С особой силой эта внутренняя направленность славных чекистских органов проявилась в годы войны. Посмотрите на армию в мирное или в военное время. Армия существует для борьбы с внешним врагом. В армии есть разведывательные отделения, взводы, роты, батальоны, полки, бригады, есть разведывательные пункты, центры, отделы и управления. На самом верху – ГРУ ГШ – Главное разведывательное управление Генерального штаба. Никому в голову не приходило уточнять: Главное разведывательное управление по борьбе с внешними врагами. Это и так ясно. С военными разведчиками все просто. Всегда понятно, против кого они работают. А у чекистов иначе. Они работают на два фронта: немного против внешнего врага и очень много – против своего народа. Потому на войне у чекистов были зафронтовые разведчики. Этот странный термин пришлось ввести для того, чтобы отличать относительно небольшое количество разведчиков НКВД, которые работали против внешнего врага, от основной массы «разведчиков», которая против внешнего врага не работала, а выполняла некие иные весьма туманные функции. Фронтовой люд их называл не иначе как – «тоже разведчики», с добавлением специфических терминов русской словесности весьма высокой концентрации.
Через много лет после войны мне пришлось столкнуться с одним из таких «тоже разведчиков». В мобилизационных отделах и управлениях штабов хранятся карточки на все мужское население страны, ибо при мобилизации все мужики до весьма почтенного возраста включительно подлежат призыву. Каждый строевой офицер в мирное время обязан изучать свой приписной состав т.е. знать тех, кто в случае мобилизации попадет под его командование. И вот сижу в огромном подвале, сортирую бумаги, и попадает мне в руки учетная карточка разведчика-фронтовика. Боевых наград – полная грудь. Призывать его уже явно не будут, и выходит, что его боевой опыт пропадет зря. Дай, думаю, фронтовика-разведчика приведу в гости к солдатикам 808-й отдельной разведывательной роты Спецназ. Пусть опытом поделится. Благо, что живет рядышком. Нашел я того фронтовика, приглашаю: так, мол, и так, святое дело – фронтовой опыт молодому поколению передать. А он уперся: нельзя. Чем больше он отказывается-отнекивается, тем больше во мне интерес распаляет: война давно кончилась, а он какие-то великие тайны хранит! История долгая, но я его расколол. Понятно, закусили хорошо, и выпили досыта. Докладывает дядя, что был он на войне разведчиком, но не зафронтовым, а куда более важным. Разведчиком он был внутренним. Войну свою он отвоевал в районе Саратова и Куйбышева, там, куда война не докатывалась. Он всю войну просидел в нашем фильтрационном лагере. Бездарная коммунистическая власть сдала миллионы своих солдат в гитлеровский плен. Выживших возвращали из плена и гнали сквозь фильтрационные лагеря. Прикинем, сколько нужно иметь таких лагерей, чтобы пропустить через них хотя бы один миллион солдат. А ведь сквозь фильтрационные лагеря пропускали не только тех, кто был в плену, но и тех, кто в плену не был, но был в окружении. А это тоже миллионы. В каждом лагере целая комиссия следователей: где был, что делал, кого встречал, что о них скажешь? Каждый рассказывает о себе и о всех, кого знал и видел. Ты рассказываешь о многих, и о тебе многие рассказывают. Миллионы протоколов сопоставляются. Кроме того, в каждом фильтрационном лагере – целый штат «тоже разведчиков». Они не в кабинетах. Они за проволокой сидят. Они прикидываются окруженцами или побывавшими в плену. Они именуются внутрилагерными или внутрекамерными разведчиками. Они и махоркой поделятся, краюшку хлеба дадут, у них и фляжка спирта может обнаружиться (в санчасти якобы украли), с ними на нарах можно закусить-выпить, они свою горькую историю расскажут и внимательно выслушают чужую. И доложат. И получат орденок. За мужество, отвагу и героизм.
Такой «тоже разведчик» сидел передо мной. Четыре года войны он просидел в глубоком тылу, в тысяче километров от фронта. Но ему шел фронтовой стаж: год за три. Как всех, его вызывали на допросы. Но это были не допросы, а доносы. Во время докладов его кормили жареной картошкой и американской тушенкой. Ему полагалась такая же норма, как и тем разведчикам, которые ходили в немецкий тыл. С шоколадом и сгущенным молоком. И на его сберегательную книжку ложились изрядные тысячи рублей. И воинские звания шли. И орденов добавлялось. И он считал себя фронтовиком. И он считал, что его работа внутреннего разведчика НКВД была важнее работы зафронтовых разведчиков. И он бахвалился орденами Красного знамени и Красной звезды, боевой солдатской медалью «За отвагу». После его докладов кому-то давали сроки, а кого-то выводили в овражек за зону. Может быть, он сам туда и выводил тех, с кем вчера на нарах байки травил. А если не выводил, откуда ордена? Танков немецких не останавливал, самолетов не сбивал.
Прошло тридцать лет, а я себе простить не могу: ведь была же возможность раздробить бутылку об лысый череп «тоже разведчика»! И рука чесалась. Сдержался. Жаль. Доброта нас губит. Не меня одного. Весь наш народ тоже. В 1991 году была возможность если не истребить, то хотя бы нейтрализовать тайную армию врагов народа. Ситуация: сгнил их режим и рушится. Все знают, что живет в теле общества миллионоголовый паразит, который сосет народную кровь и отравляет все вокруг своей гнилью. Что же с ним делать? Решили: да пусть живет! Никто не предлагал стукачей истреблять. Предлагали стукачей, т.е. внутреннюю разведку, легализовать, объявить всех по именам и все. Чтобы впредь другим не повадно было в стукаческие ряды вступать. Орды стукачей были бы выведены из их подлого состояния простым раскрытием имен. Но наш добрый народ на это не пошел, а то ведь стукачам ненароком неудобство причинить можно. Считалось, что в стукачах совесть пробудится, и они сами перестанут стучать. Перевоспитаются. Перекуются. А лубянские товарищи, считалось, сами от своей работы откажутся, от получек своих, от дач, от бюджетных вливаний и переквалифицируются в управдомы.
Чекисты в тот исторический момент быстро сориентировались. Сами сняли памятник Медному Феликсу и сменили вывески на Лубянке. Было такое впечатление, что ядовитый сорняк они сами и вырвали. Но корень остался.
На чем стоял коммунизм?
На страхе.
А страх?
На стукачах. На внутренней разведке.
Коммунизм якобы кончился, а механизм управления обществом остался. На каждого из нас в лубянских подвалах папочка пылится. Рядом с каждым из нас всегда «тоже разведчик» отирается. Как прежде прислушивается, присматривается, принюхивается. Общество разобщено вековым страхом, а у них – централизованная, дисциплинированная армия профессиональных преступников, готовых продолжать войну против народа с той же яростью, что и при товарище Дзержинском.
Так вот, из этого ядовитого корня не мог не прорости столь же ядовитый росток. И пророс. И оплел государственность российскую привычным своим объятием. И стоит во главе государства Российского «тоже разведчик», за ним – несметное невидимое войско внутриведомственных, внутрилагерных, внутрикамерных, привокзальных и прочих добывателей. Нравы лубянские изменений не претерпели. Спят граждане в домах, а им в подвал «тоже разведчики» взрывчатку в мешках таскают. Главный «тоже разведчик» объявляет на весь мир, что это учения. Чему же эти товарищи учатся? Взрывать спящих граждан?
Я к чему? Я к тому, что вышла уже вторая и вновь потрясающая книга Александра Литвиненко «Вызываю себя на допрос». (Нью-Йорк. Грани.2002). В России множество организованных преступных группировок. Литвиненко описал самую главную – Лубянскую организованную преступную группировку, которая «крышует» все остальные преступные сообщества страны, которая продолжает преступную войну против своего собственного народа. В книге кратко, четко и ясно доказано: на Лубянке засели враги народа. (Тех, кто сажает свой собственный народ на иглу, тех, кто спящих детей взрывает, можно ли друзьями народа назвать?)
Интересна реакция пригэбленной «свободной» российской прессы на разоблачения Литвиненко. Им нечего возразить! Удивительна реакция «тоже разведчика» Путина и его бандитской организации: они тоже молчат! И это самое главное доказательство их вины. Любой честный человек, которого публично обвинили в жутких преступлениях против собственного народа, не имеет права молчать. В былые времена офицер вызывал обидчика на дуэль и за куда как менее серьезные обвинения. Или, зная свою вину, стрелял себе в висок. Будь Путин честным человеком, он обязан автора книги призвать к ответу. Один из множества возможных вариантов: организовать телевизионный мост. С одной стороны – Александр Литвиненко, с другой стороны – адвокаты президента и руководители ФСБ. Пусть народ рассудит, кто прав. Если команда Путина не сможет опровергнуть фактов, приведенных в книге Литвиненко, Путину следует застрелиться. Его примеру должны последовать Патрушев и все руководство Лубянской ОПГ.