностей холода и жара, парализующих деятельность человеческого организма, и, наконец, находившуюся в средине континентального полушария нашей планеты. У европейцев есть все: и плодородная почва, и легкость обмена её произведений по дешевым естественным путям, и температура, не мешающая сильному физическому и умственному труду в течение круглого года. Этим без сомнения определилось и превосходство европейской расы над прочими, превосходство, которое современною антропологией признано окончательно, не смотря на то, что еще в 1840-х годах А. Гумбольд признавал все человеческие племена «одинаково» благородными и противился разделению их на высшие и низшие.
Но физико-географические условия различны в разных частях Европы, а с ними неодинаково и физиологическое развитие разных частей европейского населения. Легче всего было людям размножиться и получить досуг от чисто физических трудов, а затем разумно установить общественные князи на берегах Средиземного моря: там действительно и родились европейские образованность и гражданственность. Но для преуспеяния уже развитой, физически и умственно, породы людей наиболее выгодные условия представляет Великобритания. Англичане живут на острове, недоступном для частых вторжений с материка, и вот они уже 800 лет не знают разорений от нашествий внешних врагов и от содержания больших постоянных армий, тогда как население континентальной Европы страдает от войн приблизительно в каждые десять лет раз, при чик, разумеется, воюющие стороны и особенно театр войны разоряются. Острова Британские лежат среди океана, но не вдалеке от богатейших стран западной Европы, и вот англичане имеют легкое средство сделаться торговцами, т. е. отдаться промыслу наиболее выгодному. Климат Англии таков, что зима и лето там различаются мало и притом средние годовые температуры напоминают южную часть европейской России, от параллели Киева[4]. В атмосферном орошении недостатка нет. В заключение всего, почва богата каменным углем, который дает дешевого двигателя для всякого рода машин, увеличивающих производительность человеческого труда. Оттого мы видим, что англичане – самая развитая, передовая раса в Европе, и физически, и умственно. Средний рост англичанина больше такового же, напр., у француза на два вершка, а вес английского мозга больше французского на 18 золотников.
За англичанами, по физической крепости и количеству головного мозга, следуют другие народы германского племени: голландцы, датчане, шведы, собственно немцы. Только у всех этих племен, как, впрочем, и у англичан низших классов, если рост тела и даже абсолютный вес мозгового вещества несколько выше, чем у большинства романских народов, напр. французов и итальянцев, то процентное отношение количества мозга в весу целого тела ниже, чем у среднего человека романской расы. Причина понятна. Романские народы с гораздо более давнего времени трудятся в умственной сфере, чем народы германские. Сама Германия начала широкую умственную жизнь лишь с XVI столетия, т. е. со времени реформации, и во всяком случае не ранее Карла Великого, т. е. IX века; между тем, как во Франции и Испании римская цивилизация (не говоря уже о финикийской) была привита до Рождества Христова, а в самой Италии греческая образованность была известна еще восемью-девятью веками ранее. Французы и итальянцы успели за время своей исторической деятельности ослабеть физически, измельчать, главным образом от многочисленных войн, истреблявших цвет мужского населения; но развитие мозга поддерживалось у них почти непрерывно, и оттого романские нации были первыми, у которых, после средневекового застоя, проявилось широкое умственное движение в XV и даже в XIV столетиях.
Ниже и германцев, и романских народов, естественно, стоят славяне, которых территория не пользуется теми же удобствами, как земли, занятые западо-европейскими нациями. И как русский народ даже между славянами поставлен в наименее выгодные условия, то мы и остановимся здесь с некоторою подробностью над изучением этих условий. Справедливо говорит Реклю в недавно появившейся «Географии России», что страна эта в физико-географическом смысле занимает не столько восток, сколько север Европы. Многие части её, по условиям температуры, как бы лежать на 10, 12 и даже 15 градусов севернее соответственных по широте приатлантических стран. Так, напр., в Норвегии, в Бергене, почти под 61° ш. средняя годовая температура равна 6,1° Ц, а в России, чтобы найти такую же, нужно спуститься до Сарепты, т. е. до 48,5 шир. Каковы же последствия этого? А таковы, что в России, даже только европейской, не говоря уже про Сибирь, почва, при одинаковом химическом составе с западно-европейскою, может, под теми же параллелями, производить лишь небольшую часть того, что производит, напр., почва Англии или Франции.
Чтобы лучше убедиться в этом, остановимся на некоторых частных данных физической географии. России, при чем взглянем и на другие элементы русской климатологии, кроме тепла. Весь юго-восток европейской части империи, от Кагула, Елизаветграда, Харькова, Саратова и Бузулука до морей Черного, Азовского и Каспийского и до подошвы Кавказа, т. е. площадь в 12-ть квадратных миль, представляет степь или страну, вовсе лишенную леса, а местами даже и воды. Если бы не таяние зимних снегов, то, вероятно, что почва значительной части этих местностей была бы и вовсе непригодна не только для оседлой, но даже для кочевой жизни людей, потому что летом орошение её почти ничтожно, особенно на востоке, вблизи Урала[5]. Чтобы развести здесь леса, нужно сделать огромные усилия, да и те не будут бесплодны лишь в черноморском бассейне, но едва ли в Каспийском[6]. Между тем, без леса оседлая, цивилизованная жизнь почти невозможна, особенно если еще при этом для замены его, как строевого материала, нет камня, а как топлива – минерального угля. Вспомним, что для отопления почти всей степной полосы России употребляются ныне солома, лузга и даже сухой навоз (кизяк), т. е. что у почвы безвозвратно отнимается то, что должно быть отдаваемо ей для подержания плодородия!.. Вот почему мы должны признать, что 12,000 квадратных мил, т. е. восьмая часть европейской России, едва ли когда в состоянии будет сравняться по удобствам для человеческой жизни с соответственными по широтам местностями западной Европы[7]. Однолетние растения, напр., пшеница, просо, овес, подсолнечники, арбузы, могут тут прозябать успешно, но и они подвергаются слишком большим случайностям от засух. Таким образом, мы должны сложить со счета вполне удобных для цивилизованной жизни земель около 13 % европейской России даже из числа тех, которых средняя температура далеко выше нуля. На этих 12,000 милях привлекать в себе оседлое населении могут только узкие долины рек и прибрежья морей.
О севере, кажется, нечего и говорить. Проведя линию от Васы через Петрозаводск, Устюг Великий и Чердынь, мы отрежем в стороне Ледовитого океана страну в 20000 квадратных географических миль, которая самою природою назначена лишь для полудиких звероловов и рыболовов и в которой цивилизованный человек может жить только по нужде или в видах эксплуатации местных бедняков. Единственное богатство этих мест – леса; но с увеличением населения в западной Европе, куда вывоз дерева и других лесных продуктов нетруден, леса эти довольно быстро исчезают, а с ними исчезают и звери. Край, поэтому, не имеет исторической будущности, и население его всегда будет кормиться на счет избытков хлебе в средней России, а с уменьшением их начнет убывать в числе, или, по крайней мере, остановится на одной, очень скромной цифре, недалекой от современной: 950.000 душ, т. е. по 47 человек на 1 квадратную милю. Единственное исключение могли бы составить поморяне, для которых открыт океан, с его торговым и промысловым движением; но эти бедные люди уже оттеснены от своих естественных путей к обогащению конкуренции соседних норвежцев и других народов северо-запада Европы, поставленных в более выгодные физико-географические условия.